Танкисты - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 19

А разведка? Это очень коварный и далеко идущий в своей ошибочности тезис, что вести разведку может каждый красноармеец! Да не может каждый. Учить этому искусству нужно отдельно и очень кропотливо. Знаний нужно много: нужно научить людей не только смотреть, но и видеть, понимать, на что обращать внимание. Учить просто скрытно передвигаться, быть незаметным, основам индивидуального боя учить, а не в составе отделения, взвода и роты. Нужно специально обученные разведывательные подразделения иметь во всех родах войск. И в пехоте, и в танковых частях, и в артиллерии. Нужны специалисты по разведке в штабах соединений. Разведку нужно вести не только путем наблюдения со специальных постов в полосе своей обороны. Нужна регулярная разведка в тактических и стратегических тылах противника, нужны специализированные и хорошо подготовленные специализированные группы.

Да это вообще особенное и глубокое, упущенное в Красной Армии направление в военном искусстве. И вот сейчас бы не пришлось набирать с миру по нитке группу более или менее подходящих бойцов с минимальным опытом и талантами для выполнения такой важной задачи. Да и себя полковник Горбунов не чувствовал особо подготовленным. Чего уж говорить о стоящем за его спиной майоре Сорокине, который военного дела совсем не знал. А его оперативный опыт там, за линией фронта, сводил его пользу в группе вообще к нулю.

– Товарищи! – твердо, как и положено командиру, произнес Горбунов. – Перед нами стоит важная и сложная боевая задача. Пересечь линию фронта, выйти по немецким тылам в район, где геройски сражались генерал Казаков и его товарищи. Мы должны спасти секретные документы, завладев которыми гитлеровцы смогли бы нанести непоправимый чудовищный урон Красной Армии. Мы идем с вами в опасный рейд, но мы с вами спасаем тысячи и тысячи жизней. Выполним приказ и вернемся с честью. А кому суждено погибнуть, тем слава и великая память нашего народа. Идет священная великая война. Родина в опасности, и мы идем с вами туда, куда нас Родина посылает. Мы воины великой страны, и мы победим! Заводи!

Не говорить всей правды было сложно, умолчать и заставить людей поверить, что этот рейд необходим, еще сложнее. Но и сказать, что вся группа идет только для того, чтобы спасти одного человека, когда ежедневно гибнут десятки тысяч, было бы глупо. Пусть речь и идет о жизни генерала. Полковник Горбунов смотрел на своих солдат злой и недовольный собой. Не так, не те слова он подобрал. Как все глупо и неправильно. Отогнав от себя пустые и вредные для дела мысли, он сосредоточился на ходе операции, которой руководил.

– По машинам! – пронеслось над поляной, стук десятков сапог, звук стартеров наполнил тишину ночного леса. И этим звукам вторила далекая канонада, стук пулеметов где-то в ночи на передовой.

Через минуту колонна потянулась лесной дорогой на запад. Соколов сидел в люке, ощущая прохладу брони танка и пригибаясь, когда над дорогой появлялась низко свисающая ветка дерева. Колонна шла к речной пойме в сторону от дорог. Немцы атаковали днем и ночью, танковые клинья врезались в нашу оборону, разрезая и разрывая ее, и в эти прорывы вливались новые войска. Удары наносились по фронту, во фланги, Красная Армия контратаковала, даже отбивала захваченные фашистами населенные пункты и снова откатывалась на восток.

Сплошной линии фронта еще не было. Оборонительные позиции создавались на линии ударов, на танкоопасных направлениях. Группа шла к рубежу, на котором немецких войск, скорее всего, не было. По крайней мере, там не было окопов, батарей противника, минных полей. А еще контратака наших корпусов на линии Орша – Витебск должна была отвлечь немцев, подтянуть в район прорыва Красной Армии все резервы, все имеющиеся в оперативном подчинении этой группы войск силы. В районе прорыва ударной группы немцы не видели больших сил Красной Армии и не ждали удара. А значит, там не было войск. Почти не было.

Машины шли без света фар, мерно урча двигателями в ночной темноте. Соколову, чей танк шел во главе колонны, приходилось спускаться в люк и закрывать его. В башне он включал свет и рассматривал карту. Потом снова поднимался наверх и смотрел на местность, искал ориентиры, убеждаясь, что они двигаются правильно. Промеренный шестами брод должен быть справа. Вот у края проселочной дороги появились две раздвоенные березы. Искривленные стволы, поникшие ветви. Одна береза чуть обгорела. Здесь проселок должен раздвоиться. Одна дорога пойдет вдоль реки на юг, вторая свернет, небольшой спуск, а потом брод. Танки могут форсировать водную преграду до глубины 1,3 метра. Отклоняться в сторону опасно – потом придется вытаскивать заглохшие машины буксиром. Потеря времени и лишний шум.

Колонна остановилась, и полковник, выбравшись из бронетранспортера, отправил вперед мотоциклистов. По вешкам, которые выставили еще вчера, мотоциклы прошли самой мелкой частью брода на другой берег и заняли оборону. Потом прошли танки, следом на берег выбрались бронетранспортеры.

– Все, можно сказать, мы на нейтральной полосе, – показал на ночную равнину полковник подошедшему к нему Соколову. – Дальше, в полукилометре от берега, есть топкая пойменная часть. Ее заливает весной, там бьют родники, и почва переувлажненная бо`льшую часть теплого времени года.

– Вы уверены, что мы там пройдем? – спросил Алексей.

– Несколько дней назад там наши колесные броневики прошли. Я расспросил водителей, у них там один опытный оказался, знает, как такие топкие места проезжать. Он их и вывел. Говорит, и танки пройдут, только нельзя останавливаться. Зароется гусеницами, и не вытянуть потом. Как твои, справятся, опытные водители?

– Справятся, только надо по всей линии прохода бойцов поставить, чтобы отмашку давали, как бакены на реке, знаете? Механики будут знать, что их объезжать надо слева. И так до следующего.

Полковник ушел вперед с мотоциклистами, потом по радио велел двигаться бронетранспортерам. Те, двигаясь извилистым путем, по проложенной трассе пересекли заболоченный участок свободно. Оставалось дело за танками. Бабенко подошел к Соколову и чуть тронул за рукав. Алексей уже привык к не совсем военным манерам испытателя и относился к нему снисходительно. Хотя кто кого больше опекал, понять было сложно. Семен Михайлович к своему командиру относился с отеческой любовью. И с кухни котелок принесет погуще, и подушку раздобудет на ночлеге в деревне.

– Товарищ командир, давайте я проведу каждый танк. Я смогу, я гонял их по таким топям сотни раз. А ребята могут растеряться и встать. А этого нельзя. Гусеницы тяжелой машины, они как ножовка в дерево врезаться будут и только хуже сделают, если давать слишком много газа. Тут внатяжку надо идти, на ровных оборотах.

– Семен Михайлович! – Соколов оглянулся, не слышит ли кто их разговора. – Понимаете, нам нельзя этого делать. Это армия, тем более война. Даже если есть риск утопить танк, если есть риск сорвать операцию, я как командир не имею права не доверять механикам. Если я взял их с собой, значит, уже доверяю. И каждый должен сам, поймите. Если я не доверяю, человек сам начнет в себе сомневаться. Нельзя этого на войне.

– Да, вы, наверное, правы, – кивнул смущенный Бабенко. – Просто я невоенный человек, а у вас тут своя психология. Вас этому учили, наверное, в танковой школе?