Пётр Первый - читать онлайн книгу. Автор: Анри Труайя, Ирина Щеглова cтр.№ 26

Сразу после окончания казней шестнадцать стрелецких полков было расформировано, а стрельцы высланы из Москвы. Им было запрещено перемещаться без паспорта, их нельзя было нанимать на военную службу. Вдовы и дети мятежников обязаны были также покинуть столицу. Населению было запрещено давать им убежище и принимать на работу. Их ждал удел нищих, а голод и холод закончили дело палачей.

Что касается Софьи, ее виновность не была доказана, Петр удовлетворился тем, что Софью постригли в монахини в Новодевичьем монастыре, куда она была заточена. Ее лишили всех титулов и заточили в маленькой тесной келье. Под именем сестры Сусанны она стала одной из многочисленных монашек монастыря. ^[39] Царевну Марфу, обвиненную также в сношениях с заговорщиками, постигла такая же участь. Ее постригли в монахини в Успенском монастыре под именем Маргариты. Постриг в монастыре казался Петру самым действенным решением, чтобы избавиться от этих женщин.

После элегантных и свободных в обращении созданий, которых он знал за границей, Евдокия казалась ему безвкусно одетой, без блеска, без изюминки, без тайны. Он считал ее достойной сожаления русской женщиной, которая принадлежала к анахроническому миру, который он обрек на исчезновение. Петр ни разу не написал ей во время всего своего путешествия. По возвращении он пригласил ее и в присутствии Виниуса, управляющего почтовой службой, холодно посоветовал ей удалиться в монастырь. Возмутившаяся Евдокия отказалась. Какое преступление она совершила, чтобы заслужить такое наказание? Ни разу ее имя не было упомянуто во время следствия по делу стрельцов. Она всей душой любит царя, к тому же она мать царевича. Неужели Петр думает разлучить ее с сыном? Чтобы поддержать законную супругу царя, вмешался патриарх Адриан. Петр в ярости отослал ее и, после того как три недели выслушивал клятвы и слезы Евдокии, посадил ее в простую карету, запряженную двойкой лошадей, и отправил без всякого сопровождения в Суздальский Покровский монастырь.

Несчастный сын царя Алексей был обречен на страдания. Когда ему исполнилось девять лет, воспитание мальчика поручили его злейшему врагу, любимой сестре Петра – Наталье. Двадцатишестилетняя Евдокия, лишенная всех титулов и привилегий, стала просто монахиней Еленой. Она не получала ни копейки на содержание и не имела рядом никого из прислуги. Нуждаясь во всем, она обращалась к своему брату, Абраму Лопухину, с просьбами прислать ей что-нибудь из еды.

Евдокия стала отныне «невестой Господа» и не могла больше быть супругой царя. Петр полагал, что окончательно освободился от уз супружества. Даже в глазах Церкви он выглядел таким образом вдовцом, свободным как воздух и готовым к новым приключениям. Во время долгой кампании по наказанию стрельцов царь демонстрировал за столом нездоровое оживление. Говорили, что вид крови и слез побуждал его больше пить. Он ходил от стола к эшафоту и от эшафота к столу. В действительности пытка в то время не была чем-то особенным. Это был скорее один из обязательных аспектов правосудия. Царь Алексей Михайлович, получивший прозвище Тишайший, отец Петра, отправил на казнь более семи тысяч человек после восстания 1663 года в Москве. Почему его сын должен предстать более благородным? Впрочем, методы пыток, которые он применял, практически не отличались от тех, которые использовались в других странах. Действуя таким образом, у Петра не было ощущения, что он предает европейские модели. Напротив, он дополнял свою задачу славянским отсутствием чувства меры.

После того как было порублено много голов, он снова стал резать бороды. Ему не давала покоя традиция носить бороды. Он видел в ней все большее и большее оскорбление цивилизации. У его соратников и близких друзей были гладкие щеки, а у остальных?.. «Русские, – писал современник, капитан Перри, – придавали бороде религиозное значение. Бороды у них спускались до груди. Они их причесывали и поглаживали, стараясь не потерять ни единого волоса. В этом было их отличие от иностранцев». Не имея возможности собственноручно остричь весь свой народ, Петр публикует указ, запрещающий носить бороды всем, за исключением духовенства. Бородачи, которые, несмотря на повеление царя, хотят сохранить бороды, должны заплатить налог, соответствующий их социальному статусу. Сто рублей в год для знати и высокопоставленных чиновников; шестьдесят рублей для придворных и коммерсантов; тридцать рублей для лакеев и кучеров; полкопейки при входе и выходе из города для крестьян. Всем им выдавали в качестве квитанции бронзовую медаль с надписью «Налог уплачен». На этой медали была выгравирована борода и иногда девиз: «Борода – лишняя ноша». Люди таким образом должны были носить на себе эти медали и предъявлять их по каждому требованию. Медаль обновлялась каждый год. Большинство знатных жителей и торговцев считали такой налог тяжелым бременем, и все заканчивалось решением сбрить бороду. А крестьяне предпочитали заплатить назначенную плату, входя в ворота большого города и возвращаясь в свою деревню бородой по ветру, как настоящие мужчины и истинные христиане. Капитан Перри рассказывает, что встретил на воронежской стройке уже немолодого плотника, который выходил от цирюльника, и спросил его: «Где же твоя борода?» – «Вот она, – ответил тот, вынимая из-за пазухи огромный пучок длинных волос. – Я запру ее в сундук и велю положить с собой в гроб, чтобы, когда умру, предстать с ней перед судом Божьим. И все мои товарищи так же сделают».

Если знать, зажиточные торговцы, армия и флот волей-неволей приняли новую моду, провинциальная Россия оставалась враждебно настроенной к этому нововведению. Петр находился на поляне из остриженных бород. Но в десяти шагах от него оставался лес. Следующий указ был еще суровее: если бородач появится в учреждении, отказать ему в ходатайстве, обязать его уплатить пятьдесят рублей, а если он не сможет заплатить такую сумму, отправить его на трудовую повинность, чтобы он отработал свой штраф. Если кто-то встретит бородача, недолжным образом одетого, может отвести его к уряднику и в качестве компенсации получит половину штрафа за бороду и одежду арестованного.

Но как можно было представить себе безбородые, современные европейские лица над длинными византийскими кафтанами? Надо было приводить в соответствие и лицо, и одежду. После атаки на бороды Петр устроил революцию в моде. На Руси одежда не менялась уже в течение ста лет. Широкие и жесткие, надетые один на другой, кафтаны были некрасивыми по покрою и азиатскими по расцветке. Бархатный воротник поднимался до подбородка, очень широкие рукава застегивались на запястьях на пуговицы из драгоценных камней. Кафтан из дорогой материи доходил до колен. Зимой огромные меховые шубы дополняли боярский наряд. Боярская шапка была чрезмерно высокой. Этот веками устоявшийся костюм уже давно не нравился царю, которому по душе были простота и легкость. Стесненные в движениях, одетые в парчу и атлас, мужчины, считал он, похожи были на больших, ленивых и волосатых женщин. Некоторые, впрочем, как боярин Плещеев, шили придворные одежды из старых платьев своих супруг. ^[40] Солидные люди носили серьги, которые блестели между прядями волос. «Из-за таких широких рукавов с вами все время случаются несчастья, – говорил Петр. – То они попадают в суп, то задевают и разбивают посуду». Еще меньше ему нравилась одежда русского мужика, лишенная карманов, что, по мнению одного путешественника, хорвата Княжанича, заставляло мужиков носить «свои бумаги в сапоге, а монеты во рту». Во время торжественного шествия Великого посольства Петр мог удостовериться, что нелепые наряды русских вызывали усмешки зевак. Работая на заграничных стройках, он еще больше убедился, что для молодого и активного народа необходима одежда, которая не препятствует движениям. Если Россия хочет энергично двигаться вперед, не надо путаться в одеждах времен Бориса Годунова.