Голубка - читать онлайн книгу. Автор: Алина Знаменская cтр.№ 22

Иринка поняла уже, что никогда больше не попадет в этот дом. И пока взрослые ругались, она жадно впитывала напоследок теплую атмосферу семьи, где все обедают за круглым столом, где на стене висит коврик с оленями, пугливо поглядывающими на людей, где пекут пирожки и дарят ребенку красивые игрушки. Ей было стыдно за Нину Петровну перед этими людьми. Из разговора она уловила одну мысль и уяснила ее на будущее: их мир и мир детского дома — разные. И они ни в коем случае не должны пересекаться.

Детдомовская Ирина не такая, как домашняя Лена. И им нельзя дружить. Словно она, Ирина, в чем-то виновата. Только она так и не разобралась — в чем именно.

За обратную дорогу Нина Петровна не проронила ни слова. Иринка еле поспевала за ней. Искоса поглядывая на воспитательницу, она догадалась, что та все еще мысленно спорит с Лениными родителями или вообще со всеми семейными людьми.

Вошли на территорию детдома. Дежурный запер ворота.

Вечером, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, Иринка спустилась на первый этаж и пробралась на кухню. Здесь царило особое тепло — от плиты. Повариха тетя Поля уходила поздно — все делала что-то в своей подсобке, напевая себе под нос. Вот и сейчас по кухне гулял ее тягучий напев.

Иринка пробралась мимо огромных чанов и стопок одинаковых белых тарелок в закуток, где сидел Герка и чистил большую кастрюлю. Возле Герки стояла миска с песком, в которую он макал тряпочку и принимался скрести кастрюлю.

— Пришла? — спросил он, ничуть не удивившись ее появлению. — Что скажешь?

— Я тебе пирожки принесла. Домашние.

Иринка уселась рядом с Геркой на табуретку. Мальчик отложил тряпочку и понюхал предложенный ему пирожок.

— С капустой… — протянул он. — Я уважаю с капустой. А ты?

— Я сладкие люблю, — призналась Иринка.

Герка понюхал второй пирожок.

— Сладкий. — И отдал ей.

Они жевали пирожки и весело болтали.

— Вообще-то я сегодня наелся, — хвастался Герка, озорно блестя глазами. — Тетя Поля мне в обед добавки положила. А в ужин запеканка была, так я знаешь сколько съел? Три порции!

— Не лопнул? — засмеялась Иринка.

— Ну! Я могу ведро щей съесть и не лопну! — уверял Герка. — Вот вырасту, уеду отсюда, буду каждый день трескать жареную курицу! Ты когда-нибудь ела жареную курицу?

Иринка подумала и отрицательно покачала головой.

— А я ел. Вкуснятина. Я однажды в санатории был, на Черном море, вот там нас кормили…

— Ты был на море?!

— А то!

— А я когда вырасту, буду жить в большом доме. На четвертом этаже. У меня будет буфет с посудой и еще шкаф большой. Для одежды.

— Это ты где видела?

Иринка вкратце поведала свою историю с куклой.

— Ну это ты в обычной квартире была. Небось у инженеров каких или врачей. Вот я был на море в одном доме… Ну у одних там… Вот это живут! Одна семья занимает два этажа! Отдельный совсем дом. Да еще гараж с машиной.

— Так не бывает, — усомнилась Иринка.

— Еще как бывает! — уверенно возразил Герка. — Хозяин дома — большой начальник. А все начальники живут очень богато.

— А наша Кры… то есть наша директриса, начальница?

Герка дожевал пирожок, вытер руки о штаны.

— Наша? Нет. Начальниками бывают только мужчины. А она — баба!

Иринка даже похолодела от того, что Герка так смело расправился с Ангелиной Павловной. (Она запомнила ее имя накрепко.)

— А как ты попал в этот дом, ну, к начальнику? — увела она от опасной темы.

— Они хотели меня усыновить.

Она вытаращила глаза.

— Как это?

— Ну как? Так! — довольный произведенным эффектом, продолжал Герка. — Взять к себе заместо сына. У них детей совсем не было. И вот этот начальник вместе с женой пришли к нам в санаторий. Ходили, разговаривали со всеми. И я им понравился из всех детей.

Герка скромно потупил очи. Герка был темноволосый, и глаза его обрамляли пушистые длинные ресницы. Как у девочки. Иринка слышала однажды, как Кирочка сказала: «Тебе бы, Герман, девочкой родиться».

Иринка подумала, что Герка и в самом деле красив, наверное, если понравился начальнику.

— И что же? Почему ты…

— Почему не взяли? — по-взрослому наморщил лоб мальчик. — А потому, что мои документы посмотрели.

— А что там, в документах? — Глаза девочки стали большими как блюдца.

— А там написано, что мой отец — вор. И в тюрьме сидит.

Герка сказал это угрюмо и сплюнул сквозь зубы на пол, выложенный плиткой.

— И что?

— А то! Слышала выражение «яблочко от яблоньки недалеко падает»? Так вот. Они испугались, что я вырасту и тоже стану вором, как мой отец.

Герка ткнул тряпку в песок и принялся тереть кастрюлю с явным остервенением.

Иринка молчала, потрясенная. За последние два дня она здорово повзрослела, сама того не ведая. Полученным сведениям еще предстояло перевариться в голове.

— Я докажу им! Я вырасту, и у меня тоже будет такой дом, и еще получше, и машина, и все! И я не буду вором!

— Ты будешь начальником, — догадалась Иринка.

Герка подумал.

— Нет, — после паузы и вздоха возразил он. — Я хочу быть моряком.

Иринка глазами, полными искреннего восхищения, взирала на Герку. Сам того не подозревая, он только что поднялся для нее на необозримую высоту. Еще бы! Герка такой взрослый! Он знает, чего хочет и кем станет в будущем. Глядя на него в полутемном закутке детдомовской кухни, она была уверена на сто процентов, что будет именно так, как он сказал.

— Но ведь у моряков, наверное, тоже есть начальники, — подумала она вслух.

— Вот именно! — подхватил Герка. Похоже, до сих пор ему это в голову не приходило.

— Сидите, голубки, воркуете?

Они не заметили, как в закуток вошла повариха тетя Поля.

Иринка вскочила.

— А ты сиди, сиди. Чего скачешь? Я было собралась закрывать кухню, думала, ты, Герман, убежал давно. А потом слышу: бу-бу-бу, гу-гу-гу… Вот закрыла бы вас, что делать бы стали?

Герка вытер руки и поставил кастрюлю на стол.

— Ну молодец, — похвалила тетя Поля. — Иди.

Герка деловито, по-взрослому, попрощался с поварихой и неторопливо пошел.

— Теть Поль, а можно я тоже буду приходить помогать вам? — пискнула Иринка, выглядывая из-за кастрюли.

Тетя Поля погладила ее по голове. Помолчала о чем-то своем. Столько лет работая в детском доме, она так и не смогла привыкнуть к тому, что здесь много брошенных детей.