Евпраксия - читать онлайн книгу. Автор: Александр Антонов cтр.№ 63

— Полно, государыня, — удерживая её за руку, сказал Генрих. — Тебе надо только привыкнуть к тому и самой принять участие в веселье. Я освобождаю тебя от стыда и смущения — И он попытался снять с её лица вуаль.

Евпраксия отшатнулась от него:

— Не прикасайся ко мне, государь! Тому, чего ты добиваешься, не быть! Я покидаю ваш вертеп!

Но Генрих сорвал-таки с неё вуаль, привлёк к себе и с жадностью поцеловал, а руки его уже потянулись к шитью.

— Не дичись, государыня. Мне лучше знать, чему бывать, а чему не бывать. Да пусть будет тебе ведомо: ты приглашена на ассамблею николаитов и то, что ты видишь, — наш священный ритуал. И потому сними свою одежду сама, не заставляй применять силу.

Вокруг Евпраксии и Генриха собрались пар десять обнажённых. И две девицы принялись разоблачать императора. А к Евпраксии подошёл граф Паоло Кинелли из Милана, похожий на Аполлона. Он прошептал:

— Внемли гласу Спасителя: ты прекрасна и тебе нечего стыдиться наготы. Тебе надо избрать рыцаря, и в том твоё спасение от позора.

Но Евпраксия отвергла совет графа Паоло. Она попыталась вырваться из окружения. Ей это не удалось. Всюду она видела плотную стену обнажённых тел. Бросившись к императору, она крикнула:

— Умоляю Богом, отпусти меня!

— Нет! Ты пройдёшь очищение от греха. Поднявшая руку на императора будет его рабыней! — И Генрих позвал рыцаря: — Хельмут, раздень её. Пусть все увидят, как прекрасна моя рабыня-дикарка.

К Евпраксии приблизился граф Паоло, намереваясь сам раздеть её, но подошёл великан Хельмут и лёгким движением руки далеко оттолкнул графа. Хельмут навис над Евпраксией, и в мгновение ока всё, что было на ней, оказалось у её ног. Завершив своё дело, Хельмут скрестил на волосатой груди руки и, довольный собой, любовался прекрасным телом россиянки. Та же закрыла лицо руками и стояла перед восторженной, гудящей толпой николаитов беспомощная и оскорблённая.

Однако растерянность продолжалась недолго. Возник образ матушки, она услышала её голос: «Ты сильнее всех. Не щади никого, кто попытается над тобой надругаться». Евпраксия вспомнила, как день за днём копила силу, училась быть меткой и стремительной. И, призвав на помощь Господа Бога, Евпраксия крутнулась на одной ноге, и белая молния с наконечником из двух перстов ударила Хельмута ниже правого уха. И он, продолжая улыбаться, рухнул на пол. Все, кто видел, как упал Хельмут, ахнули и замерли. Евпраксия же повернулась к императору и пошла на него. Вновь крутнулась волчком, вновь сверкнула белая молния. Но она не достигла Генриха. В малую долю мгновения его заслонил собой толстяк Деди и принял удар на себя. Евпраксия и здесь не промахнулась — Деди тоже, словно куль с мякиной, рухнул на пол. Императрица не утихомирилась, ей во что бы то ни стало нужно было достать и наказать Генриха. Но перед ним расступились николаиты и укрыли его. В этот миг императора озарило. Он вспомнил, что подобной «молнией» тоже был поражён, находясь в постели супруги. Он в ярости крикнул своим телохранителям:

— Эй, бароны, возьмите её! Она ваша!

Пять обнажённых баронов с мечами в руках окружили Евпраксию, и один из них, спрятав меч в ножны, схватил её со спины. Хватка была железной, и императрица, как ни пыталась, не могла вырваться.

— Матушка, спаси! — крикнула Евпраксия по-русски.

И и это мгновение барон ослабил хватку и Евпраксия ужом выскользнула из его объятий. Он пошатался её схватить вновь. Но это ему не удалось. Взметнулась рука россиянки, и её удар пришёлся барону в « гнездо жизни». Барон рухнул на пол. На императрицу бросился другой разъярённый барон. Евпраксия отскочила в сторону, барон пролетел мимо, а пока разворачивался, молния уже сверкнула и вонзилась в левый висок барона. Он упал замертво. И всех, кто приближался к Евпраксии, обуял животный страх.

— Ведьма! Это ведьма! крикнул один из баронов и побежал к дверям.

Другие пятились от Евпраксии, которая со сверкающими гневом глазами приготовилась к прыжку. Она видела перед собой только своего супруга. Но рядом с Евпраксией вновь возник могучий Дед и. Он крикнул:

— Смотри, государь, она убила баронов. И впрямь она ведьма!

— Ах, вот оно что! — воскликнул Генрих. — Ну ежели она ведьма, то пылать ей на костре!

— Если она ведьма, то пусть испепелит мои меч! - крикнул барон Мальфред и двинулся на Евпраксию с обнажённым мечом.

Она остановилась, подняла руку и крикнула:

— Император Генрих, помни, что за моей спиной великая Русь! - И двинулась грудью на острый меч барона Мальфреда.

Император словно протрезвел. Повелительно крикнул барону:

— Мальфред, прочь от императрицы! — И когда барон отпрянул от неё, Генрих сказал маркграфу Деди: — Любезный, позаботься об Адельгейде, матери моего будущего наследника. Сейчас же отправь её в Верону. И чтобы волос с головы не упал у неё в пути.

— Государь, лучше поручи это маркграфу Людигеру Удо. Он исполнит твою волю лучше, чем я.

— Выдумки это! Не гневи меня!

— Хорошо, государь, я исполню твою волю. Но её надо одеть.

— Вот и распорядись.

Деди позвал вольных девиц. Они одели Евпраксию в то, что попалось им под руки. И Деди увёл императрицу из зала. На дворе он распорядился подать экипаж. Евпраксию посадили в него, приставили двух служанок. Деди выделил десять воинов для сопровождения, и экипаж отбыл в Верону.

Шабаш продолжался до утра, пока хмель и усталость не свалили с ног участников. В полдень император был разбужен камергером бароном Кристофером. И первое, что заметил проснувшийся Генрих, — это страх в глазах камергера.

— Что случилось, Кристофер? — спросил он.

— Ваше величество, дворец окружён горожанами. Их несколько тысяч.

— Что им нужно?

— Им известно всё, что случилось ночью с императрицей. И они требуют казни баронов, надругавшихся над нею. Требуют, чтобы вы немедленно покинули Падую.

Генрих тоже ощутил страх. Но новый вопрос его камергеру показал, что император владеет собой.

— Кто нас предал? Найти предателя и повесить немедленно!

— Но ваше величество... — попытался возразить камергер.

— Иди и передай мою волю маркграфу Деди и маркграфу Людигеру Удо. Да вынеси горожанам тела убитых баронов. Скажи им, что это и есть насильники и они наказаны.

Позже на вселенском суде над императором, где соберутся четыре тысячи священнослужителей и тридцать тысяч католиков из многих городов Германии и Италии, голос свидетелей из Падуи будет самым громким и доказательным в преступной виновности императора Генриха. А хронисты тех времён отметят, что подобного дьявольскою преступления человечество не знало. И добавят: «Не дай бог, чтобы случилось подобное впредь». Современник Генриха IV и Адельгейды-Евпраксии, поэт Доницо, написал о императрице, претерпевшей адские страдания, поэму. Но даже он, богослов и правдолюбец, не собрался с духом осквернить слух верующих словом о злодеяниях императора. «Пусть об этом умолчит стих, чтобы не слишком развратиться», — сказал он.