Святослав (Железная заря) - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Генералов cтр.№ 55

Святослав поднялся с лавки, резким движением запахнул зипун и вышел из покоя.

В княгинины сени набились тесно, тем, кто не вместился, ставили на улице. В сенях холодно, но через час стало не продохнуть, и уже расстёгивались опашни, сбрасывались шапки. От здравиц и гомона голосов закладывало уши. Слуги едва успевали носить перемены. Захмелевших потянуло в пляс. Тяжело заворчали сдвигаемые столы, сени наполнились пением рожков, домр и жалеек, под рёгот пирующих вбежали и заизвивались змеями голопузые восточные красавицы. Кое-кто пытался схватить или шлёпнуть по заду танцовщиц, но те ловко уворачивались, продолжая танец. Молодой боярин бросился в пляс, но его утянули обратно в кучу густо сидящих гостей. Святослав, недовольный, подозвал гридня:

— Ну-ко, убирай девок!

Вместо танцовщиц волчками завертелись разряженные скоморохи. Огромный, как гора, воевода Светояр осушил одним махом окованный серебром турий рог, вытер рукавом бороду. «Эй-эх!» — и пошёл, пошёл между столами, притоптывая каблуками так, что сотрясался дощатый пол. Прошёл круг, пригласил Малушу — единственную, кто был из жёнок кроме княгини на пиру. Малуша гордо понесла себя пред Светояром, плавно поведя лебяжье-белыми руками. После круга села, зардевшись румянцем, улыбнулась, под одобрительные возгласы молодцев, украдом взглянув на своего князя. Светояр заходил быстрее, легко прыгнул на стол и пошел приплясывая меж блюд со снедью, ловко их обходя. Дошёл до князя, принял из его рук чашу и спрыгнул на пол, не пролив из чаши ни капли. Кто-то попытался повторить, опрокинул глиняный кувшин с дорогим иноземным вином, его со смехом стащили со стола. Вокруг завертелись в пляске гости, за дальними столами завязалась драка, дерущихся выбросили на улицу. Ратша Волк, совершенно захмелев, обнял Мстислава Свенельдича и орал ему в ухо:

— Мы дома! Слышь меня, Свенельд? Мы дома!

Гулял Киев. Утром, не без этого, подобрали нескольких замерзших насмерть. Днём продолжали гулять, гуляли и вечером. Лишь на следующий день жизнь начала возвращаться в своё обычное русло.

Шумно и весело прошёл Корочун, с зажжением священного огня, шкодами ряженых и целноночным гулянием. Едва перевалило за середину зимы, вернулся Станила. Не было с ним воеводы Ведислава, он погиб в первом суступе первого же взятого Никифором города, так же, как и друг Хальвдан, оставил свои кости в далёких землях. В Киеве привыкли к возвращению ратных из походов, потому уже не было той торжественной встречи, что была уготована тем, кто пришёл из Хазарии. Впрочем, Станила был тепло встречен княгиней. Она расспрашивала его о походе, отметила про себя наблюдательность воина, его умение рассказать именно те подробности, что интересовали её: как живут люди в тех далёких жарких краях, как они встретили ромеев, как он Станила судит Никифора.

— Я вот что мыслю, — рёк Станила честно, — Никифор вроде нашего князя Святослава, щадит своих воинов, часто обращается к ним с уважительными речами, разделяет с ними кров и пищу, за то его войско и уважает, но правителем разумным ему не быть. Я видел, что не может он доброго порядка в ни в завоёванной, ни в своей земле установить, советов ничьих не слушает, думает, что на власть его покушаются. Ромеи круты со своими базилевсами и терпеть его будут недолго.

— Про то, как в Византии он правит, откуда ведаешь?

— От Калокира. Знаком ведь он тебе, княгиня? Так нас к его тагме присоединили.

Про херсонца, ставшего другом Святославу, Ольга знала от покойного Асмунда. Брови княгини взметнулись вверх.

— Он воевал с вами?

— При Романе он в опалу попал, потому и Никифора поддержал, когда тот в Царьград вошёл. Никифор его с собой на войну взял, так Калокир оказался добрым воином и полководцем. Нас тогда потрепало здорово, Никифор чужих воинов-то не жалел, вот нас к нему и прилепили. У него и ромеи были, и корсуньцы. Сдружились мы с ним крепко, он и весть передал: не забыл-де дружбы с князем русским. А при Никифоре он осильнел, любит базилевс отважных мужей.

Станила улыбнулся в усы под взглядом Ольги. Княгиня тоже улыбаясь смотрела на воина, думая, что как нежданно можно найти полезного человека. Вот он — бывший ромейский наёмник, раб, которого случайно выкупил Святослав. Сколько их, ещё нужных и никому неизвестных людей, а сколько известных, но в коих ещё не разглядели талан. Все они нужны — воины, ремесленники, огнищане, купцы. Бывает, трудится гончар, а в нём плотник добрый пропадает. А кем был бы Станила в своих кривских землях? Пахал бы землю, либо кметем в дружине местного князь-воеводы. Надо приметить парня.

Князь не поспел к встрече вернувшихся воинов. Приехал из Будутина на следующий день, когда Станила сам собирался к нему ехать. Столкнулись в дружинной избе. Святослав обнял кметя и троекратно расцеловал.

— Молодец! Наслышан уже!

И потянув за собой на едва видную в полумраке от маленьких окон лавку, спросил:

— Правда ли, что славян русских на торгу выкупал своими средствами?

Станила опустил вниз глаза, пригладил густую светлую бороду.

— Не баял о том княгине.

— Вои твои говорят. Рассказывай.

— Наградил нас Никифор за службу, да агаряне пленные были. Увидел баб да деток малых на торгу, себя вспомнил. Зарок дал тогда себе, княже, коль вырвусь из рабства, то помогать своим буду. Вот и выкупали и на агарян меняли. Но не всех, кого смогли — помогли тем.

Князь положил Станиле руку на плечо, крепко, по-дружески стиснул:

— Удоволил ты нас, меня и княгиню. Дюже удоволил.

Насчёт Станилы в этот же день сказала Святославу мать:

— Чем наградить думаешь?

— Чем воина наградить можно? — отвечал князь. — Только местом в дружине да гривной серебряной.

Ольга чуть усмехнулась краями губ, будто пожурив в очередной раз сына за несметливость.

— Помнишь ли боярина Радонега? Он почил более года назад. У него вдова молодая осталась, дочь новгородского боярина Болемысла. Не забыл, как сим браком договоры с Новгородом скрепляли?

Святослав пытливо посмотрел на княгиню.

— Уж не хочешь ли ты за Станьку сосватать? Боярин-то не разобидится?

— Муж смыслён, да и крещёный, а таких приближать надо. А чтоб боярину не взаболь было, отправим мы Станилу волостелем к Люту Свенельду в Овруч.

Вот оно как! Князь ругнулся про себя: он нашёл его, а княгиня отобрала себе. Ольга хитро смотрела на сына: ты гривной наградить хотел, а я честью и кормами, так у кого теперь Станиле служить лучше? Ничего не сказал, усмехнулся лишь, мотнул головою:

— Добро. Пусть молодцу честь будет с женой, но Люту я его не отдам.

Когда суровый русский Хорс весной осторожно начинает греть Даждьбожьих внуков, будто боясь силою своей обжечь их, болгарское солнышко не скупится на тепло, радостно купая в своих лучах землю. Жизнь радуется, питается новыми силами, хочет жить. В такие дни и умерла царица Мария. С её кончиной завершилась, катящаяся последние сорок лет по откос эпоха могущества Симеоновой Болгарии. Но об этом не знал ещё царственный вдовец Пётр, роняющий слёзы на неостывшую могилу жены, но не от горя, а от страха неизвестности. Не ведали и боляре, жарко спорящие в каменных палатах о грядущих судьбах своей страны.