Барды Костяной равнины - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Энн Маккиллип cтр.№ 52

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Барды Костяной равнины | Автор книги - Патриция Энн Маккиллип

Cтраница 52
читать онлайн книги бесплатно

В конце дня королевский летописец сжато фиксирует исход состязания: «И видел я, как сам Деклан провозгласил придворным бардом короля Бельдена барда герцога Уэверли».

…Ни песни, ни стиха, ни покоя,
Ни конца дней, ни забвенья.
Неизвестный автор. «Костяная равнина».
Перевод древних рун – И. Кле

Они играли и играли. Казалось, их музыке не будет конца. К рассвету в трактире остался лишь Оспри да пара придворных бардов. Голова Оспри покоилась на столе, в кольце пустых пивных кружек. Придворные барды подыгрывали знакомым мелодиям на арфе, флейте и маленьком барабане, и молча, с застывшими от изумления и усталости лицами, слушали песни всех пяти королевств, от веку не проникавшие за толстые стены, окружавшие куртуазную музыку.

Трактирщик, давным-давно отправившийся спать, пробудился и подал им завтрак. Опьяненные музыкой, Найрн и Уэлькин продолжали испытывать друг друга, урывками жуя хлеб с беконом. Найрн извлекал музыку из глубин души, вспоминая песни, что выучил, должно быть, в те дни, когда был Свинопевцем, слушая, как растет трава, как щебечет пролетающий мимо дрозд – ведь иных учителей у него тогда не было. Но Уэлькин, похоже, учился у тех же наставников, вот только во всей его музыке чувствовалось что-то зловещее, жутковатое. Наконец они встали со скамей под аккомпанемент звона золота, брошенного придворными бардами на столы, и поднялись на холм.

Оба были так поглощены собственным состязанием, что почти не замечали музыкантов, сошедшихся на холме в тот последний день. Придворные барды ушли играть, затем вернулись, да не одни. К исходу дня сделалось ясно: настоящее состязание – здесь, между юным, очаровательным учеником из Приграничий и оборванцем с разноцветными глазами, явившимся неведомо откуда. Борьба их была равной – равной во всем. Песню за песней пели они во всех мыслимых вариантах, порой уходивших в давнее-давнее прошлое, где слово сливалось с ветром, а ноты журчали в ручьях, звенели в щебете птиц.

Так подошли они к языку «Круга Дней». Найрн чувствовал его, точно приливную волну, прекрасный и смертоносный водоворот восторга, тянувший, манивший к себе, в темную глубину. Шажок за шажком, пядь за пядью, его мастерство подступало к бурной пучине. Уэлькин услышал это, и в глубине его улыбчивых глаз мелькнула тревога. Услышали это и остальные: все больше и больше слушателей, оставляя толпу, окружившую последних состязающихся, стягивалось к месту их личной битвы. Они стояли, безмолвные, неподвижные, точно камни, венчавшие вершину холма, пока где-то там, в ином мире, придворный бард тягался с придворным бардом, но вскоре и эти уступили, поддавшись неодолимой, поразительной тяге, что пересилила даже их великое искусство.

К тому времени солнце пересекло равнину, чтобы скрыться за западным лесом. На траву легли длинные тени камней, деревьев и бардов. Увлекаемый в водоворот силы, открытый им и Уэлькином, Найрн в последний раз увидел лицо Деклана – его пронзительные серые глаза, яростную победную улыбку…

Солнце исчезло.

Толпа вокруг точно растворилась в сумраке. Казалось, они с Уэлькином остались наедине среди самых простых, самых древних слов в мире: «ветер», «земля», «камень», «дерево». В этом туманном царстве не было ни ночи, ни дня; равнину окружало небо, серое, как сланец. Тут Найрн впервые почувствовал усталость. Нет, не в пальцах, не в голосе, не в идущей кругом голове. Утомляло само состязание, тянувшееся без конца, вынуждавшее все глубже и глубже забираться в память и опыт, тянуться в такие дали, каких не прошел он за всю свою бродяжью жизнь. Сила древних песен влилась в его руки и арфу, завладела им без остатка – он будто сам стал инструментом, порождающим музыку кровью и костным мозгом. Но состязание все не кончалось, и он был полон решимости играть, пока ноги не пустят корни и птицы не совьют гнезда в его волосах, но не уступить Уэлькину.

Над равниной пронеслось первое дыхание вечернего бриза. От принесенных им запахов Найрн едва не рухнул на колени – нежный лосось, лук, сельдерей, горох, розмарин, лаванда, перец… Аппетитные ароматы затмевали разум, как летучий туман, одолевая даже овладевшие Найрном силы. Наконец он сдался и бросил взгляд туда, откуда доносились запахи. Там, над травой, в отсветах пламени, обращавших медь в золото, возвышался огромный котел.

Почуял запах еды и Уэлькин.

– Не прерваться ли нам на минуту? – сказал он сквозь вьюгу их нот.

– Нет.

– Глоток свежей воды? Или эля? Или ложку-другую вот этого?

– Угощайся, – коротко отвечал Найрн.

– Внутри все пересохло, как камень в пустыне. Может, ты и не лучший бард, но ты моложе. Сжалься над старым, измученным арфистом. Объявим перемирие? А после продолжим играть.

– Нет. Может, ты и не лучший бард, но ты хитроумнее. Ты в зимней метели – как дома. Я не остановлюсь. Что, если я остановлюсь, а ты – нет, и тогда ты заявишь, что победил?

Уэлькин рассмеялся все тем же смехом, подобным шороху щебня, и ненадолго умолк. Мелодия подошла к концу, и он извлек из своей бездонной памяти следующую, лишь чудом подхваченную Найрном на слух. Оба углубились в музыку.

– О, глянь-ка, – негромко сказал Уэлькин.

Какая-то девушка – может, Мэр? – спустилась с вершины холма, чтобы вывалить в котел полный передник еще какого-то ингредиента. Опорожнив передник, она помешала варево. Пар заклубился вокруг нее, скрывая ее фигуру. Когда же клубы пара рассеялись, она словно бы сделалась выше, стройнее, изящнее. При виде ее длинных, пышных, бледно-золотистых кудрей Найрн вытаращил глаза и едва не пропустил ноту. Оделет? Здесь? Делает то, чем всегда занималась в школе – режет, мешает, варит, кормит голодных?

– Ради такой я бы уж точно устроил перерыв, – проворчал Уэлькин, насмешливо глянув на Найрна сумрачным глазом.

Вполне понятная ярость разом вскипела в груди. Выходит, этот трухлявый старый пень копается заскорузлыми лапами в его мыслях? Он взял новую ноту так резко, что едва не порвал струну. Уэлькин тихо ахнул, а палец его еле заметно дрогнул, передав дрожь струне. Миг – и он вновь превратился в твердую каменную плиту с парой рук. Найрн потрясенно уставился на собственные пальцы. Ярость прошла, сменившись недоумением. Он причинил боль непрошибаемому Уэлькину одной-единственной случайной нотой?

На что же еще он способен?

Он был так поглощен новыми возможностями, что и не заметил девичьей фигуры, появившейся перед ним какое-то время спустя.

– Найрн! – с улыбкой окликнула его она, помешивая ложкой в миске, источавшей ароматный пар. – Не хочешь ли перекусить?

Стало еще темнее. Луна и огонь под огромным котлом ярко сияли в бескрайних водах нахлынувшей ночи, но кроме них на равнине не видно было ни искорки. В сумраке черт лица девушки невозможно было различить, а чистый и нежный голос казался далеким, как давние воспоминания. Должно быть, то была лишь мечта, морок, порожденный измученным, изголодавшимся мозгом. Или это Уэлькин нащупал ее в голове Найрна и придал ей облик звоном струны? Так или иначе – настоящей она быть не могла.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию