Ирод Великий - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 18

Долгое время после этого случая, я успокаивал себя мыслью, что Абаль была дана мне не для того, чтобы я был счастлив, а единственно с целью поднять меня на более высокую в ремесленном смысле ступеньку. Хотя, уж лучше бы я был счастлив.

«Крепость и достоинство – одежда ее, и смеется она над грядущим днем.

Уста свои открывает она с мудростью, и кротко наставление на языке ее», – стенала поселившаяся в сердце песня царя Соломона или Шломо.

Наши кони двигались один за другим по шумным наводненным народом улицам прекрасного Аскалона. Как же много я еще увижу городов, познакомлюсь с различными народами, выучу языков и диалектов, но Аскалон, представший перед моим взором, сразу же после лишений огненной пустыни, белой жемчужиной, до сих пор кажется мне величайшей драгоценностью в мире, соперничать с которой может только горная Петра, но это уже совсем другая история.

Когда-то отец говорил, что самый прекрасный город на свете это тот, в котором тебя посетила любовь…

Впрочем, в Аскалоне, несмотря на желтоватые лужи ишачьей и верблюжьей мочи, ящики с гниющими фруктами, кровь погибающих под ножами торговцев овец, желающих показать перед покупателем, что торгуют по-настоящему свежим еще трепещущим мясом, удушающие запахи благовоний и пряностей, свежей и уже протухшей рыбы – Аскалон был особым городом для Ирода. К слову, как я узнал несколько позже, Аскалон был городом, который Ирод и его семья чтили, неизменно жертвуя на его прекрасные, хотя и не крупные храмы. Когда же мой повелитель сделался царем всех иудеев – он снял с Аскалона почти что все налоги, выделяя его из череды подобных ему городов ^[29].

– Вот у этого колодца, – Ирод остановил коня, и когда я поравнялся с ним, наклонился таким образом, чтобы я мог расслышать каждое его слово. На площади, через которую мы в этот момент проезжали, было многолюдно и весьма шумно. – Вот у этого самого колодца мой отец впервые увидал мою мать Кипру. Поэтому вся моя семья и любит Аскалон, без которого нас родившихся от этого брака детей не было бы на свете, а мой отец, как он справедливо считает, никогда не обрел бы счастья.

Рядом торговка в синем платье с красноватым добродушным лицом предлагала сиреневые пучки лука шалота, и клубни белых лилий. Сами цветы стояли рядом в кувшине с водой, как доказательство, что товар честный. Машинально я подумал, что лук-шалот ^[30] – самый популярный товар Аскалона, и даже вспомнил вкус приправы из лилий, которую, по словам иродовой поварихи, готовили по личному рецепту Кипры. Странно, имя Абаль переводится как Дикая Роза, то есть, шиповник, а Кипра как Цветок Кипра – дикий шиповник из которого делают розовое масло и благовония… забавное совпадение или возможно знак?

Позже, когда гонец принесет мне послание моего подлинного хозяина, в котором тот потребует, чтобы я любым хоть сколько то похожим на правду способом очернил Ирода, я измыслил другую историю почитания семейства Антипатра города Аскалон. Сочинив, будто некогда семья Антипаса и он сам были храмовыми рабами при святилище Аполлона.

Эта история затем долгие годы путалась старой сетью ретиария ^[31] под ногами моего повелителя, который даже был вынужден отдать приказ Николаю Дамасскому ^[32] доказать свое царское и даже священническое происхождение. И такая версия бытовала какое-то время в окружении Ирода, но, когда работает настоящий «Черный паук», никакой ученый писака уже не может с ним справиться, и несмотря на абсурдность выдвинутой мною теории, Ирода и его семью за глаза называли – бывшими рабами или вольноотпущенниками, презирая за это.

Вернувшись домой, я обнаружил целых пять ночных ваз от, по всей видимости, заждавшегося меня гонца. Мы покидали Идумею спешно, и должно быть, «гончар», как я и решил его называть впредь, ибо последний так и не удосужился сообщить своего имени, не сумел выяснить, остался я в городе или нет. Приграничные жители – особые люди, вот ведь как бывает, если в любом другом месте за хмельным вином и добрыми лепешками, за ароматным мясом, да солдатскими байками наивные людишки тебе и чего никогда не было расскажут, тут другой резон.

За моей спиной слуги шушукались, поглядывая на возвышающуюся у стены гору ночных горшков, должно быть, гадая про меж себя, сдюжу ли я, скажем, за ночь их все наполнить или нет. Об заклады бились. А что, все же знают, что я гражданин Рима, а римляне могут все. Дудки, любезнейшие. Не стану я даже ради шутки подобными представлениями вас баловать, чтобы мне потом в смраде собственных испражнений задыхаться. Нашли дурака!

Хотя, для себя после этой истории я сделал вывод, что коли мне присылают какой-то заказ – скажем, те же ночные горшки, есть я на месте или нет, а слуги должны хотя бы деньги передать. При этом не требно нарушать слово, открывая каждому встречному поперечному, дома я или отсутствую по своим или господским надобностям, а необходимо, чтобы иллюзия того, что я или кто-то посланное получает быть должна. Подарки прислали – шли ответный поклон, потому как это совсем не дело, если вот такими простыми путями, кто-то неведомый мне начнет выяснять, когда я дома, а когда меня и нет.

Через месяц после того, как Ироду исполнилось 25 лет его не объясняя причин спешно вызвали в Иудею, рекомендовав быть готовым к приему во дворце и иметь пышную свиту, что тот и сделал. Уже давно мы ожидали, что Антипатр отыщет достойное место для своего второго сына и не ошиблись. Да и чего ждать молодому, умному и весьма талантливому мужчине, когда его старший брат официально управляет Иудеей, а отец продолжал крутиться на посту первого министра и советника этнарха?

Ирод ждал новых земель, новых заданий, которые он сумеет с блеском исполнить, прославив свое имя.

Новое назначение моего господина оспаривали между собой многие родовитые и богатые семейства – губернаторство в плодородной, точно сад Гесперид, Галилее.

О, Галилея, с ее зелеными, густыми лесами и озерами изобилующими рыбой, чьи берега густо поросли плодоносным орешником. Пальмовые и оливковые рощи, да заросшие инжиром сада дают урожай четыре раза в год!