Час Елизаветы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Раскина cтр.№ 32

Такое объяснение напрашивалось само собой, но девочка совсем не походила на Шубина – она была вылитая Елисавет Петровна, и Кирилл не мог найти в ее пухленьком, оживленном личике ни малейшей черты генерала. Напротив, что-то малороссийское читалось в красиво очерченных бровях Лизаньки и ее сочных, как вишни у Кирилла на родине, губках.

До утра Кирилла мучила бессонница, он проспал до обеда и проснулся только от нетерпеливого стука в дверь. За дверью стояла Лиза.

– Мсье Разумовский, – сказала она церемонно и одернула складки пышного атласного платьица, – батюшка просит вас отобедать. Извольте поторопиться.

– Непременно, мадемуазель, – согласился Кирилл, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

Девочка изо всех сил подражала придворным манерам, но это выходило у нее неловко, как у сельской барышни, мечтающей попасть во фрейлины. Впрочем, и государыня Елизавета Петровна была несколько вульгарна. То ли дело Фике! Каждое утро Кирилл вспоминал о великой княгине, как будто не мог начать без этого день, и невольная боль, вызванная именем Екатерины, вызывала к жизни старые раны.

Девочка хотела было степенно выйти, но вылетела вихрем, и потом Кирилл услышал, как в коридоре что-то сердито выговаривает ей гувернантка, а Лизанька тихонько хихикает. «Вот непоседа! – подумал он. – Генералу, видно, приходится с ней несладко. Да и отец ли он ей? Здесь, право, какая-то тайна…»

За обедом генерал удивил его еще больше – любезно осведомился о здоровье Разумовского-старшего и попросил передать Алексею Григорьевичу письмо.

«Он же любил Елизавету! На дыбе за нее висел, на Камчатке томился! – подумал Кирилл, вглядываясь в невозмутимое лицо генерала. – О чем он может писать ее нынешнему другу, тайному мужу?! И почему его сестра попросила заехать в Шубино именно меня?!»

– Воля ваша, Алексей Яковлевич, – сказал Кирилл после минутного замешательства. – Я передам письмо брату.

Генерал поблагодарил его сухим кивком и вскоре вернулся с письмом.

– Куда едет мсье Разумовский? – спросила появившаяся на пороге Лизанька.

– В Петербург, мадемуазель, – ответил Кирилл.

– А мы с батюшкой недавно были в Петербурге у государыни, – зачастила юная ветреница. – Она подарила мне много платьев…

– Фрау Иоганна, заберите Лизу! – крикнул генерал, и Кирилл понял, что девочка может сболтнуть лишнее.

Впрочем, он устал от чужих тайн. Будущего гетмана Украины терзали совсем другие страсти.

* * *

Ранней весной 1746 года в Холмогорской крепости умерла бывшая правительница России Анна Леопольдовна, с ранней юности предчувствовавшая свое будущее страдание и полной мерой испытавшая его. Анна, казалось, обрела свое истинное предназначение – за все пять лет заточения, последовавшие за ноябрьской ночью 1741 года, лишившей ее власти, а младенца-сына – короны, великая княгиня ни разу не пожаловалась на свою жестокую участь и не написала ни одного умоляющего письма Елизавете. Аннушка смиренно принимала все, что приносил новый день, и была тиха и спокойна.

Ее разлучили с сыном и любимой подругой Юлией Менгден – она молилась, ей приказали отдать дорогие вещи и драгоценности – она без тени сожаления отдала их приставленным Елизаветой тюремщикам, ей сказали, что она останется в Холмогорах навсегда, – Анна ответила, что на все воля Божья. Ее муж, принц Антон-Ульрих, роптал и вздыхал, дочь Екатерина на всю жизнь осталась глухой (в ночь воцарения Елизаветы гвардейский солдат неловко вынул малышку из колыбели и уронил на пол), Анна переносила испытания с неслыханным мужеством. Казалось, она готовилась к ним всю жизнь.

В Холмогорах Аннушка родила еще двоих детей – Елизавету и Петра. Наконец силы Анны иссякли. Она выносила последнего сына Алексея и умерла от послеродовой горячки. В марте 1746 года тело великой княгини привезли в Петербург. Императрица велела похоронить ее в усыпальнице Александро-Невского монастыря.

На отпевание Аннушки съехалась петербургская знать – все знали наверняка, что скоро приедет императрица. Елизавета приехала под конец – под руку с другом нелицемерным графом Разумовским. Императрица плакала. Она подошла к гробу, вгляделась в тихое, просветленное лицо Анны, на котором, казалось, застыла радость освобождения и прошептала на ухо Разумовскому: «Хорошо ей сейчас, Алеша… Скоро будет среди ангелов Божьих. А я, грешница, за муку ее отвечу. За сына ее несчастного, которого в крепости гною. За все ответ держать буду».

Императрица наклонилась над гробом, приложилась губами к ледяному лбу соперницы и вспомнила, как пять лет тому назад, накануне дворцового переворота, лила перед Анной слезы, уверяла в своей преданности, а правительница смотрела на нее восхищенным, обожающим взглядом. От этого воспоминания Елизавета пошатнулась и чуть было не упала, как некогда – Анна у ее ног, на дворцовом паркете, но Разумовский успел поддержать императрицу и отвести в сторону.

Кирилл Разумовский искал глазами Екатерину. Наконец он увидел ее – со свечой в руках, шепчущую вслед за священником слова молитвы. Лицо великой княгини было, как всегда, холодновато-отчужденным, как будто она присутствовала на скучноватом спектакле, который, к сожалению, придется досмотреть до конца. Наследник Петр Федорович, стоявший рядом с женой, слал нежные улыбки то одной, то другой фрейлине, присутствующие устало переглядывались (служба явно затянулась), и, казалось, никому не было дела до несчастной молодой женщины, названной на панихиде принцессой Брауншвейг-Люнебургской Анной. Когда же императрица с Разумовским вышли из церкви, придворные облегченно вздохнули – трагическая судьба Анны не вызывала у них даже любопытства.

– Я ведь перед Аннушкиным гробом чуть не упала, – говорила Елизавета Разумовскому на обратном пути, в карете, уронив голову на плечо своего нелицемерного друга, – недобрый это знак.

– Но не упала же, – напомнил Разумовский. – Письмо я от Шубина получил намедни. Кирилл привез. Просит Алексей Яковлевич, чтобы ты дочь нашу наследницей назвала. И я тебе давно то же говорил – права Лизы защитить надобно. Престол российский ей, а не племяннику твоему завещать.

– Не нужен ей престол, Алеша! Мука от него и грех несмываемый. Пусть живет тихо да мирно, а мы с тобой за нее радоваться будем. Ты поверь, ангел, у Алеши Шубина она, как у Христа за пазухой. А здесь нам с тобой ее не защитить. Катька вон – хищница, как я умру, Лизаньку со свету сживет. А Петрушка, племянник мой, глуп да слабоволен – жена им верховодить станет… Боюсь я, Алеша, – тяжело вздохнула императрица, – говорил мне Лесток…