Пётр Первый - читать онлайн книгу. Автор: Анри Труайя, Ирина Щеглова cтр.№ 16

Страница

Еще рядом с Петром были три министра по текущим делам: ханжа и шулер Габриэль Головкин, такой скупой, что, вернувшись домой, вешал на гвоздь свой парик с длинными рыжими волосами исключительно из соображений экономии. Федор Головин был человеком уравновешенным, образованным и трудолюбивым, о котором Лейбниц писал, что «он был самым остроумным и самым образованным из москвичей». Третий, суровый и набожный князь Прозоровский, который крестился каждый раз, когда собирался открыть дверь из боязни, что какой-то еретик дотронулся до ручки перед ним. ^[22] Остальные вращались вокруг этого триумвирата: честный, но суровый и жестокий князь Ромодановский, боярин, к которому даже сам царь обращался «Величество». Настоящий государь заканчивал свои письма, адресованные Ромодановскому, для пущего веселья следующими словами: «Вашего Величества послушный раб Петр». Ромодановский жил среди византийской роскоши, в его свите было пятьсот человек, а посетителей его дворца встречал прирученный медведь, держа в лапах сосуд, полный перцовки, который входящие должны были осушить до дна, прежде чем им разрешалось переступить порог. Шереметев, потомок знаменитой боярской династии, снискал уважение посла Витворта как «настоящий джентльмен», но Петр, уважая его честность, считал Шереметева смертельно скучным человеком. Петр Толстой – настоящий образчик ненависти и обмана, о котором царь говорил, шутя: «Когда вы имеете дело с Толстым, надо держать камень в кармане, чтобы дать ему по зубам, прежде чем он успеет вас сожрать». Однажды, дотронувшись до лба Толстого, он воскликнул: «О голова! Голова! Если бы я не знал, насколько ты ловка, я бы давно уже приказал тебя отрубить!» ^[23] Другим сподвижником царя был «ловкач» Шафиров, сын комиссионера, еврея польского происхождения, обращенного в православную веру. Работая в услужении у продавца суконной лавки, этот маленький, картавый и слащавый человечек был замечен царем, который ценил его культуру и способности к языкам: Шафиров говорил на шести иностранных языках! Петр отдал его в помощники Головкину, которому нужен был секретарь-полиглот. Так для Шафирова начался головокружительный подъем. Другими советниками, окружавшими государя, были: Ягужинский, Матвеев, Долгорукий, Куракин, Бутурлин, Татищев… Одни имели очень благородных предков дворянских кровей, другие были выходцами из самых низших слоев общества. Какими бы ни были их корни, Петр обращался к своим сподвижникам одинаково сурово и дружелюбно, одновременно подозрительно и наивно. Пока он не знал до конца, как использовать окружавших его людей. Большая часть из них имела титулы и не имела настоящего дела. Все они собирались на шумных застольях в доме Лефорта. Некоторые, будучи уже в возрасте или в неважном состоянии, присутствовали там не по своей воле. Но отказаться от царского приглашения было нельзя, если человек дорожил своим местом. Даже если кому-то из придворных не нравилось происходящее, он должен был смеяться и пить, невзирая на густой дым курительных трубок, запах скверного вина и чехарду карликов в шутовских одеждах, которые осаждали стол.

Вскоре эти беспорядочные празднества уже не удовлетворяли Петра. Он хотел придать им официальный статус и сделать их регулярными, зайдя совсем далеко в своих шалостях и непочтительности. Таким образом он основал «шутовской конклав», или «Собор большого шутовства», предназначенный для чествования культа Бахуса обильными и частыми возлияниями. Во главе этой веселой компании он поставил самого заядлого пьяницу, своего бывшего наставника Никиту Зотова, который был награжден титулами «князь-папа» и «князь-патриарх». Чтобы войти в роль, Зотов получил жалованье в две тысячи рублей, дворец и распоряжался двенадцатью слугами, которых отобрали из заик. На «церемониях» он всегда держал скипетр и державу из жести, изрыгал бессвязные речи, где непристойности чередовались с цитатами из Библии, и благословлял присутствующих, стоящих перед ним на коленях с двумя скрещенными курительными трубками в руках и свиной требухой на голове. Затем он давал всем поцеловать статую Бахуса вместо иконы. Зотов танцевал перед гостями, пошатываясь и рыгая, в облачении священника, которое он подбирал, демонстрируя свои кривые ноги. Конклав окружал князя-папу, образуя двенадцать лжекардиналов и большое количество лже-епископов, лжеархимандритов и лжедьяконов, пьяниц и неисправимых обжор. Сам царь был «архидьяконом» в этой компании. Он присутствовал на всех сборищах и больше всех пил. Именно Петр собственноручно составлял положения о Порядке, устанавливал иерархию его членов и расписывал подобно детали этих пошлых заседаний. Избранные, облачившись в красные платья кардиналов, должны были отправиться в дом князя-папы, названный Ватиканом, чтобы отблагодарить его и оказать ему почести. Четверо заик провожали гостей в зал папской консистории, где за нагромождением бочек возвышался трон Его Всешутейшей Светлости. Первым вопросом, заданным прибывшему, был не «Ты веруешь?», как в первообразной церкви, но «Ты пьешь?». И князь-папа добавлял: «Преподобный, открой рот и проглоти то, что тебе дают, и скажи нам что-нибудь хорошее». Водка текла рекой в горло вошедших и того, кто их встречал. После чего к соседнему дому отправлялась процессия, необходимым условием для участников которой было держаться вместе. Наряженный в костюм голландского моряка, Петр открывал шествие, играя на барабане. За ним шествовал князь-папа, окруженный лжемонахами и сидя на бочке, которую тянули четыре быка. Вместо эскорта процессию сопровождали козлы, свиньи и медведи. Просторная галерея с расставленными кушетками ждала участников шествия. Рядом с кушетками водружались огромные бочки, разрезанные на две части, одна из которых предназначалась для продуктов, а другая – для справления естественных нужд. Было запрещено покидать свою кушетку до конца праздника, который длился по три дня и три ночи. Слуги, карлики, шуты рьяно помогали утолять жажду Их Преосвященствам, настраивая их на похабные разговоры. Среди специально привлеченных шутов были люди с физическими уродствами, которых государь находил очень забавными, и те, кого «наказали» за то, что они не полностью выполнили свои обязанности раньше. Все были одеты в костюмы и гримасничали вокруг «кардиналов», которые поднимали по сигналу локти и опрокидывали стакан за стаканом. Водка, вино, пиво, медовуха – все шло в ход, напитки перемешивались, а пропитанные алкоголем, потные, исстрадавшиеся и несчастные гости ругали себя, плакали, катались по земле или дрались, охваченные тупой яростью. Их рвало на шикарные маскарадные костюмы. Царь пил, как и все, но сохранял ясный рассудок. Находясь среди пьяных, Петр аплодировал их экстравагантности и поощрял опускаться еще ниже. «Во всех праздниках, устраиваемых этим царем, – писал Виллебуа, – он имел привычку, когда рассудок людей начинал мутнеть от вина, прогуливаться вокруг столов и слушать, что там говорили; и когда от кого-то из гостей он слышал речи, повторения которых он хотел услышать от трезвого человека, Петр брал его на заметку». ^[24] В новогоднюю ночь изумленные москвичи увидели разворачивающуюся кощунственную процессию: князь-папа показался верхом на бочке, в которую были запряжены двенадцать лысых мужчин. На голове у князя-папы была митра из жести, а облачен он был в ризу, вышитую рисунком из игральных карт. За ним следовали «кардиналы» в комических сутанах, сидя на быках и размахивая бутылками. Дальше, в санях, запряженных свиньями, медведями и собаками, ехали другие «сановники». Все они орали богохульные вирши. Останавливаясь перед самыми богатыми домами, участники процессии заставляли подать им выпивку. Кто осмелился бы отказаться? Шутовской кортеж появлялся на каждый церковный праздник, и среди народа и знати поползли слухи: а может быть, царь Антихрист?

Страница