Сияние первой любви - читать онлайн книгу. Автор: Вера Колочкова cтр.№ 28

– Ну, еще бы… Детей на год бросать. А ты подумала, Тань, что Валя может и вовсе тебя не простить? Ни через год, ни через два, вообще никогда? Он завидный мужчина во всех отношениях, такие долго одни не бывают. Не подумала, а? Я понимаю, он тебя без ума любит и на многое готов пойти ради тебя, даже и на такое издевательство, что ты для него придумала. Но ведь любовь любовью, а обида обидой, а? Вдруг обида любовь перевесит, а мужское самолюбие верх возьмет? И что тогда? Ты отдаешь себе отчет в том, что можешь сесть между двух стульев? Ты, взрослая умная женщина? Отдаешь себе отчет?

Таня тяжело вздохнула, отвернулась к окну. Не было сил отвечать на мамины вопросы, хоть убей. Да и звучали эти вопросы так, будто ее вовсе не касались. Она и сама-то себя плохо слышит и плохо понимает, не то что мамины вопросы, скорее всего, справедливые и закономерные… Хорошо, Данька заглянул на кухню, спросил капризно:

– Мам, бабушка… Скоро вы наговоритесь? Я пить хочу! И мама обещала посмотреть велик. Пойдем, мам, а?

Весь день Таня провела с Егором и Данькой. Мама накормила их обедом, а все оставшееся время сердито копошилась на кухне, гремела кастрюлями. Данька спросил у нее шепотом:

– Бабушка сердится на тебя, да? Вообще-то она никогда не сердится, не знаю, что с ней такое случилось…

– Бабушка не хочет, чтобы я уезжала, Дань.

– А ты что, уезжаешь?

– Да, уезжаю, – постаралась как можно спокойнее сказать Таня. – И меня долго не будет, сынок. Целый год не будет. Но он очень быстро пройдет, этот год, поверь мне…

– Ты что, плачешь, мам? У тебя слезы в голосе!

– Нет, я не плачу, сынок. Ты помни, что я тебя очень люблю, ладно? Я буду очень скучать. И слушайся папу. И бабушку с дедушкой…

– Мам, я не понял… – тихо переспросил Егор, вслушиваясь в их диалог. – Куда ты уезжаешь-то? И когда?

– Сегодня, Егорушка. Больше не спрашивай меня ни о чем, ладно? Иначе я и впрямь разревусь. Мне сейчас очень тяжело, Егорушка, правда… Я не могу тебе всего объяснить, ты просто поверь мне на слово – так надо. Ты просто поверь мне, и все. Я вернусь через год, и все будет хорошо, ладно?

– Хорошо. Только я все равно не понял… Это такая командировка длинная, что ли?

– Ну, почти… – кивнула Таня. – Пусть будет командировка. Да, это командировка, Егор…

– Ладно, мам, ладно. Ты только не плачь, мам. Вон, ты дрожишь вся. Не плачь…

– Я не буду, не буду, сынок. Ну все, мне пора уходить. Я вернусь. Я люблю вас, я буду очень скучать…

Таня и сама не поняла, каким чудом ей удалось сдержать слезы. Выпустила их на волю уже в машине, когда ехала домой. Руки тряслись, глаза из-за слез ничего не видели. Доехала тоже чудом…

В семь часов она стояла у подъезда с чемоданами. Когда увидела, как во двор въезжает такси, вдруг ослабела и чуть не свалилась в обморок. Ее пронзило отчаянной мыслью: что я делаю, что? Но Сережа уже выходил из такси, уже деловито упаковывал ее чемоданы в багажник. Потом шире распахнул дверцу машины, показал жестом – садись.

Она села. Машина тронулась с места. Сережина рука сжала ее руку. Все… Все!

Синегорск – городок небольшой. Чистый, аккуратный. Правда, названия своего не оправдывает – никаких синих гор у него нет, а есть сплошные впадины, по которым вьются улочки вниз-вверх и сходятся потом на центральной площади, выложенной старой брусчаткой. А еще река протекает со скромным названием Тихая, так медленно и величаво течет, будто и в самом деле не торопится никуда. Спокойное место. Классическая северная провинция.

По крайней мере, Тане городок понравился. А Сергей уже бывал здесь – по делам.

Поселили их в служебной квартире от предприятия, куда командировали Сергея. Квартира была большая, но почти нежилая. Казенная. На кухне допотопный гарнитур из белого пластика, в гостиной угловатая неказистая софа и таких же два кресла в комплекте, в спальне большая кровать с твердокаменным матрацем, застеленная жаккардовым покрывалом.

Но им было все равно, какая квартира. Они были вместе, и это уравновешивало все душевные терзания по поводу их поступка и уж тем более скрашивало все бытовые неудобства. Хотя по большому счету никаких особых неудобств и не было – холодильник и газовая плита на кухне работали, в ванной исправно текла горячая и холодная вода, входная дверь запиралась на два надежных замка, и что происходило за этой закрытой дверью, было их общим и неделимым, выстраданным и абсолютно, просто бессовестно счастливым. А может, настоящее стопроцентное счастье и должно подогреваться совестливым страданием, как бы жестоко и бессовестно это ни звучало? Согласно тому физическому закону – если в одном месте что-то убывает, в другом обязательно прибывает? Может, и вся человеческая природа-любовь так задумана, что плевать ей на обратные утверждения стороны пострадавшей – мол, своего счастья на чужом несчастье не построишь?

Да, в первые дни бегства счастье вытеснило из них все другие эмоции, все другие ощущения. Казалось, даже память о прошлом вытеснило. Не было ничего оставлено в прошлом, а если было, то спряталось куда-то, перепуганное этой сумасшедшей лавиной счастья. Они – вдвоем! Только вдвоем! Немыслимо, невозможно оторваться друг от друга, и насытиться друг другом тоже до конца невозможно! Хотя рассудочное осознание содеянного и поднимало голову иногда, и Таня видела это в глазах Сергея. Видела и пугалась. И звала его снова в это сумасшествие – жестом, взглядом, улыбкой, вспыхнувшей в глазах страстью. Зачем, зачем им рассудок, если все уже произошло! И если они вместе решили броситься вниз головой в эту пропасть, в это любовное помрачение – зачем? Надо пережить его вместе, испить, избыть до конца. Впереди – целый год! И много, и мало. Но это уже неважно – если по времени.

Жизнь Тани текла вязко, как в теплом счастливом тумане. Утром Сергей уходил на работу, она долго спала. Потом вставала, ходила по квартире неприкаянно. Не то чтобы не знала, куда себя деть, наоборот, эта неприкаянность была тоже счастливой, как продолжение безумной ночи, и не хотелось расплескать ни капельки счастья, и думать о чем-то другом тоже не хотелось. Да и о чем думать, собственно? Начнешь думать – рассудок проснется. А вслед за ним и презрение к самой себе – уехала, бросила все, детей оставила. Какая она мать после этого?

Нет, нет, не думать… Это всего лишь год. Потом она все наверстает. Это всего лишь год, и ничего ужасного с материнским инстинктом за этот год не произойдет! И с Валей тоже ничего не произойдет. Он же понял ее, он же отпустил. Правда, поставил свои странные условия, но отпустил!

Побродив по квартире, она выходила из дома, медленно прогуливалась по тихим улочкам городка, заходила в супермаркет, чтобы купить продуктов. К приходу Сережи готовила ужин. Ждала его за накрытым столом. Он приходил, и счастье делало новый виток, не давая опомниться. Все-таки любовь – это не то чувство, как его понимают в обыденности. Любовь – это великая тайна. Не разгаданная до конца никем и никогда, да и вряд ли будет разгадана…