Святослав (Железная заря) - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Генералов cтр.№ 106

Израненный и усталый заводной конь, едва переставлявший ноги, рухнул вовсе под Колотом. Конный вал катился дальше, унося с собой победный клич и оставив на полчище стоны раненных. За комонными лёгким бегом, бряцая оружием и таща лестницы для приступа, проследовали Акуновы русы. Колот, поколебавшись, побежал за ними. Не пробежали и ста саженей, Акун затрубил в рог — конница откатывалась от стен и князь Белобережья тоже решил вернуть своих. Людям нужен был отдых.

Выпив, наверное, ушат воды, закусив сухомятью, Колот почувствовал прилив сил. Стонал раненный Неждан — кметь из его десятка, знахарь до него ещё не добрался. Свои перевязали ему рану на груди и два обрубка оставшихся вместо указательного и среднего пальцев на правой руке. Жить будет. Чава, старый знакомец, счастливый, спал, закрывшись от света рукой. Заяц, как обычно, чистил и точил оружие, Плющ со Скворцом играли в зернь. Проходящий мимо Доброга не мог просто проследовать мимо:

— Чего развалились? Ты, что, Заяц, бронь стянул? Впервой на рати? А вдруг враг из ворот вывалит? Вы двое, кончайте играть, а то прозеваете всё, мать вашу так!

Тут Доброга заметил спящего Чаву, поперхнулся рвавшейся из глотки матерщиной и просто пнул его. Кмети заржали над очумелым от сна разбуженным товарищем. Сотник, не улыбнувшись и показав Колоту кулак, отправился дальше, злобно глянув на других находящихся неподалёку кметей его сотни. Привыкшие к Доброге, воины не взяли близко к сердцу его ругань. Плющ, подмигнув Скворцу, снова достал из калиты кости и бросил на положенный для этого дела щит.

— Но, вы! — прикрикнул Колот. Плющ хотел возразить, но под взглядом старшого нехотя сунул кости обратно.

— Чего ждём-то? — спросил Скворец.

— Приступа, — ответил Заяц, ныряя головой в ворот кольчужной рубахи, — добивать надо их, пока раны не зализали.

— Тяжко сегодня-то, — отозвался Плющ.

— А ты думал! — усмехнулся Заяц. — Мы вон у Колота спроси — в Хазарии бывало, тащимся день по пустыне. Жарынь стоит! Ночью в дозоре комары кровь всю высосут, а утром бой. Ништо!

Солнце уже как часа три перевалило за полдень. Святослав велел поднимать людей. Тяжело дался бой, слишком много было раненых. Но сил зато у болгар больше не было. Горожане и так колебались ранее, о чём говорил Волк, а теперь, когда воевода Борис полностью вычерпал свою конницу, сам лежал в шатре Святослава и умирал от ран, захваченный полумёртвым на поле битвы, князь и вовсе не боялся защитников. Славно и крепко сегодня бились болгары, и при всей злости от Глебовых шкод, Святослав внутри себя крепко проникся к ним уважением.

Войско строилось для приступа. Воеводы оглядывали ряды, зорким и цепким привычным взглядом отыскивая тех, кто не успел или не захотел полностью вооружиться, не надел бронь, не затянул шлемный ремень. Похрапывали кони, тихо переговаривались люди. Святослав, пустив коня вдоль первых рядов, привстал на стременах, скользя взглядом по суровым воинским лицам.

— Сегодня славный день, — прокричал он, — вы хорошо сражались и надломили болгар. Зверь ранен, и мы должны добить его в его же берлоге! За теми стенами лежит то, что принадлежит нам и что вероломно у нас забрали! Злые ромеи навели царя Бориса на наш город и люди ждут своего освобождения! Волхвы говорили с богами. Нас ждёт победа! Сделаем последний шаг к ней! Слава!

Обнажённые клинки били по щитам: «Слава!» Не было воеводы Асмунда, чтобы посмотреть на своего выученика. Ещё со времён древней Эллады полководцы обращались с речью к войску, поднимая дух его и подвигая порою свершить невозможное. И Асмунд и Станила часто видели такое в ромейских войсках, когда стратилат речью своей становился на одну ступень с ратными, как бы связываясь одним победоносным вервием.

Князь указал Ратше на невидимый отсюда недостроенный участок стены:

— Тебе первому идти. В бой без нужды не ввязывайся. Людей береги. Сдаётся мне, что не просто так её оставили.

Пешая рать лёгкой рысцою тронулась за Волковым конём. В полутора перестрелах от степы Ратша соскочил с коня, бросил поводья стремянному, картинно взмахнул мечом и повёл своих.

Издали было не видно, а вблизи, почти у самой стены, стало ясно, зачем её не достроили: хитрый градостроитель углубил к стене вал, срубив ему верхушку и таким образом оставив обманчивый проход. Войско не могло развернуться и оказалось мишенью зля бьющих сверху стрелков.

— Назад!

Ратша развернулся к воинам, пытаясь удержать тех, кто не успел его обогнать, и вдруг почувствовал, что земля разверзлась под ним. Волчья яма разделила нападавших, те, кто упал, корчились на острых кольях. Ратные, прикрываясь плутеями, вытаскивали тех, кто был жив. Сверху нещадно били стрелами и камнями. Русичи, оказавшиеся у стены, ставили лестницы, лезли, гибли, пытаясь не зря продать жизнь и помешать расстреливать своих. Воеводе повезло, он попал меж кольями, тесно его прижавшими, а вокруг падали, стонали, орали кмети. Рыкнув, Ратша высвободился, полез по телам к краю ямы, стараясь не глядеть на тяжело умирающих соратников. Ему бросили связанные меж собою пояса:

— Лезь, воевода!

Ему снова везло, стрелы ложились рядом, лишь у края, одна ударила под лопатку и та с острым узким наконечником, не срезень. Тут уже подхватили свои, не дали упасть обратно. Русские стрелки, опомнившись, стреляли в ответ, разом охладив пыл обороняющихся.

Князь, обратил внимание на замятию у стен, где должен был быть Волк, и послал туда воеводу Всеслава с ратью, те вскоре вернулись с раненым Ратшей.

— Прости, князь, не сумел, — выдавил из себя тот.

Святослав, игравший плетью, шваркнул её о землю:

— За живого Глеба — серебряную гривну!

Стеноломом крушили ворота, ратные, жуками облепив лестницы, карабкались на соседние с воротами прясла. Стрелки, как могли, мешали болгарам лить смолу и обстреливать русских кметей. Колот со своим десятком и несколькими незнакомыми воинами подобрали опрокинутую лестницу, утвердили её и полезли наверх. Заяц, шустро перебирая ногами, лез первым. Колот, не отставая, следовал за ним. Не дойдя четырёх-пяти ступенек, Заяц сильно толкнулся ногами, сыпанув песком от ступней сапог прямо в глаза Колоту, и одним мощным прыжком оказался на стене. Лапа почти следом перевалился за зобороло.

Тем временем те болгары, что поддерживали Святослава, воспользовавшись приступом и поняв, что Глеб проиграл, перехватили и открыли ворота, в которые хлынули русские. Схватка быстро свернулась со стен на улицы, но вскоре затихла и там.

В подвале было темно. Воздух был сырой и спёртый. Факел, оставленный катом, погас недавно, издав прощальное ядовитое шипение. Глеб лежал у стены, со спутанными руками, не развяжешь, но и кровь не застаивалась, вольно протекая по жилам. Его били, но было ясно, что все пытки ещё впереди. Перед глазами проходила жизнь, прожитая, как казалось, верно. Святослав ненавидел его за предательство, а чужой ненависти всегда больно. Но было ли то, что он сделал предательством? Он нарушил клятву, данную русскому князю, но он чист перед своими людьми, ибо они требовали это от него. Неумный властитель будет бить свой народ, потому что ему так сказал его господин, которому он поклялся в верности. Такому прикажи утопиться — утопится. А люди? Не власть принадлежит тебе, а ты власти. Потому ради народа, его желаний и чаяний можно стать клятвоотступником. Святославу не понять того. Но он и не был правителем! Он — воин. Как и Борис, который не нарушил слова, данного Глебу защищать Переяславец до конца, даже когда стало ясно, что помощи не будет ни от ромеев, ни из Преслава. Не ушёл, а мог бы уйти. Нет, не было Глебу оправдания, но он выбрал из большего зла меньшее и всё же выбрал свой родной народ, а не пришлых русов.