Императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Петр Краснов cтр.№ 52

Подальше от политики, от Нолькена и от маркиза де ля Шетарди.

XVIII

Но мысль о том, что она должна стать на защиту России от немцев и шведов, что ей, а не жалкой и глупой Анне Леопольдовне следует править громадной империей, ее не покидала. В длинные осенние вечера, то вдвоем с Разумовским, слушая звон струн бандуры и его мягкий голос, то в шумном обществе приглашенных охотников, – она задумывалась. Не настало ли время, когда и ей, как ее отцу, надо «слабость свою преодолеть рассуждением» и показать «удивительное мужество»?.. Не приближается ли к ней ее Полтава?..

В ноябре она вернулась в Петербург. Она не хотела больше принимать маркиза Шетарди и вести с ним волнующие беседы о том, что она должна сделать для блага России, но отказать ему не могла. Он являлся без зова. Он караулил у ее подъезда, когда она ночью возвращалась из Зимнего дворца, и появлялся перед ней в шубе и черном плаще, как подлинный заговорщик, и, как влюбленный, умолял ее об одной минуте свидания. Она не умела его прогнать.

Рок увлекал ее, как увлекает страстного игрока азарт игры. Через Лестока она передавала Шетарди, что слышала и видела при дворе, она вовлекалась в тонкую и хитрую политическую игру, где уже нельзя было определить, где были интересы Франции и где интересы России. И ей становилось страшно.

22 ноября при дворе был куртаг. Цесаревна после долгого отсутствия появилась официально во дворце. Приглашенных было немного. Правительница не любила многолюдства, шума и танцев. По залам были зажжены люстры, кинкеты и бра и поставлены столы для карточной игры. Анне Леопольдовне нездоровилось. Она была не в духе. Она явилась на куртаг в небрежной прическе, с головой, повязанной белым платком, ее юбка была без китового уса, и фижмы висели на ее бедрах складками, как лепестки поблекшей розы. Ей приготовили для игры отдельный стол, за который сели ее муж Антон Ульрих, министр Венского двора маркиз Ботта, Финч и брат фельдмаршала Миниха. Анна Леопольдовна взяла было карту, но сейчас же бросила ее и сказала:

– Нет… Я не буду играть… Не в авантаже я…

Она пошла бродить по залам. В угловой гостиной цесаревна играла в ломбер. Правительница подошла к ней. Надо было разрешить то, что давно ее тяготило.

– Мне надо поговорить с вами, ваше высочество, – сказала она, касаясь плеча цесаревны.

– Я слушаю, ваше величество, – сказала цесаревна, кладя карты на стол. – Камрады, прошу простить. Михайла Илларионович, продолжай за меня.

Она встала из-за стола. Правительница обняла цесаревну за талию и повлекла ее по залам дворца. Они прошли ряд комнат, где стояли карточные столы и где были играющие, камер-лакеи и скороходы, и наконец дошли до маленького салона подле спальни ребенка-императора. Здесь никого не было. Как и во всем дворце, здесь по-праздничному горели люстры и кинкеты, и яркий их свет в пустой комнате показался цесаревне ненужным, скучным, тоскливым и холодным, точно предвещающим ей несчастье.

– Садись, – кротко сказала правительница и сама села на небольшой диван. Цесаревна опустилась рядом с ней. Правительница летом разрешилась от бремени дочерью. Ее плохо подкрашенное лицо было устало. Щеки пожелтели и отвисли, глаза были тусклые. Цесаревна, проведшая всю осень в Петергофе и в отъезжем поле, дышала силой и здоровьем. Загорелая на морозных ветрах, она была румяна без румян. Ее синие глаза смело и открыто смотрели на Анну Леопольдовну.

«Какая ты гадкая, неопрятная и несчастная, – казалось, думала цесаревна. – И ты – императрица!.. Императрица!.. С твоим дурным французским языком, с твоею растерянностью… Господи, да что же сие такое?.. Какая насмешка над Россией!..»

– Что это, матушка, слышала я, будто ваше высочество имеете корреспонденцию с армией неприятельской и будто вашего высочества доктор ездит к французскому посланнику и с ним вымышленные факции в той же силе делает, – с пылающим гневом лицом ворчливо сказала Анна Леопольдовна.

– Я с неприятелем отечества моего никаких аллианцев и корреспонденции не имею, – с негодованием отвечала цесаревна, – а когда мой доктор ездит до посланника французского, то я его спрошу, и как он мне донесет, то я вам объявлю.

– Ваше высочество имеете случаи слишком часто принимать у себя французского посланника. Сие есть человек, преисполненный низости. Вы изволите знать, что Франция вовлекла нас в войну со Швецией. Я намерение имею посланника французского просить отозвать. Нам он не ко двору пришелся. Я бы давно сие намерение исполнила, да опасение имею, что герцог Ришелье потребует сатисфакции. Что мне тогда ответить? Он ходит к вашему высочеству… Разные о сем «эхи» по городу ходят… Говорят о заговоре…

– Ваше величество… смею уверить вас, что никакого заговора нет…

– Я вам верю… Но извольте, матушка, сего гадкого и низкого человека не принимать больше.

– Ваше величество, я уж не раз просила маркиза оставить меня в покое… Я не могу не пустить его, не нарушая приличий. Вчера он пришел ко мне как раз в ту минуту, когда я, выйдя из саней, входила к себе. Не могла же я сказать, что меня дома нет?

– Ваше высочество, извольте прекратить принимать у себя французского посланника! – упрямо повторила правительница.

– Ваше величество… Вам сие сделать гораздо проще и легче. Вы правительница и повелительница, прикажите графу Остерману сказать посланнику, чтобы он не ездил ко мне в дом.

– Ваше высочество, нельзя раздражать таких людей, как французский посланник. Он станет жаловаться… Наше положение не допускает сего…

– Ваше величество, – с плохо сдерживаемым гневом сказала цесаревна, – если граф Остерман, председатель иностранной коллегии, того не смеет сделать, то как же я-то сие выполнить смогу?.. Ваше величество, кто я?

– Ваше высочество, – повысила голос Анна Леопольдовна, – я вам совершенно серьезно сказываю… Ваши интриги…

– Какие интриги, ваше величество?

– Политические сношения и переговоры вашего доктора Лестока до добра вас не доведут… Я буду принуждена принять меры…

– Ваше величество, пусть скажут посланнику, чтобы он не смел являться ко мне. Пусть арестуют Лестока и поступят с ним, как он того заслуживает, если он виноват. Но я?.. Но меня, ваше величество, оставьте в покое!.. Оставьте меня жить, как я жила и раньше!.. Более сего я ничего не желаю.

В волнении, страхе и возмущении цесаревна расплакалась и упала на колени перед Анной Леопольдовной, прижимаясь глазами к ее рукам. Правительница нагнулась к ней и старалась поднять цесаревну с пола. Сквозь слезы она говорила:

– Боже!.. Боже!.. Какие мы обе несчастные, что не можем жить, как две сестры, в мире и счастии?.. Любить друг друга, как сестры?..

Цесаревна встала с колен. Анна Леопольдовна обняла ее и сказала:

– Возьмите платок, ваше высочество, осушите слезы. Какие прекрасные у вас глаза. Сколько красоты и молодости в вас… Посмотрите на меня, куда пропали моя молодость и моя красота?.. Пожалейте меня…