Императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Петр Краснов cтр.№ 146

Вот как я понимаю подвиг… Всё… Всё… Честь… Имя… Я червь, ничто… всё ей!.. всё!.. Всё!! Всё!!!

Алехан как-то вдруг, быстро застегнул кафтан и стал прощаться:

– Судари… Пора… Я чаю, вельбот давно меня ожидает. Пора в море.

– Постой, чудак человек, как же так?.. Посидеть надо… Отвальную распить… Гей, люди!.. Вина!..

Алексей Разумовский с полным кубком пенного вина подошёл к Алехану.

– Ты… сие… Ты сие хорошо сказал. Верно… Именно всё… Ото всего для неё отказаться… и от того, что было… и что есть и что будет… Но только, друг мой, и сие не подвиг, ось подивиться!..

– Как сие не подвиг?..

– Да, не подвиг… Сие есть наш долг… Верноподданных… и дай, милый Алехан, почеломкаемся. Славный, хороший ты человек.

Вся компания поехала провожать Орлова до вельбота. На пристани Алексей Григорьевич Разумовский отвёл Алехана в сторону и, пожимая ему руку, сказал:

– Так помнишь, о чём намедни просил тебя? Не забудь! Я повторю.

– Замётано.

– Замётано, сие точно, а я всё-таки напомню. Как будешь ты в Митаве, а может быть, они уже в Киле, так и в Киле навести ты моих племянниц – Дараган. Запомнишь?

– Ну как можно забыть!.. С конногвардейцем Дараганом давнишние приятели, и камер-юнкера хорошо знаю. Говорю – замётано.

– А воспитательницей с ними старая девушка Ранцева, Маргарита Сергеевна, моих примерно лет, – продолжал наставительно говорить Разумовский.

– Ну вот, я про Ранцева сколько раз слыхал – доблестнейший офицер, убит в Цорндорфском сражении.

– Так вот, серденько, не поленись, отыщи их и отпиши мне цидулю, что они и как?.. Маргарита Сергеевна что-то давненько мне ничего не пишет. А раньше частенько пописывала. А сестрица моя о них беспокоиться начинает, известно – мать.

– Всенепременным делом почту исполнить твоё желание. И навещу, и посмотрю, что за племянницы растут там у тебя, от всякого постороннего глаза укрытые. Поди, уже невесты… А?.. Что?.. Может быть, ещё и породнимся с тобою. Не всё порхать амуром и рвать цветы наслаждения. Быть может, пора и узы Гименея надевать… Годы идут и идут… А?.. Не увидишь, как молодость тю-тю…

– Старшей, Августе, двадцатый год пошёл. Пишут про неё – ужасно какая серьёзная, совсем монахиня.

– Не про меня такой товар.

– Молодшая, Елизавета, ну той и всего-то тринадцать лет должно быть… Девчонка совсем ещё. Коза, шалунья… Ну, так вот, исполни. Навести!

– Не беспокойся, такого вельможи да племянниц не навестить за границей! Ну, прощай…

– Не прощай, а до свидания До скорого, почётного и славного возвращения и до свидания здесь, в нашем милом Петербурге.

Старый Разумовский горячо обнял и поцеловал Орлова. Тот легко и бодро сбежал на плот пристани и прыгнул в вельбот. Матросы в нём отвесно вёсла держали. Старшина крюком оттолкнулся. «На воду!..» – скомандовал мичман. Белыми крыльями взмахнули длинные вёсла и мягко, без плеска опустились в Неву.

V

В Митаве, где корабли брали воду и грузились солониной в бочках и копчёными ветчинными окороками, Орлов с Камыниным объездил все три гостиницы и справлялся у русского резидента о девицах Дараган. Точно – на своей квартире совсем ещё недавно жила старая девица Ранцева с двумя барышнями-»княжнами», но неделю тому назад уехала в Киль. Орлов улыбнулся на наименование Дараган «княжнами». Он уже знал, что за границей все богатые русские – князья.

Ветер был попутный, и в Киле не предполагали задерживаться. Стали на рейде, и Орлов с боковым свежим ветром на лихо нагнувшейся яхте пошёл с Камыниным на берег. Среди тёмных, однообразных домов на набережной небольшого канала он быстро увидел вывеску, золотого льва в обруче, – то была гостиница «Золотой лев», лучшая в городе. Трактирщик выбежал к знатным персонам.

– Таракан? – вопросом повторил он на вопрос Орлова. – Таракан?.. Aber nein… ^[69] He было таких девиц.

Он будто смутился, и это не ускользнуло от Камынина.

– А не врёт ли сей мин херц, – сказал Камынин, – уж больно плутовская рожа. Видать, большая протобестия.

– Старая барышня была с ними… И две девочки… А? Что? Не слыхал таких? – строго переспросил Орлов.

– Нет… Нет, – решительно мотая головою, заговорил трактирщик. – Ничего про таких не слыхали. Таракан?.. Таракан, нет не было таких. Вообще у меня русских не было это время.

– Ручаюсь, ваше сиятельство, что эта протобестия врёт.

– Да какой ему интерес нам врать-то, – сказал, поглядывая на море, Орлов. На «Соломбале» поднимали паруса. На «Надежде благополучия» матросы и кадеты были посланы по вантам и реям и шевелились там, как воробьи на ветках. Готовились к отплытию. Ждали только его, Орлова.

Для очистки совести прошли ещё в две гостиницы, но это были такие грязные матросские притоны, что и спрашивать там было нечего, – Ранцева там не могла стоять. Пошли назад на яхту и быстро заскользили по рейду к убравшейся парусами «Африке».

Протобестия-трактирщик и точно был смущён. Ещё три дня тому назад на чёрной доске у него в гостинице торжественно было начертано готическими немецкими буквами: «Prinzessinen Tarakanow». Старая дева, высокая, стройная, серьёзная и красивая, с такими серебристыми белыми волосами, что ей и парика не надо было надевать, жила у него с двумя русскими девицами, и, конечно, это про них спрашивал знатный русский вельможа. Но молчать про них было необходимо. Три дня тому назад все три неожиданно исчезли. За их вещами и прислугой полькой зашёл поляк и тоже – как в воду канул. За это можно было и ответить, и потому трактирщик счёл за лучшее отречься от них, тем более что в вопросе русского не было уверенности, что княжны Таракановы должны были стоять в «Золотом льве».

Трактирщик постоял около получаса, уже с крыльца посмотрел, как в белые точки корабли обратились, и, кряхтя, стал подниматься по крутой каменной лестнице в гостиницу. Пронесло!..

VI

Маргарита Сергеевна Ранцева с племянницами Разумовского Августой и Елизаветой Ефимовнами Дараган выехала из России незадолго до смерти Императрицы Елизаветы Петровны. Их путь лежал на Ригу, Митаву, Киль – через Данию во Францию, а потом в Италию.

Но тогда ещё шла война с пруссаками. Русские войска стояли в Риге, и Маргарите Сергеевне пришлось задержаться. Она не горевала об этом. Рига жила весёлою тыловою жизнью, доверенные ей девочки могли здесь отлично учиться немецкому языку, и Маргарита Сергеевна надолго застряла в Риге.

Здесь узнала она о смерти Государыни Елизаветы Петровны, о вступлении на престол Государя Петра III и о том, что Великий Князь Павел Петрович в манифесте не был наименован наместником престола.

Любопытство старой политической деятельницы было затронуто. Маргарита Сергеевна почуяла, что назревают совсем особые события, быть может, похожие на те, участницей которых она была сама двадцать лет тому назад. Она живо вспомнила, как последний раз видела на балу Великую Княгиню Екатерину Алексеевну, ставшую теперь Императрицей, и какое сильное впечатление та произвела на неё. Маргарита Сергеевна всею душою стремилась в Петербург, девушки связывали её. После смерти Государыни Елизаветы Петровны военные действия прекратились, войска потянулись из Пруссии к Риге, проезд на запад стал возможным, и Маргарита Сергеевна переехала в Митаву. Здесь нашла она полное удовлетворение своим наклонностям политической разведчицы. В Митаве сходились пути на Берлин, Варшаву и Москву. В Митаве Ранцева виделась со Станиславом Понятовским и слушала его горькую исповедь неразделённой, страстной любви к Императрице российской, в Митаве она познакомилась с французскими эмиссарами, показывала им своих воспитанниц и всем говорила, кем и почему они были ей поручены.