Скелеты - читать онлайн книгу. Автор: Максим Кабир cтр.№ 12

— Я тебе уши насквозь прожужжала Японией этой, — сказала она. Рука лежала на локте Ермакова. Завершив круг, они выбирались из гигантской воронки. — Ты же журналист, так?

— Не так. Я программу веду на областном канале. Про паранормальные явления. И лучше тебе не знать, какой это бред. Водяные, эльфы, привидения, — он замолчал на миг, почесал шею. — Товарищ мой, он моих рыбок сейчас кормит… на НЛО помешан. Мечтает, чтобы его похитили марсиане. И этот еще самый вменяемый.

— Блин, интересно же!

— Бывает и интересно. Только существует опасность захождения шариков за ролики. Если долго вглядываться в бездну…

— А как ты в Варшавцево очутился? Тут эльфов вроде бы нет.

— Это еще вопрос. Но я не ради эльфов. Все куда поэтичнее. Я, будучи юношей бледным со взором горящим, вирши сочинял. И кое-кто мне это припомнил. В четверг в ДК поэтический фестиваль состоится, а меня пригласили быть председателем жюри.

«То есть ты холост», — мысленно заключила Ника. Женатый мужчина не попрется под Новый год в город Варшавцево слушать провинциальных поэтов.

— Я рада, что так вот совпало. А про сигареты признаешься? Очень любопытно.

Они вышли на Быкова. Окраина была, как и прежде, малолюдной. Хромал к магазину мужик в шапке Деда Мороза да столетняя бабка кормила у беседки котов.

— А давай так, — сказал Ермаков, — согласишься со мной поужинать, и я тебе все изложу. Но учти, ты решишь, что я тронулся.

— Интригуешь.

— Я транскрибирую это как «да».

— Да, но сегодня вечером я пообещала зайти к бабушке. А завтра в твоем распоряжении.

— Шикарно! И где у нас можно посидеть?

— Есть пиццерия в центре, — она загибала пальцы, — «Шоколадница» около вокзала. И суши-бар над супермаркетом.

— Суши-бар! — воскликнул Ермаков. — То, что доктор прописал.

— Ох, — страдальчески вздохнула Ника.

Они обменялись телефонными номерами.

— Андрей… — произнесла она, вперившись в бурый сугроб. — Чтобы между нами не было недопонимания. В Токио я танцевала стриптиз.

— Если ты не заметила, Ковач, — сказал он серьезно, — мне уже не четырнадцать лет. Я догадался.

— Никаких шуток про Деми Мур? — она заглянула в его глаза цвета разбавленного какао.

— Только про Диту фон Тиз, — пообещал он.

Придя домой, Ника не увидела в туалете никаких постеров.

Снаружи на карниз уселся голубь, и жесть задребезжала. Хитров вздрогнул.

«А, гадство!» — пробормотал он и вновь уставился в ноутбук.

На снимке пожилая женщина, задрав кофточку, демонстрировала голую спину, синяки и ссадины вдоль позвоночника.

«Гадство», — повторил Хитров.

Лариса подошла тихо, он не успел закрыть вкладку.

— Боже, — простонала она, — это…

«Жительницу Самары терроризирует полтергейст», — кричал заголовок над фотографией.

Хитров знал, о чем думает жена. О Юле, о ее нежной младенческой коже. О гадюках, что извивались в кроватке, но испарились, растаяли, когда Лариса завизжала. Картина стояла перед глазами Хитрова, тошнотворно-отчетливая. Вот супруга хватает Юлу, вот краснеет личико дочери, напуганной не змеями, а родительской реакцией. Слезы текут по пухлым щекам, и ручка, только что стискивавшая змеиное тело, ловит воздух.

Потрясенная Лариса гладит Юлу, и Хитров спрашивает чужим надтреснутым голосом:

— Ты видела?

Она видела. Хитров не съехал с катушек. В наволочках, на простынях, на ковре копошились гадюки. Треугольные головы, раздвоенные языки. Исчезли, словно кучки пыли, сметенные порывом ветра.

— Кто разговаривал? — спрашивает Лариса.

— Наша дочь, — отвечает Хитров.

«Белая лилия черной зимы», — звучит в ушах эхом. Фраза, сказанная их семимесячной дочерью. И выворачивающее наизнанку тарахтение хвоста-погремушки.

Они сбежали. В ту же ночь собрали вещи и переехали к его родителям. Утром он заскочил домой за одеждой Ларисы, но в детскую заходить не стал. Он боялся обнаружить змеиное гнездо, сотни шевелящихся чешуйчатых тварей. В замке принцессы, на тарелках игрушечных барабанов, на плюшевой шее великана-жирафа.

Уж лучше бы это был бородатый старичок-домовой.

— Они могут причинить человеку такие увечья? — спросила Лариса с ужасом.

— Чушь это. — Хитров рассерженно захлопнул ноутбук. — Пьяный муж побил, а она спихнула на полтергейст.

От мысли, что кто-то способен обидеть Юлу, прикоснуться к ней холодной мерзкой шкурой, желудок наполнялся льдом и челюсти сводило.

— Я испытал облегчение, — признался вдруг Хитров, — когда ты их тоже увидела. Облегчение оттого, что не безумен, и… я словно разделил это с тобой на двоих.

— Мы все делим на двоих, Толя, — сказала она, прижимаясь к нему.

Он поблагодарил Создателя за такую жену.

Миновало два дня с того проклятого вечера, и Хитров, внимательно наблюдавший за Юлой, пришел к выводу: чем бы ни была змеиная чертовщина, она осталась в стенах квартиры. Не просочилась, хвала небесам, в коляску Юлы, не покинула дом вместе с ними.

Худший вариант явился ему в ночном кошмаре: Юла одержима, как Риган в «Изгоняющем дьявола». Проворачивает голову на триста шестьдесят градусов, хрустит позвонками. Блюет зеленой дрянью и парит над кроватью… Ватикан посылает в Варшавцево экзорцистов, и те проговаривают нараспев псалмы из «Криминального чтива».

Но дочь вела себя ровно так же, как до происшествия. С аппетитом ела, лепетала, ловила собственные ступни. И баба с дедом не отходили от внучки, и сейчас утащили ее в парк ловить солнечные дни перед похолоданием.

— Это я виновата, — понуро сказала Лариса, — я угостила домового хлебом и молоком.

— Глупости, — он гладил ее по волосам, — домовой тут ни при чем.

— Но что тогда?

Лариса не выдержала, рассказала обо всем его маме. Деятельная мама нашла телефон священника. Занятой батюшка обещал извести бесов после Нового года. Мама утверждала, что дети столкнулись именно с бесом. Православие, суеверия и фьюжн восточных религий уживались в маме на равных. Она ездила в церковь, постилась, причащалась, по фэншую расставляла мебель, избегала черных кошек и развешивала похожие на макраме мандалы. Хитров не был атеистом, но почему-то сильно сомневался, что поповское вмешательство поможет.

Освятить жилье он, скрепя сердце и прошерстив кошелек, согласился. Но наотрез отказался вести Юлу к знахарю.

— Ну и зря, — сказала мама, — мы тебя так от дурных снов вылечили.

«Что-то не долечили», — подумал раздраженно Хитров.