Правила игры без правил - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Геворкян cтр.№ 64

Вместе долго сидели у терминала, что-то интересное получалось, а потом я вдруг остыл, забросил. Учитель огорчался…

Что же это — весточка от Учителя? Намек? На что? Неужели он полагает, что в идеях «персоналистов» что-то есть и пора к ним всерьез присмотреться, а заняться этим следует именно мне? Странно! Хотя социомутагенез… Мир, созданный Учителями, действительно совершенен, насколько это возможно сейчас, и должен совершенствоваться впредь. Но чтобы не растерять зерна будущих Систем Воспитания, придется быть внимательным и к сорнякам. Кто знает, что из них впоследствии вырастет.

Добрый Учитель! Не знаю, хватит ли у меня сил и желания взяться за проблему, подсказанную тобой. Есть дела, не терпящие отлагательств, а именно — Белая Книга. Собственно, ее начинаешь писать в день Суда. И я начал ее тогда, год назад…

Тогда, год назад, в день Суда, после нелепой стычки с Клецандой, я стоял у окна и смотрел вниз, на канал. Потом раздался предупредительный звонок, окно переключилось. Это был сам Ранганатан, председатель Совета Попечителей. «Суд через два дня, — сказал он. — Уже выслана платформа».

«А Мурад?» — чуть было не спросил я, но смолчал. Он будет ждать у входа.

Я вышел в коридор, транспортная лента вынесла меня на летную площадку. Над ней уже завис и с шипением опускался темный квадрат платформы. Я вошел в кабину.

Внизу потянулись зеленые зоны с вкраплениями городков и жилых башен, время от времени мелькали стартовые овалы портов, затем платформа нырнула в облака.

Во мне медленно поднималось опустошающее спокойствие. Что будет, то будет! Но вот что уже никогда не вернется, так это сентябрьские встречи, разговоры, веселье и шум праздника начала учебного года, когда в школьные городки съезжаются многие из предыдущих Выпусков, их Учителя…

Платформа пошла вниз, показалась кромка берега с белой ниткой прибоя. Нитка постепенно раздалась в ленту, вода осталась позади, и тут по курсу выросли синие шпили Зимнего комплекса.

У входа меня встретил Наставник, немолодой, темнолицый, с пушистыми бровями.

— Я провожу вас, — сказал он после приветствия. — Можете отдохнуть, время еще есть.

— Спасибо. Вот, возьмите… — Я протянул ему эмблему Учителя, которую снял с рукава по пути сюда. Темнолицый сунул эмблему в карман и, не оглядываясь, ступил на транспортную полосу. Я последовал за ним.

Он довел меня до дверей, обитых бледно-зеленой кожей, кивнул и ушел. В комнате меня ждала Наставница.

— Это обвинительное заключение, — тихо сказала она, протянув мне диск в прозрачном конверте. — Ознакомьтесь, пожалуйста. Вот терминал. С Протектором вы встретитесь перед началом. Он тоже принимал участие в расследовании.

— Благодарю. — Я взял диск и сел на диван.

Наставница вздохнула и вышла. Она еще молода. Быть

может, подумала о своей Десятке.

Я просмотрел диск с обвинительным заключением и содрогнулся. Дела выглядели гораздо хуже, чем я предполагал. Ах Мурад, Мурад! Ну как он мог! Боюсь, он даже не догадывается, насколько все скверно.

Промышленный реактор класса «атанор» сожжен дотла. Пострадало восемь человек, очень серьезно, двое до сих пор в реаниматории. Что-то замкнуло в инжекторе, и один за другим стали выгорать предохранительные стержни. Мурад покинул пульт, отключил автоматику и геройски полез в релейный отсек, чего не имел права делать ни при каких обстоятельствах. Мурада пытался остановить напарник, но он заманил напарника в подсобное помещение и запер его там. Час от часу не легче! И это мягкий обходительный Мурад! Откуда в нем эта жесткость?

Экспертная комиссия признала риск допустимым, но лишь в безлюдном варианте и только при отказе всех аварийных линий. Между тем в реакторном зале находилась группа технического обслуживания. Мурад знал, что там люди, его товарищи, он каждый день встречался с ними, говорил, улыбался… И тем не менее рискнул. Во имя чего? Автоматы сделали бы то же самое, хотя потом, насколько я разобрался в материалах, надо было налаживать все снова — работы на месяц или больше.

Ему не хватило нескольких секунд. Все пошло вразнос, хорошо, что сработала аварийная обойма. Не сработай она, от промзоны не осталось бы и пепла. Заражение района, непредсказуемые последствия. Он не имел права рисковать, зная, что есть угроза людям. Но когда, в какой злой час я не заметил ростков самоуверенности, вовремя не сместил, не сдвинул модусы?..

В комнату вошел Протектор, кивнул и протянул мне текст своего выступления. Я, не заглядывая в него, возвратил и поймал себя на мысли, что так, наверно, поступали и те, кто до меня пытался уйти достойно. Впрочем, для традиции слишком мало таких, как я.

— Буду настаивать на определении «неоправданный риск». Это около двух лет, но не более, частичного ограничения, — говорит Протектор. — Правда, я не знаю, что потребует обвинитель. Его слово последнее.

Два года! У Мурада легкоранимая натура, травма останется на всю жизнь. На сентябрьские встречи он часто приезжал первым, и букет его был самым большим. Как он рассказывал о своей работе! А теперь…

А теперь Протектор, совсем еще молодой, миссия его чисто символическая, дань каким-то древним процедурам, смотрит на меня с жутковатым интересом. И конечно, его немного распирает от гордости. Скорее всего это единственный и последний Суд в его жизни. Ах, если бы знать, что ты последний споткнувшийся! К сожалению, тома Истории Ошибок медленно, очень медленно, но все же растут из века в век. Мы изучали их на последнем курсе, с горечью вчитываясь в сухие выводы и рекомендации, в выдержки из Белых Книг, полные отчаяния, сочившегося из скупых исповедей бывших.

Наконец с вводной частью покончено, и мы с Протектором вошли в зал суда. Огромное помещение было набито до отказа, многие сидели на полу в проходах. Ну что ж, каждый имеет право быть свидетелем редкого, но весьма поучительного зрелища. Только одному человеку запрещен вход, возможно, он будет топтаться у дверей, ждать исхода, а когда все начнут выходить, станет жадно хватать за руки, заглядывая в глаза. Ему будут неразборчиво-утешительно бормотать что-то, но не скоро он услышит приговор.

Стойка с баскетбольным щитом сдвинута в сторону, на ее месте помост. За столом сидят трое: Ранганатан, Фалькбергет, Верховный координатор, и мотиватор Синицина. За их спинами — зеленый штырь протоколиста.

Речь Председателя.

Речь Протектора.

Речь обвинителя.

Обвинитель говорит тихо, медленно выдавливая слова, но каждое из них все туже и туже закручивает во мне пружину. Я не поднимал головы, боясь встретиться с глазами Лизы. То, что она здесь, в этом большом зале, я не сомневался, и, возможно, где-то совсем близко.

Я отказался от заключительного слова. В самом деле, что я могу сказать сейчас? Вина тяжела, и целой книги порой не хватает для оправдания самого себя.

В ожидании решения я вспоминал сентябрьские встречи. Десятка собиралась у меня в Ангермюнде: разговоры до утра, воспоминания, планы, споры, а некоторые приезжали с семьями — крик, визг, кутерьма… Сентябрь! Сентябрь…