Рябиновый мед. Августина - читать онлайн книгу. Автор: Алина Знаменская cтр.№ 34

И весь стыд, возмущение, разочарование — все вместе подкатило у нее к горлу, и Ася прикусила губу, чтобы не заплакать. Как он смеет после того, что сделал, еще так смотреть на нее?! Он влез в ее жизнь, отнял у нее очарование… Это из-за него она теперь не сможет прежними глазами смотреть на Лельку… Это он, он один во всем виноват!

Вознесенский застегнул мундир и шагнул в ее сторону, собираясь что-то сказать.

— Никогда больше не подходите ко мне! — выпалила она ему в лицо. — Я не прощаю вас, не прощаю! Слышите? Никогда!

И она повернулась и пошла прочь так быстро, как только могла. Праздник кончился.

Мне удивительный вчера приснился сон:

Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.

Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.

И слезы капали. И вился русый локон…

Игорь Северянин

В Богоявленском соборе шел молебен по случаю выпуска в женской гимназии. Выпускницы — семнадцатилетние барышни — даже в строгих гимназических платьях выглядели подчеркнуто великолепно, поскольку сама пора, в коей они пребывали, не позволяла выглядеть иначе. Лица задумчивые или же мечтательные, томные и, напротив, оживленные — в соборе присутствовала вся палитра — все без исключения юные девичьи лица казались трогательно-прекрасными, исполненными высоких дум и чистых устремлений.

Выпускницы стояли близ иконостаса, позади них разместились преподаватели, родители, прихожане собора и просто любопытные.

Маша Вознесенская торжествовала победу — удалось-таки уговорить отца отпустить ее в Ярославль держать экзамен в пансион для девиц духовного звания. Там когда-то училась мать, но ее, Машу, отец ни за что не соглашался отпускать от себя.

— Достаточно, что парни разлетелись! — отвечал отец на ее уговоры. — Владимир в действующей армии, Алешка вот-вот за ним следом отправится. Артем из дома улетел, больницу принял в селе. Ванятка — и тот в Ярославле. Одна ты у нас с матерью, и не просись!

— Хитрый ты, папенька, — не отставала Маша. — Сам женился на образованной, а…

— А отца Федора сыну Митьке хочу необразованную подбросить! — смеялся отец.

— Папа! Ну, всегда ты так! При чем здесь Митька? Что ты меня сватаешь? Он мне как брат все равно, а ты… Вот обижусь, скажу, чтобы он вообще к нам больше не ходил…

— Ну, ну… Распушила перья! Пошутить нельзя.

— К тебе с серьезным делом, а ты шутишь…

— Ну давай серьезно, — соглашался отец Сергий и садился напротив дочери. — Во-первых, дочка, гимназия уже дала вам неплохое образование. Ты окончила педагогический класс, имеешь право преподавать. Как и твоя мама. Чего же тебе не хватает?

— Но я хочу учиться дальше, папа!

— Ты хочешь уехать от нас с мамой, — обижался отец Сергий. Но в конце концов он сдался, победа осталась за Машей.

В свою благодарственную молитву она сегодня вкладывала весь жар своей души. Впервые ей предстояло уехать из родного дома, попробовать что-то самой!

Рядом с Машей стояла Сонечка Круглова, и мысли ее текли в совершенно ином направлении.

Поставив свечу у иконы Георгия Победоносца, она молилась о Владимире Вознесенском.

Наконец-то она взрослая! Теперь, когда старший Вознесенский приедет в Любим и увидит ее, не станет смотреть как на маленькую. Да, он неподражаем — красив, образован, играет на разных музыкальных инструментах. Но ведь и она, Сонечка, стала прелесть как хороша собой. Все это отмечают. Он обязательно будет очарован и… Много раз Сонечка рисовала себе в мечтах тот день, когда Володя Вознесенский сделает ей предложение. Вот они катаются в лодке вдвоем. Конечно, они никогда прежде не катались вдвоем, но… Но тут так получится, что непременно вдвоем. Они вспоминают детские годы, и вдруг он берет ее за руку…

Эти мечты занимали Сонечку весь последний гимназический класс. С тех самых пор, как в рождественский отпуск Вознесенских они все вместе, большой компанией, предавались зимним забавам и Владимир часто оказывался рядом с ней, Сонечка уверовала, что это не случайно. Конечно же, это не могло быть случайно! На катке он чаще других выбирал в пару именно ее, Сонечку! Сильными властными руками увлекал по звенящему льду прочь от всех, учил различным фигурам и даже один раз грел ее озябшие руки — дышал на пальцы сквозь вязаные рукавицы. От этого рукавички ее стали влажными.

— Согрелись? — спросил он.

И Соня отрицательно повертела головой. Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Чтобы он дышал ей в варежки и стоял рядом. И ей казалось, что ничего не может быть острее и прекраснее. Но оказалось, что — может. Когда она покрутила головой, он осторожно стянул с ее пальцев рукавички и обхватил ее холодные ладони своими — горячими. Огонь, взявшийся непонятно откуда, охватил Соню с ног до головы. Ее лицо запылало. Казалось, отпусти он ее — она тотчас упадет в обморок. Это были невероятные ощущения. Она смотрела на него и думала: «Знает ли он, что я чувствую? Чувствовал ли кто-нибудь до меня… что-то подобное?»

Она смотрела на него, а он смотрел на нее. Было уже совсем темно, только отблеск керосиновых фонарей с Вала едва долетал до катка.

Тогда он наклонился и дотронулся губами до ее пальцев.

— Какая вы хорошенькая, Сонечка. Подрастайте скорее. «Я уже выросла!» — хотелось закричать Сонечке, но она не смогла произнести ни звука. Гимназия! Полгода гимназии, и она — взрослая.

Он продолжал держать ее руки в своих.

— Вы уезжаете… скоро.

— Да. Я еду в действующую армию.

— На войну? — ужаснулась Соня. Он кивнул. Эта война, как она некстати! — Я буду молиться за вас, Володя.

Вот и все. И он уехал. Но этот эпизод на катке, это так много! Всю зиму Сонечка ходила к Вознесенским, чтобы, закрывшись у Маши в комнате, читать Володины письма к родным, учить наизусть, а потом, дома, вспоминать приписки: «Кланяйся, Манюня, своим подружкам. Передай особенный привет Сонечке Кругловой».

Это было обещание. Сонечка не сомневалась — обещание счастья.

После окончания молебна выпускницы вышли на улицу, чтобы сделать фотоснимок. Фотограф расставлял собравшихся в три ряда. Средний ряд заняли сплошь преподаватели, среди которых была и Зоя Александровна, классная дама подруг, и отец Сергий, незаметно любующийся подросшей дочкой. Со стороны могло показаться, что всеобщая суета совершенно не занимает одну из гимназисток — с упрямым точеным профилем и волной остриженных по последней моде — на уровне лица — слегка вьющихся волос. Девушка не смотрела в объектив, не старалась «сделать лицо», взгляд ее был устремлен вдаль, за черту березовой аллеи, за синюю полосу реки…

Она, словно пренебрегая важностью момента, заранее погрузилась в свое будущее, но оно было туманно, и разглядеть в нем не удавалось ровным счетом ничего.