Застывшее время - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Говард cтр.№ 104

Ей так будет легче, подумал он, и был прав. Позвав Вилли с ножницами, Сибил велела ему остаться, чтобы следить, насколько коротко он хочет, и вскоре пол был усеян длинными прядями.

Он украдкой поднял с пола локон и спрятал, однако обе успели заметить: Вилли с состраданием, а Сибил со страхом, но поскольку мысль о том, что он знает, была невыносима, она от нее попросту отмахнулась.

А вот Полли знала. Окруженная всеобщим заговором молчания, она несла это знание в одиночку и уже сама боялась и словом обмолвиться. С отцом нельзя – тогда он начнет переживать и за нее. С матерью тоже нельзя – это предательство по отношению к отцу. С Клэри невозможно – у нее и так свое горе. Все остальные сохраняли такой равнодушно-веселый вид, что она просто не знала, как к ним подобраться.

Она пыталась отвлечься, ухаживая за Кристофером. Тот медленно шел на поправку. С тех пор как в доме появился Оливер, он постепенно перестал плакать. Пес не отходил от него ни на шаг. Кристофер даже начал гулять в одиночестве: по его словам, Оливеру необходимо больше двигаться. Он часто бродил по лугам, бросал собаке старый теннисный мячик, и та неутомимо за ним гонялась. Выходит, он в Полли особо и не нуждался. День за днем тянулись унылой, бесконечной чередой: подъем в жуткой холодине, завтрак, уроки, мама, Кристофер, домашняя работа, штопка и глажка, присмотр за Уиллсом или Роли. Настоящее казалось серым, будущее – черным. Она жила в тумане надвигающегося ужаса.

Однажды сумрачным ноябрьским днем мисс Миллимент зашла в классную комнату за учебником греческого для Клэри, включила свет и обнаружила Полли, сидящую за столом. Та вскочила на ноги.

– Я забыла сделать затемнение, – сказала она, и по голосу стало понятно, что она плакала. Мисс Миллимент выключила свет, и Полли опустила жалюзи. В комнате было ужасно холодно: маленькая керосинка давно погасла.

– Ты не замерзла тут? – спросила мисс Миллимент.

Полли вернулась к столу и пробормотала, что не заметила холода.

– Я вижу, тебя что-то беспокоит. – Мисс Миллимент присела за стол.

Повисло молчание. Полли смотрела на нее в упор – та не отвела взгляда, – и тут ее прорвало:

– Мне надоело, что со мной обращаются как с ребенком! До смерти надоело!

– Да, пожалуй, это бывает утомительно – особенно когда взрослеешь. Люди часто говорят, – продолжила она после паузы, – как прекрасна молодость. Боюсь, они просто забывают, каково это на самом деле. Я помню, было ужасно!

– Правда?

– К счастью, все мы вырастаем, хотим мы того или нет. Ты скоро минуешь эту утомительную промежуточную стадию, и им придется признать, что ты выросла.

Она подождала немного и добавила:

– Пройдет. Нет ничего вечного.

Девочка покачала головой и отвернулась.

– Смерть длится вечно.

Ее тихое отчаяние обнажило такую глубину несчастья, что мисс Миллимент была одновременно шокирована и тронута.

– Ты имеешь в виду дядю? – спросила она, отчасти надеясь на это.

– Вы прекрасно знаете, что нет!

– Да, милая, знаю, прости.

– Дело не в том… – ее голос дрогнул, – что они не хотят разговаривать об этом со мной – они и друг с другом не говорят! Все притворяются, будто ничего не происходит! Получается, что они лгут друг другу! А маме и так тяжело, ведь ей становится хуже! Это все папа виноват! Он должен сам начать разговор, и тогда она выскажется! Если бы я умирала, я бы этого хотела! – Слезы текли по ее лицу, но она не обращала внимания. – Просто ужасно, глупо, бессмысленно!

– Пожалуй, здесь я с тобой соглашусь – я бы тоже этого хотела, – задумчиво кивнула мисс Миллимент (на секунду в ее голове пронеслась постыдная мысль: когда придет ее время, некому будет ни лгать, ни говорить правду). – Но мы ведь с тобой – не они. Как бы мы ни переживали за близких, мы не можем поменяться местами. Каждому дано по силам его, иногда больше, иногда меньше – у всех по-разному. Порой это очень нелегко принять – я думаю, ты и сама уже понимаешь.

– Но мне ведь тоже тяжело притворяться!

– Значит, ты понимаешь, каково твоему отцу.

Помолчав, она добавила:

– Когда человек умирает, у него есть право выбора, как ему поступить. Ты же со мной согласилась только что, правда? Пойми, ты притворяешься не перед собой – и они тоже. Перед собой мы все честны. То, как они ведут себя друг с другом, – это целиком и полностью их дело.

Маленькие серые глазки смотрели на нее с проницательной добротой, и Полли стало теплее на душе оттого, что ее понимают.

– Вы хотите сказать, – медленно произнесла она, – что я не должна судить о людях по своим стандартам – то есть по себе?

– Это всегда мешает любить безусловно, не находишь? – сказала мисс Миллимент, словно Полли это пришло в голову первым делом. – Осуждение всегда немножко портит человека.

Легкая улыбка тронула ее губы и тут же исчезла в двойном подбородке.

– Давай-ка перейдем куда-нибудь потеплее. Только сперва помоги мне, пожалуйста, найти учебник греческого. У него темно-зеленая обложка, но буквы так выцвели, что я уже не разберу.

На пороге мисс Миллимент сказала:

– Я очень признательна за твое доверие и, конечно же, никогда его не предам.

Значит, не придется просить ее никому не говорить.

* * *

Луиза сидела в своей гримерке (она делила ее с другой девушкой) в халатике, наброшенном на плечи, – было холодно. В комнате с бетонным полом, треснутой раковиной и маленьким окном без занавесок всегда пахло сыростью. Она включила все лампы на столике – они давали хоть немного тепла.

Был перерыв между пьесами, и она писала Майклу.

«Мемориал-театр, Стратфорд-на-Эйвоне.

Дорогой Майкл,

Я была очень рада получить твое письмо так быстро – оно ждало меня здесь. Жаль, что у вас на корабле не хватает нужного оружия, – это возмутительно! Наверное, люди, которые выдают оружие, никогда не были на эсминце и не понимают, что вам надо».

Неплохо: звучит заинтересованно. Вообще-то, его письма чересчур изобиловали техническими деталями, и читать их было довольно скучно. Ей хотелось, чтобы он больше писал о своих чувствах – и о чувствах к ней, разумеется. Он и писал – совсем чуть-чуть, всего пару предложений после долгих страниц, посвященных пушкам «Эрликон», погоде (вечно ненастной) или рассказам о его капитане.

«Конечно, здорово, что я сюда попала, только все совсем не так, как ожидалось. Театр просто огромный, есть места, где зрители не слышат ни слова. Средний возраст труппы – включая меня – около семидесяти, по моим подсчетам: двум актерам уже за восемьдесят, а самому младшему – сорок семь, представляешь! Всю молодежь призвали, наверное. Остались только три женщины: одна довольно старая, другая средних лет. Сейчас зимний сезон, Шекспира, к сожалению, не ставят. Я – инженю, фу-у! И роль у меня ужасная. Героиню зовут Этель. Пьеса называется «Его превосходительство губернатор»; главного героя играет Бэй – он играл эту роль еще сто лет назад, в молодости, а героиню – его жена. Сама идея любить дряхлого старикашку просто смехотворна! У меня ужасные реплики, вроде «Мой герой!» и всякое такое; почти все время приходится носить вечернее платье (бледно-голубой шифон), и совсем нет смешных реплик – то есть нарочно смешных. Так-то смешно, если переврать текст. В общем-то, все ко мне добры, разве что некоторые меня «переигрывают».