Проклятие Ирода Великого - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Меженков cтр.№ 111

– Ты знаешь, мой друг, как относятся к Ироду иудеи. Я послала к нему небольшой отряд всадников в целях его безопасности. Но я ни слова не сказала о том, что Ироду не следует брать с собой свою свиту и охрану. Подтверди, Афенион.

Евнух почтительно склонил голову:

– Точно так, великая царица. Я лишь сказал, что Ироду следует поторопиться.

Антония объяснение Клеопатры и слова Афениона не удовлетворили, и он сказал Ироду:

– Отдохни с дороги, лев, помойся – рабы приготовили для тебя ванну, – у нас с тобой впереди масса времени, чтобы спокойно во всем разобраться и многое обсудить. Ступай.

Сопровождаемый безмолвными слугами, Ирод вышел из залы и нос к носу столкнулся с Мариамной. Сердце кольнуло, в глазах помутилось. В руках у Мариамны были аккуратно сложенные простыни. Поравнявшись с Иродом, она голосом Ревекки тихо сказала ему:

– Приветствую тебя, мой мелех. Скоро начнется война.

– Война? – переспросил Ирод и от неожиданности этого известия остановился. – Кого с кем?

– Не останавливайся, – все так же тихо произнесла Ревекка. – Война между Антонием и Октавием. Клеопатра делает все, чтобы стравить их.

– Война… – эхом отозвался Ирод. – Мне жаль Антония.

После ванны Ревекка проводила гостя в отведенную ему спальню, и Ирод, едва коснувшись головой подушки, тут же провалился в глубокий сон.

За ужином, данным в честь прибытия царя Иудеи, Клеопатра была весела, много шутила и в лицах рассказывала Антонию, как Ирод по ее просьбе устроил охоту на львов, как ее чуть не разорвали звери и, наверное, разорвали бы, если бы ей на помощь не поспешил Ирод. Антоний слушал ее вполуха, не сводя внимательного взгляда с Ирода. О причине его срочного вызова в Александрию не было сказано ни слова. На третий или четвертый день пребывания в столице Египта Ирод сам было заговорил о трагедии, случившейся в Иерихоне, но Антоний жестом прервал его.

– Можешь не продолжать, – сказал он. – Я внимательно наблюдаю за тобой все дни, что ты гостишь у меня, и пришел к выводу: ты не виновен в смерти своего шурина, ты подавлен несчастьем, свалившимся на тебя. Человек, подавленный горем, не способен на обдуманное преступление. – И без всякого перехода продолжил: – Кстати, об Иерихоне. Я слышал, что Малх, воспользовавшись неразберихой в Иудее, вызванной смертью Аристовула, завладел этим городом. Что бы это значило? Ты недостаточно наподдал ему жару или арабу все неймется? Кстати, он ведь доводится тебе родственником со стороны матери?

Новость, которую сообщил Антоний Ироду, огорошила его.

– Малх завладел Иерихоном? – переспросил он. – Я ничего об этом не знаю.

– То-то и оно. Ты перестал владеть ситуацией. А это дурной признак. Я настаиваю, чтобы ты основательно отдохнул у меня в гостях, пока не станешь прежним Иродом. Мы давно с тобой по-настоящему не пировали. Хочешь, вызовем сюда твою Мариамну? Ее портрет, как и портрет Аристовула, хранится у Клеопатры. Она необыкновенно хороша. Кстати, ты не находишь, что Ревекка похожа на нее?

Прислуживавшая за столом Ревекка покраснела и отвернулась.

– Да, в их внешности есть что-то общее, – согласился Ирод. – Надеюсь, ты не рассердишься, если я скажу, что Мариамна, тем не менее, превосходит Ревекку своей красотой?

– Не рассержусь. По мне, на земле нет женщины прекрасней, чем моя Клеопатра. Но она, кажется, не в твоем вкусе?

– Разве дело в моем вкусе? Главное, что она нравится тебе.

– Нравится? – переспросил Антоний. – Если бы дело было только в том, нравится она мне или не нравится. Я, мой друг, безумно влюблен в нее! Влюблен, как мальчишка, впервые познавший женщину и потому потерявший от нее голову. Это-то меня больше всего и угнетает: я давно уже не в том возрасте, когда любовь может свести с ума. А я, сознаюсь тебе по секрету, сошел с ума. Она вьет из меня веревки и думает, что я становлюсь от этого счастливее. Временами – ты не поверишь – я устаю от нее, от всех ее хитросплетений, и тогда мне хочется все бросить и возвратиться в Рим, где меня все еще ждет моя жена Октавия. Ты помнишь ее? Маленький серый воробушек с большим добрым сердцем. Чего не скажешь о ее братце, который все еще смеет поучать меня, как и с кем мне жить дальше. Как будто у меня своей головы на плечах нет. А может, он прав? Ведь я действительно потерял голову из-за Клеопатры, а с рождением у нас с нею общих детей и вовсе сошел с ума?

Ирод не знал, что посоветовать другу, как, впрочем, не знал он и того, а нуждается ли Антоний в его советах. Разве сам Ирод не лишился головы из-за своей любви к Мариамне и тем стал похож на Антония? Да и кто в состоянии стать советчиком в таком неразрешимом вопросе, как то, кого мы любим и за что любим?

Спустя неделю Ирод засобирался в обратный путь. Антоний, однако, удержал его.

– Погости у меня еще немного. Надеюсь, я не в тягость тебе? Ты действуешь на меня благотворно: я стал меньше пить, не изображаю больше из себя Бахуса, перестал шляться ночами по кабакам, изображая из себя заезжего купца, и таскать всюду за собой Клеопатру, которой доставляет удовольствие изображать мою рабыню. Хотя в жизни у нас все наоборот.

Как-то Ревекка, убирая за Иродом постель, шепнула ему:

– Сегодня ночью у моих господ случилась ссора. Клеопатра потребовала, чтобы Антоний наказал тебя за смерть Аристовула. Не потому, что ты стал виновником его гибели, а потому, что не доглядел за своим шурином.

Ирод насторожился.

– А что Антоний?

– Антоний ответил, что нехорошо привлекать к ответственности царя за то, что происходит у него в царстве. Те, кто предоставил царю власть, сказал он, должны предоставить ему и полное право пользоваться ею. А еще он сказал, что не позволит больше Клеопатре вмешиваться в дела правителей. Царицу это страшно рассердило.

В том, что между Антонием и Клеопатрой пробежала кошка, Ирод вскоре удостоверился сам. Антоний ежедневно стал приглашать Ирода на все совещания, которые проводил со своими приближенными, и находил тысячи предлогов для того, чтобы не допускать к участию в этих совещаниях Клеопатру. Много времени проводили они и за столом, рассуждая на темы любви. В конце концов оба пришли к выводу, что любовь – смертельный яд, но, в отличие от обычного яда, которого люди страшатся, яд любви они принимают счастливо, испытывая при этом мучительное наслаждение.

Обо всем об этом Ирод рассказал в своем письме на родину, опустив сообщение Ревекки о скором начале войны между Октавием и Антонием (об этом он скажет лишь узкому кругу доверенных лиц, когда предотвратить эту войну станет уже невозможно). А вскоре вслед за письмом возвратился в Иерусалим и сам Ирод.

8

Страну он застал в запустении. Люди были напуганы, в поля и на виноградники меньше, чем группами по десять-пятнадцать человек, никто не выходил, все, даже рабы, были вооружены на случай, если на них нападут разбойники. Пасущихся стад не было видно; люди предпочитали держать скот дома. В городах хозяйничали зилоты и сикарии. Многие из них еще недавно были врагами, воюя между собой на стороне Ирода и Антигона. Теперь они объединились и стали действовать заодно. Городские рынки опустели, лавки торговцев и мастерские ремесленников были заперты на замок. Зато площади перед городскими воротами были полны народу: людей сюда сикарии сгоняли палками, чтобы они участвовали в непрекращающихся судебных тяжбах.