Тьма египетская - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 127

— Я велел собрать со всей страны сообразительных детей, выучить их традиционным старым навыкам и возродить через это саму древнюю манеру мыслить. Вернуть Египту Египет.

И тем единственным путём, который можно признать достоверным. Посмотри, так работали мастера первых династий. Тогда применялись две главные техники: барельеф и врезанный рельеф с углублённым контуром. Разница простая: в первом случае всё, что вокруг фигуры, стёсывалось — вот эти «Погонщики ослов»; а во втором этот фон оставался нетронутым — прямо рядом стоит «Перегон скота через реку». Но в обоих случаях мастера первых династий полностью оставляли свои фигуры в плоскости, они почти не выступали вовне.

Мериптах уже перестал слушать и воспринимать. Он просто стоял рядом с говорящим царём, шёл вслед за говорящим царём, поворачивал голову к говорящему царю, когда тот опускал ему тяжёлую руку на плечо, и старался изобразить на лице внимание.

Войдя в один из дворов, Мериптах вдруг очнулся. Он внезапно почувствовал себя великаном. Человеком-колоссом, воздвигнутым посреди низкорослого города.

— Осторожно, Мериптах, не раздави чего-нибудь.

Это было нелишнее предупреждение. Весь выровненный тщательно двор был заставлен крохотными, хрупкими зданиями, храмами, дворцами, изваяниями. Несмотря на свои скарабейные размеры, они восхищали глаз неожиданной стройностью форм, смелым охватом пространств, гармоничными сочетаниями друг с другом.

Создатели всего этого микроскопического чуда стояли в сторонке, опустив руки вдоль грязных передников и тихо отчихиваясь от забившейся в ноздри пыли. Одного царь подозвал. Тот, перебирая, как цапля, длинными коричневыми ногами, опустился с храмовой площади на дворцовый двор.

— Этого я ещё не видел, что это?

Молодой взволнованный человек, шмыгая носом и настороженно улыбаясь, объяснил, что он построил здание храма... Эти колоннады выведены таким образом... Главный неф будет больше, чем принято, а пилоны...

— Чей это храм? — мягко спросил царь.

Глаза архитектора забегали.

— Сета, Сета...

Апоп повернулся к Мериптаху:

— Как же, Сета... Но это пусть. Какой размах и какая естественность линий. Если это воплотить в большом камне, то может возникнуть эпоха, достойная сравниться с древностью.

— Для чего тебе этот засов? — поинтересовался Хека у Воталу.

Хирургу этот вопрос был неприятен, и он попытался перевести разговор на другую тему. Спросил, с какой целью посетила его вчера черноволосая Бесора.

Мастеру запахов в свою очередь чем-то неугодна была тема этого визита, и он гнул своё:

— Ты что же это, боишься меня? Боишься, что я проникну к тебе ночью?

Воталу недовольно помотал большой головой.

— На двери, что ведёт в лес, тоже засов. — Сетмос хекнул.

Сам ли великий исследователь женского тела додумался до этого, или его предшественник решил, что неплохо бы иметь какую-нибудь защиту от того женского леса, который вроде бы мирно греется в лучах жаркого солнца, но меняется по ночам, и вообще таит в себе тайн, надо думать, немало, и не всегда приятных.

Воталу был человек науки, искатель истины, а такой не способен к лукавой уклончивости. Да, сказал он неохотно, женский лес и ему представляется несвободным от мятежных невидимых завихрений и настроений, непонятных мужскому уму. В определённые периоды года стволы и ветви сотрясает передающееся, заразное волнение, слышатся жутковатые хоры в разных частях леса, так стаи шакалов приветствуют полную луну. Это лишний раз доказывает опасную близость женской природы природе животной. Его, Воталу, героическая кровавая работа одной из целей имеет как раз извлечение из женской сути самой заковыристой колючки. И он уже почти достиг цели. Женщины, выжившие после его операций, никогда не присоединяются к сезонным бдениям в лесных дебрях. Они становятся чисты и мягки, словно расстались с демоном. И никакой другой лекарь, не говоря уж про заклинателей и магов, не способен ни на что подобное. А если и способен, то его успех временный, на день, на два. Победа же ножа над женским мраком полная и окончательная. Но дело в том, что, несмотря на всё его искусство, старательность и немалые хирургические успехи, в женском лесу он пользуется самой неприятной славой.

— И что же, были случаи, когда мучительно бдящие по ночам жёны города врывались в научные помещения и совершали со жрецами истины насильственные соития?

Нет, о таком Воталу не помнил. Да и само соитие в принципе невозможно, в каком бы состоянии озверелого желания женщины ни пребывали. Ведь сюда, в лесные павильоны, посылают трудиться лишь кастратов. И это не способ оградить женщин, как это бывает во всех прочих пошлых гаремах мелких царьков, а наоборот, это защита для них, учёных мужей, дабы оградить их занятия от всякого ночного посягновения.

— Женщины отлично знают, кто мы такие в этом отношении. Ведь ты тоже кастрат?

Сетмос корпоративно кивнул.

Воталу, удовлетворив не вполне научный интерес собрата, пожелал, чтобы тот расплатился с ним такой же откровенностью. Для чего же являлась эта демоница Бесора?

И Хека легко ему соврал. Не сказал стыдной правды о своём поражении как учёного. Оказывается, зелье, приготовленное им по просьбе северной красавицы, действовало так, что это не обрадовало ни саму госпожу Бесору, ни её товарок, ни её служанок. Оно вызывало некое умственное опьянение и шатание души, но в большей степени способствовало сильнейшему неудержимому поносу. Пережив минуты стыда и страха, торговец благовониями дал жесточайшие клятвы, что исправит состав. Дал в обмен на обещание, что госпожа оставит в тайне от синих писцов эту его научную неудачу.

В первый момент после этого отвратительного разговора он испытал некоторое облегчение. Его репутации пока что ничего не угрожало. Во второй момент он спросил себя: как же так получилось, что он оказался чуть ли не в полной власти у этой женщины? Уже видит в ней право прощать его, а сам чувствует себя почему-то у неё в долгу. Очень хитро лежала её сеть, и даже он, такой глазастый, не заметил её. Ведь кто она — одна из простых женщин гарема. Он стоит выше неё, он мужчина, и он в научных чинах, отчего же невольно служит ей? Началось всё с невинного, но, как выясняется, чреватого любопытства. Приближаешься на шаг, ещё на полшага, и ты уже не снаружи, а внутри. Он хотел от скуки или на всякий случай рассмотреть её, как большое насекомое на ветке куста, а она приобрела его в пользование.

Мысль эта раздражала Сетмоса, но давала некую надежду Хеке. Не раз уже в его жизни случалось так, что он, будучи схвачен, в конце концов обманывал схватившего.

Не окажется ли это пленение внутри пленения благом для него, если направить одну стесняющую силу против другой? Он ещё не знал, как бы это можно было сделать, но хотел думать, что сумеет.

Не доверяя впечатлениям опьянённого путешествия, он совершил несколько трезвых вылазок в разных направлениях по женскому лесу под видом распространения своего противозапахового средства. И как бы заблудившись, проникал к самой ограде и приникал к ней ладонью и ухом. Он попробовал пробраться во внутренние лабиринты города без ведома своих кураторов, будто бы по рассеянности. На обоих направлениях его ждало разочарование. В реальности стражи не так громадны, как в видениях того ненормального опьянения, но многочисленны, вездесущи и надёжны. Подозрения, зародившиеся с первого дня, подозрения, впервые проверенные случайно, во время дурманного порыва, оказались полной и чёрной правдой. Каким бы ни было небо над Аварисом, сиреневым или оранжевым, обычного выхода вон из этого города не имеется.