Зверь, шкатулка и немного колдовства - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Шумская cтр.№ 52

Нет, он не мог ошибиться. И в этот момент странный хозяин лавки, вновь поправляя очки, сверкнул такой улыбкой, что не осталось никаких сомнений. И не только потому, что веселые искорки в глазах невозможно забыть. Но из-за взгляда — Калли мог поклясться, что улыбка эта предназначалась именно ему, не девушке. А значит, антиквар видел его. «Да что же это за создание такое?!»

В этом мире было много существ, которые могли жить-слишком долго по человеческим меркам, в принципе это не должно было удивлять эльфа. Но обычно иная раса чувствовалась Светлыми. Здесь же казалось, что это обычный человек. Но таковой не может выглядеть так молодо несколько веков. Даже эльфы меняются. Годы не оставляют на их лицах морщин, но возраст все равно виден. Особенно в глазах. Не бывает у столь древних существ таких глаз, такого взгляда. В них слишком много легкости жизни. Как бывает только у молодых. Или… или он, Калли, просто чего-то не знает.

Вот и сейчас во взоре антиквара скользило понимание. Он будто читал метущиеся мысли эльфа, и они невероятно веселили мужчину. Он тряхнул неровно подстриженными, не слишком длинными волосами и вновь поправил круглые очки.

— Беги, Александр. — Взволнованный голос шептал прямо в ухо. Златко показалось, что он будто очнулся. «Что произошло?» Улочки Стонхэрма исчезли, и вокруг парня непонятно как, буквально за миг выросли палатки и расположились люди, в основном раненые. Совсем близко сидел молодой мужчина с открытым, располагающим лицом и слишком длинной челкой. Было такое впечатление, что он просто не успел подстричь волосы перед отправкой сюда, а здесь уже было не до этого. Златко быстро понял, куда попал — это военный лагерь после битвы. Может, не сразу после, но оная, безусловно, имела место совсем недавно. Вот и он, вернее, тот, в чем теле находилось сознание Синекры-лого, ранен. Бэррин отчетливо чувствовал боль.

— Что ты такое говоришь, Николас? — как-то обес-силенно произнес раненый.

Но упрек не охладил пыла того, кого назвали Николасом. Он явно был на дружеской ноге со своим собеседником.

— Александр, подумай, — горячим шепотом продолжил офицер (форма не оставляла сомнений в карьерной принадлежности говорившего). «Александр! О боги!..

Значит, теперь я Александр. Как звучит-то… Еще немного — и я усомнюсь в своем рассудке. Интересно, если я тут, то где мое тело? Сколько оно может существовать без души? И почему меня сюда занесло? — Мысли повторялись, но понять юношу можно: не каждый день с ним подобное происходит. — А остальные… их тоже? Или это мне так везет? Как же плохо, когда не знаешь, что с ребятами. Еще хуже, что сделать толком ничего нельзя. Гоблин, а ведь Александра убили на той войне… Вернее, он пропал без вести… Так, подождите, а если его действительно убили, то что будет со мной? Гоблин, вот же гоблин, надо срочно выбираться из этой передряги! Почему я здесь? Может, я могу его спасти? Его… и его любовь. Я же чувствую, как горит его сердце от любви к той девушке, которой я доставлял книгу. Что же за книга? Интересно, лучше быть мальчиком на побегушках или благородным офицером, которого скоро убьют? Нет, что-то умирать не хочется. Из мальчика-посыльного можно вырасти в уважаемого человека, пусть происхождение не купишь, но титул можно заслужить. Да и просто стать достойным человеком, чем плохо?

Живет же как-то Ива и не переживает по поводу своего, мягко говоря, невысокого происхождения. Или переживает? Да ну, я бы заметил. Вот то, что отца, по сути, нет, это да, это ее иногда ранит. Правда, как она говорит, сейчас уже нет, но до недавнего времени… О чем я вообще думаю? Вот же попал. Так, надо тебя спасать, приятель. Тебя там любимая ждет… А она не из тех девушек, что поплачут и забудут. Увы… Она тебя любит так, что сила ее любви посмотри чего сотворила. Вот и друг твой согласен», — Эта война уже проиграна. Мы ничего не можем противопоставить такой магии. Пока наши волшебники разберутся да что-нибудь придумают. А нам каждый день идти в бой! Впереди своих отрядов. Сколько офицеров, цвет нашей страны, уже выкосило? И чего ради? Я боюсь даже думать, как много наших знакомых мы недосчитаемся, если все же вернемся с этой войны. А ты! Ты же должен был в скором времени демобилизоваться из армии… И жениться! У вас ведь уже все готово было к свадьбе. Подумай, что сейчас происходит с твоей девочкой? Ты же обещал Анастасии, что вернешься.

Мужчина вздохнул. Да, он обещал.

— Да, я обещал, — повторил Александр, будто эхо собственных мыслей, — Никогда не думал, что сама жизнь может поставить в такие условия, что нельзя будет выполнить обещанное, не нарушив другую клятву… Николас, мы же присягали. Королю и стране. Ты помнишь, какие клятвы мы давали, когда стояли перед гордым стягом его величества и наш государь смотрел на нас? Мы клялись защищать его и выполнять его волю, как это делали наши отцы и деды. И все наши привилегии, они нам дарованы только оттого, что однажды наш король поверил нам. Пришло время отдать этот долг. Как я могу бросить все сейчас и сбежать как последний трус? Кто я буду без чести? Подумай, как жить с этим? Знать, что покинул своих солдат и предал своего короля, испугавшись вражеской магии? Николас, неужели ты не понимаешь? Есть вещи, которые невозможно отбросить, оставшись при этом собой. Я не буду тебе повторять, но я всегда гордился тем, что верой и правдой служу его величеству, и считаю — наше происхождение накладывает определенные обязательства, в первую очередь поступать так, чтобы потом не стыдиться того, что собственные идеалы не выдержали настоящей проверки. Нет, я тебе этого не скажу. Как и не скажу того, что, если сбегу, я стану изгоем и никогда не смогу вернуться на родину и жениться на Анастасии, в противном случае мне придется ее обречь на жизнь в скитаниях и нищете, ибо иного брак с предателем, лишившимся положения, дохода и связей, не сулит. Что за жизнь нас ждет? Я не столь могучий воин, чтобы хорошо зарабатывать наемником. И будет ли это означать, что рисковать мне придется меньше, чем сейчас? А что я еще умею? Мое образование хорошо для бесед в салонах, но не для жизни за пределами этого круга. Да, я не буду тебе ничего такого говорить, потому что это мы бы, возможно, пережили. Скажу другое. Есть долг. И его надо выполнять. Не по какой-либо причине, а просто потому, что нельзя иначе. Я мужчина и офицер, я давал клятву, и мне доверяют. Не только те, кто стоит выше, но и мои солдаты. Как я их брошу здесь?

— И что ты предлагаешь? Коллективно здесь умереть? Уведи их с собой, если ты такой щепетильный!

— Николас, Николас, я не могу их увести отсюда, потому что тогда под двойной удар попадут те полки, что стоят за нами и рядом. Впрочем, речь сейчас не о них, а о долге. Долге и чести. Предать первое — лишиться второго. А это немыслимо. И дело даже не в моем происхождении, хотя и оно обязывает меня защищать моих людей, а в том, что бросить сейчас все — это подло. И так нельзя.

Златко почти физически ощущал, как трудно дается Александру каждое слово. Но Николас был его другом, и он имел право на объяснение, но как же тяжело выражать все это. Долг, благородство и честь — это не те качества, о которых истинно обладающий ими может цветисто разглагольствовать, их нельзя объяснить словами. Истина заключается в том, что ты просто идешь и делаешь то, что должен. И не можешь иначе. Но как это объяснить?