Лев Толстой - читать онлайн книгу. Автор: Анри Труайя cтр.№ 183

Позже он дойдет до утверждения, что вся драма человечества происходит от расового противоречия между Христом и апостолом Павлом: «Мне одно время захотелось написать об этом, о том как было под учение не еврея Христа подвели чуждое ему учение Павла, еврея». ^[636]

Наконец благодаря вмешательству американского президента Теодора Рузвельта в Портсмуте начались переговоры между Россией и Японией, которые завершились заключением мира в августе 1905 года. Россия теряла Порт-Артур, южную часть Сахалина и отказывалась от своего влияния в Корее и южной Манчжурии. Получив телеграмму с этим известием, Толстой был огорчен и процедил сквозь зубы, что ему стыдно, он всегда надеялся, что русские будут победителями.

Как и следовало ожидать, еще до окончания войны в стране начались трудности. Поражения русской армии высветили легкомыслие правительства и его непредусмотрительность, недееспособность власти, слабость режима, который, казалось, так прочен. Консервативная направленность не соответствовала больше ни реальным нуждам народа, ни устремлениям представителей хорошо образованных слоев населения. На студенческие манифестации, рабочее движение, забастовки в крупных промышленных центрах царь, пользуясь не лучшими советами, отвечал исключительно политическими репрессиями. Подобные меры наведения порядка не только не пугали революционеров, но подталкивали к более активным действиям. Подпольные организации множились, антиправительственные листовки и брошюры наводняли университеты и заводы, покушения на представителей высшей власти потрясали своей смелостью и свидетельствовали о силе и дерзости врагов самодержавия: убийство великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, министра Плеве…

В воскресенье, девятого января 1905 года, тысячи рабочих, ведомые священником Гапоном, двинулись к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю петицию с требованием восьмичасового рабочего дня и конституции. Они были жестоко разогнаны войсками, на площади перед дворцом остались убитые и раненые. Выстрелы раздавались до часа ночи. В результате Кровавого воскресенья в оппозицию перешли даже те из либералов, кто пока не решался открыто выступать против Николая II. Возмущение, вызванное за рубежом этой кровавой и бесполезной расправой, способствовало решению революционных вождей немедленно воспользоваться всеобщим недовольством. Продолжились забастовки на заводах, в типографиях, на железных дорогах, бунты в казармах, началось движение в деревнях – крестьяне сжигали имения, двадцать седьмого июня 1905 года восстали моряки броненосца «Потемкин» – они убили нескольких офицеров и повели корабль в Одессу, где шли столкновения между рабочими и войсками. Ответом на действия революционеров стали многочисленные погромы, за которыми стояли черносотенцы.

В октябре началась всеобщая забастовка, жизнь в стране была парализована. Остановилось движение по железным дорогам, не работали почта и телеграф, не выходили газеты, встали трамваи, не было электричества. Под давлением происходящего царь, посоветовавшись с Витте, заключавшим Портсмутский мир, семнадцатого октября издал манифест, провозглашавший свободу совести, слова, собраний, уважение прав личности. Он обещал расширить избирательные права, не принимать законов без одобрения думы. Широкая общественность с энтузиазмом встретила этот документ, умеренные политические деятели – с недоверием, революционеры и ультрареакционеры – с возмущением, хотя причины их негодования были различны. Толстой в ответ на это заметил, что в документе нет ничего для народа. Волнения становились сильнее: стачки, военные мятежи в Севастополе и Кронштадте…

В декабре в Москве вспыхнуло восстание, шли уличные бои. Витте заменили человеком покрепче – Столыпиным. Через полгода была распущена первая Государственная дума.

Эхо этих событий доходило до Ясной Поляны и не могло оставить равнодушным Толстого. Он считал себя сторонником реформ, но жестокость революционеров возмущала его. «Это борьба, осуждение, ненависть, и все это пахнет кровью», – писал он Юшко четвертого сентября 1905 года. Но сам столько раз выступал с нападками на царя и Церковь, что поневоле оказался союзником революционеров, чьи кровавые методы вызывали у него ужас. Сознавая этот факт, пытался оправдаться, после «Одумайтесь!» написал статью «Современные события в России», «Письмо Николаю II» и «Письмо революционерам». И того, и других он убеждал в том, что они напрасно пытаются решить свои разногласия силой, что всякие социальные реформы, которым не предшествовали изменения в духовной сфере, обречены на провал. Ни угнетатели, ни угнетенные не желали его слушать – Толстой обращался в пустоту. Но ему было не привыкать – сколько раз само сознание того, что он одинок в своем мнении, давало ему ощущение правоты и собственного превосходства. Восставший аристократ, богатый утопист, помещик-анархист, радостно порицал как сторонников царя, так и его противников. Не уставал повторять, что все формы правления внушают ему недоверие, поскольку основой для них служит подчинение масс заранее установленному порядку. Марксисты отталкивали его тем, что имели в виду удовлетворение исключительно материальных запросов, что без колебаний прибегали к насилию для достижения своих целей. Монархисты раздражали, потому что выступали защитниками социального неравенства и лжи в религиозной сфере. Либералы вызывали протест своей бесконечной болтовней, тем, что говоря о своей близости к народу, не знали даже, как держать в руках косу. Он спрашивал сына Сергея, который сочувствовал либералам: верит ли тот в способность революционеров ли, монархистов или сторонников конституции решить участь народа? И сам же отвечал, что жизнь только тогда станет лучше, когда каждый человек постарается жить хорошо, не вмешиваясь при этом в жизнь другого.

Когда зять Льва Николаевича Сухотин был избран депутатом первой Государственной думы, писатель с иронией заметил в дневнике: «Конституционный подданный, воображающий, что он свободен, подобен заключенному, считающему, что он свободен, потому, что может выбирать тюремщика». И еще: «Интеллигенция внесла в жизнь народа в сто раз больше зла, чем добра». ^[637]

Толстой решительно повторял эти мысли корреспондентам американских, английских, французских, шведских, немецких газет, которые устремились в Ясную Поляну, чтобы выслушать мнение мудрейшего из мудрых. Его расспрашивали о политике, а он предлагал свое мнение о религии, переходили к царю, министрам, революционным деятелям, – говорил о Боге, ссылались на требования текущего момента, он провозглашал, что истинная современность в другом. К тому же, после визитов всех этих жадных до информации иностранцев, вдруг ощутил себя славянофилом: Россия не должна следовать западным образцам, у нее свой путь, освещенный Богом. Существование русского Бога вовсе не казалось ему абсурдным. «Если русский народ – нецивилизованные варвары, то у нас есть будущность, – заносит он в дневник третьего июля 1906 года. – Западные же народы – цивилизованные варвары, и им уже нечего ждать. Нам подражать западным народам все равно, как здоровому, работящему, неиспорченному малому завидовать парижскому плешивому молодому богачу, сидящему в своем отеле. Ah, que je m'embête! ^[638] Не завидовать и подражать, а жалеть».