Спящие красавицы - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг, Оуэн Кинг cтр.№ 47

— Кого…

— Какао! Какао, кошку судьи Сильвера! Это мог быть мой ребенок, Элейн! Наш ребенок! Короче говоря, Мерседес принадлежит Гарту Фликингеру, прямо, по холму.

— Доктору? — Элейн заинтересовалась. Наконец-то.

— Ему. И когда я с ним говорил, угадай что? Он был под кайфом, Элейн. Я почти уверен. Он едва мог связно говорить.

— Вместо того чтобы заявить на него в полицию, ты пошел к нему домой? Как ты ходил в школу Наны тогда, и кричал на ее учителя, когда все дети, включая твою дочь, могли слышать, как ты разоряешься, словно сумасшедший?

Давай, вороши прошлое, подумал Фрэнк, сжимая банку еще сильнее. Ты всегда так делаешь. Это, или знаменитый удар по стене, или когда я сказал твоему отцу, что он кусок дерьма. Вороши, вороши, Суперхиты Элейн Наттинг Джиари. Даже когда я буду в гробу, ты будешь рассказывать всем и вся о том времени, когда я накричал на учителя второго класса Наны после того, как она посмеялась над научным проектом Наны и заставила мою дочь плакать в своей комнате. И когда они устанут, ты можешь вспомнить, как я кричал на миссис Фентон за опрыскивание лужайки убийцей сорняков, которым моя дочь должна была дышать, когда ездила на велосипеде. Хорошо. Делай меня плохим парнем, если это поможет тебе улучшить настроение на весь день. Но сейчас я буду держать голос спокойным и ровным. Потому что я не могу позволить тебе нажать на мои кнопки в этот раз, Элейн. Кто-то должен следить за нашей дочерью, и ясно, что ты не справляешься с этой работой.

— Это был мой долг, как отца. — Звучит помпезно? Фрэнку было все равно. — У меня нет заинтересованности в том, чтобы его арестовали за мелкое правонарушение типа наезда на кошку, но я очень заинтересован в том, чтобы он не смог наехать на Нану. Если слегка его припугнуть, то…

— Скажи мне, что ты не стал изображать из себя Чарльза Бронсона. ^[127]

— Нет, я был очень сдержанным с ним. — Это было, по крайней мере, близко к истине. Его машина, вот с ней он не был сдержанным. Но он был уверен, что у такого дерьмо-доктора, каким был Фликингер, была страховка.

— Фрэнк, — сказала она.

— Что?

— Я вряд ли знаю, с чего начать. Может быть, с вопроса, который ты не задал, когда увидел Нану на подъездной дорожке.

— Что? Какой вопрос?

— Почему ты не в школе, дорогая? Вот этот вопрос.

Не в школе. Может быть, это его мучало.

— Сегодня утром было так солнечно, мне просто… показалось, что уже лето, понимаешь? Я забыл, что сейчас май.

— Ты не разворачиваешь свою голову так далеко в эту сторону, Фрэнк. Ты так беспокоишься о безопасности своей дочери, что даже не можешь вспомнить, что идет учебный год. Подумай об этом. Разве ты замечал, чем она занимается дома? Я говорю обо всех тех записях в её блокнотах, и учебниках, которые она читает? Призываю Бога и его Единородного сына Иисуса в мои свидетели…

Он был готов пойти на многое — и он был готов признать, что он, возможно, заслуживал некоторую взбучку — но Фрэнк считал линию с Иисусом-как-моим-свидетелем — дерьмом. Единственный сын Божий не был тем, кто прогнал того енота из-под полов Епископской церкви все те годы назад и пригвоздил его к земле, и не Он набрасывал одежду на спину Наны или еду в ее желудок. Не говоря уже об Элейн. Это сделал Фрэнк, и в этом не было никакого волшебства.

— Ближе к делу, Элейн.

— Ты не знаешь, что происходит ни с кем, кроме себя. Все дело в том, что сегодня бесит Фрэнка. Все дело в том, что никто не понимает, что только Фрэнк умеет все делать правильно. Потому что это твоя позиция по умолчанию.

Я справлюсь. Я справлюсь Я справлюсь Я справлюсь, но Боже ж, Элейн, какой же высокомерной сучкой ты можешь быть, когда хочешь вынести кому-нибудь мозг.

— Она заболела?

— О, теперь ты весь Красный уровень тревоги.

— Она заболела? Что с ней? Потому что выглядела она нормально.

— Она в порядке. Я оставила ее дома, потому что у нее начались месячные. Ее первые месячные.

Фрэнк был ошеломлен.

— Она была расстроена и немного напугана, хотя я все объяснила о том, что произойдет еще в прошлом году. И ей было стыдно, потому что у нее кровь была на простынях. Первые месячные всегда довольно тяжелые.

— У неё не может быть… — на мгновение слово застряло в его горле. Он должен был прокашляться, словно кусок еды, пошел не в то горло. — У неё не может быть менструации! Ей двенадцать, черт возьми!

— Ты думал, она навсегда останется твоей маленькой принцессой в сказочных крыльях и блестящих сапогах?

— Нет, но… в двенадцать?

— У меня началось, когда мне было одиннадцать. Но дело не в этом, Фрэнк. Дело в следующем. Твоя дочь была подавленной, сбитой с толку и на нервах. Она рисовала на подъездной дорожке, потому что это то, что всегда поднимает ей настроение, и вот приходит ее папочка, весь такой раздраженный, колючий…

— Я не был колючим! — И тут Шахтерская дочка, наконец-то, сдалась. Пенная жидкость побежала вниз из кулака по руке и пролилась на пол.

— … дергает и рвет футболку, любимую футболку…

Он был так потрясен, что почувствовал укол слез. Он плакал несколько раз с момента разлуки, но никогда при этом не разговаривал с Элейн. В глубине души он боялся, что она схватится за любую проявленную слабость, превратит ее в лом, вскроет его и съест его сердце. Его нежное сердце.

— Я боялся за нее. Ты что, не понимаешь? Фликингер — алкаш или наркоман или и то и другое, у него есть большой автомобиль, и он сбил кошку судьи Сильвера. Я боялся за нее. Я должен был принять меры. Я должен был.

— Ты ведешь себя так, словно ты единственный человек, который когда-либо боялся за ребенка, но ты не боишься на самом деле. Я боюсь за нее, а ты — главное, что заставляет меня бояться.

Он молчал. То, что она только что сказала, было слишком чудовищно для понимания.

— Продолжай в том же духе, и мы вернемся в суд, для пересмотра графика твоих встреч и разрешения на посещение.

Разрешение на посещения, — подумал Фрэнк. Разрешение на посещения! Он чувствовал, что сейчас завоет. Это то, что он получил за то, что рассказал ей, как он на самом деле себя чувствовал.

— Как она сейчас?

— В порядке, я думаю. Съела большую часть своего обеда, потом сказала, что собирается вздремнуть.

Фрэнк качнулся назад на его пятках, и уронил смятую банку пива на пол. Вот что его на самом деле мучало, а не вопрос о том, почему Нана не в школе. Он знал, как она реагировала на стрессовые ситуации: она спала. А он вогнал её в стрессовую ситуацию.