Ловушка для птиц - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 37

Паша не совсем в этом уверен, хотя до разговора с женщиной-мимом считал, что пятьдесят – это все-таки больше старость, чем молодость. Область сумерек, где действуют совсем другие законы, чем в мире, в котором существует щенок Однолет, и Бо с ее фичами, и Сандра с бумажным пакетом (куда же все-таки он подевался?). А вот Фукуяма, Славой Жижек и даже лохматый Бегбедер уже там. Перешли демаркационную линию, хотя прямых репортажей оттуда и не ведут.

Они заняты совсем другими вещами.

Полезными. Продвигающими человечество вперед.

Лидия Генриховна тоже куда-то и что-то продвигала. Скорее всего – искусство. И она не была старухой. Еще и потому, что старость – это то, что происходит с людьми. Теперь же Паша не уверен до конца, что бессменный руководитель театра пластики «Птичка Тари» вообще человек. Но и на рептилоида Дезобри не похожа.

Она что-то совсем иное. Совсем.

– Ну, какая же вы старуха!

– Тогда – Лидия, да?

– Я попробую.

– Ловлю вас на слове! Так вот, насчет этой квартиры. Она потеряла для меня всякий смысл после смерти папы. Слишком далеко, нереально. Прямо Ямало-Ненецкий автономный округ какой-то. И потом… Там все время зима, на этой Коллонтай, понимаете?

– В смысле? – удивился Паша.

– В самом прямом. Когда бы ты туда ни приехал, хоть в августе, хоть в апреле… Там зима. Вечная мерзлота.

– А в июле и мае – не пробовали?

Однолет всего лишь пошутил (на его взгляд – весьма удачно), но Лидия Генриховна отнеслась к его реплике со всей серьезностью.

– Пробовала. Тот же результат. Вот сейчас там что? Холодрыга и тьма египетская?

– Вроде того, – вынужден был признать опер. – Но сейчас декабрь.

– Вот видите! Какой месяц ни возьми – все не слава богу!

– Так почему вы ее не продали, эту квартиру?

– Я хотела. А потом подумала – пусть останется.

– Решили ее сдавать.

– Ну, что вы… Сдавать – головная боль. И легально – головная, и нелегально тоже. Бумажки всякие, счета. А я ненавижу бумажки! А еще… как же это называется… Сейчас, сейчас… Коммуналка, ага! У меня с этими проклятыми простынями никогда концы с концами не сходятся, так что бедной Софико приходится самой этим заниматься. А у нее и без того забот полон рот.

Софико, ага. Кукла-маньяк, которая всеми силами открещивалась от «квадратных метров»!

– Вы имеете в виду вашего офис-менеджера?

– Кого же еще!

– Значит, это она курирует квартиру на Коллонтай?

– Нет, конечно. Никто ее не курирует. Там живут, и то не постоянно, а время от времени. Ставят меня в известность и получают ключи.

– Кто именно?

– Свои люди. Потому что чужие там не ходят. В основном – мои актеры. Сейчас не вспомню, кто именно. Но можете поинтересоваться у Софочки, она чрезвычайно пунктуальный человек. У нее все по полочкам разложено.

– Мне она сказала, что у нее совсем другая сфера деятельности. И вопрос с квартирой ее не касается.

– Все верно, не касается. Но она подвижница, преданная нашему театру всей душой. Вот и взваливает все на себя сверх меры. Никого-то у нее нет, у бедной трогательной толстухи. Никого, кроме меня и пташек.

– Пташек?

– Мои актеры. Пять прекрасных птиц, которых я очень ценю. Вы должны увидеть их на сцене. Да хоть бы и не на сцене… Просто увидеть. Воспарить с ними над нашей грешной землей. Мне кажется, у вас получится.

Лидия Генриховна (или просто Лидия) так и норовила увести Пашу от магистральной темы. Иначе к чему все эти разговоры про коммуналку, толстух и пташек? Злого умысла в них нет, но и вылущить истину из манерной болтовни Пьеро никак не получается.

– Обязательно приду к вам на спектакль, – пообещал Однолет. – Если пригласите. Так кто проживал на Коллонтай в последнее время?

Дезобри снова соорудила домик из бровей и закатила глаза: это должно было означать усиленную работу мысли.

– Я сказала, что чужие там не ходят?

– Что-то вроде того.

– У меня есть давний приятель. М-мм… Егор Караев. Однокурсник по театральному. Ухаживал за мной, бедняжка, даже жениться хотел. Ну, тогда на мне полкурса хотело жениться, верите?

– Конечно.

– Целовались мы с ними отчаянно, но дальше этого дело не пошло. Так вот. Театральная карьера у него не сложилась, ни здесь, ни в Москве, и он уехал на свою малую родину. То ли Омск, то ли Томск, то ли станция Зима – не помню точно. Отношений мы с ним не поддерживали, за тридцать лет дай бог, чтобы с десяток поздравительных открыток набралось. Как вдруг…

Ну вот как? Как это у нее получается? Лицо Дезобри, все еще задрапированное бокалом, морщится и как будто собирается в крошечный бутон, чтобы тут же взорваться фейерверком, брызнуть во все мультяшной улыбкой.

– …Как вдруг… Тада-да-дам! Появляются соцсети! И позабытый-позаброшенный Егор находит меня после стольких лет разлуки. Ну, не меня конкретно, я ненавижу весь этот интернет-стриптиз… Страничку нашего театра. Не буду утомлять вас подробностями, скажу лишь, что откликнулась на просьбу Егора помочь его сыну. Мальчик всю жизнь мечтал о Питере, решил сюда перебраться, вот я и подстраховала его с жильем. Согласилась приютить, пока он не найдет что-нибудь более подходящее и не утрясет вопрос с работой.

– Он был последним, кто жил на Коллонтай, этот парень?

– Думаю, да. Но вам все же лучше поговорить с Софочкой.

– Как зовут парня?

– Иван. – Голос Лидии Генриховны неожиданно стал мечтательным. – Иван Караев. Мне кажется, он очень перспективный молодой человек. Художник, специализируется на этих… как их… комиксах. Подождите. Так что все-таки произошло?

Она определенно не от мира сего. Как сказал бы капитан Вяткин – совсем сорвало колпак у дамочки. Сколько времени Дезобри корчит рожи в экран и несет пургу? До фига. А действительно ценной информации наберется на три минуты, не больше. А самое неприятное то, что когда сеанс связи закончится, Паше еще придется выковыривать эту информацию, отдирать ее от пика Коммунизма и искать на ощупь среди тьмы египетской.

Хорошо еще, что за звонок платить не придется. И что тайна наскальных комиксов в квартире № 1523 и коробки с художественным хламом вроде бы перестала быть тайной – тоже хорошо.

– Я уже объяснял вам, Лидия… Эм-мм… Лидия. В принадлежащей вам квартире произошло преступление, а именно – убийство. Мы его расследуем и потому обратились к вам.

– И кого… убили?

– Я уже называл вам имя. Филипп Ерский.

– Ну да. Скрипач. И вы еще о чем-то спросили меня…

– Знакомо ли вам это имя.