Оптимистическая трагедия одиночества - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Порошенко cтр.№ 19

Феноменология развила важное понимание переживания как чувства, имеющего интенциональную природу. Указывая на интенциональность, феноменология подчеркивает, что переживание не является полностью субъективным или внутренним чувством, напротив, переживание неотделимо от жизненных отношений и связей. Поле переживаний сложно, оно включает в себя знания и ценности как природы, так и общества. Более того, поле интенциональных отношений – это динамический процесс, где переживание всегда направлено вовнутрь формы взаимосвязи. Так, события и изменения, происходящие во внутреннем мире личности, носят динамичный и временный характер. В основе всех переживаний лежит личный мир индивида. Здесь речь идет о попытке определить фундаментальную целостность личного опыта, а также то, что Гуссерль определил как «жизненный мир». Жизненный мир личности относится не просто к субъективному процессу реакции на внешнее окружение и не ограничен сферой каких-то интересов. Он обозначает феномен «Я», понимаемый как динамический процесс взаимодействия; он составляет контекст жизни человека, столкновений и становлений личности, то, что и наполняет его переживание. С точки зрения феноменологии, одиночество грозит расколоть или даже разорвать интенциональную структуру личности, особенно в интерсубъективной области, то есть одиночество представляет собой комплексное чувство, которое связывает воедино нечто утраченное внутренним миром личности.

Попытаемся проанализировать переживание «одиночество» методом феноменологии. Если мы имеем в качестве переживания «одиночество», значит, что одно и то же «одиночество» может быть осознано в соответствующем множестве других восприятий прочих модусов сознания как одно и то же «одиночество». Многообразные фазы сознания обычно разделены в его потоке, но они не имеют никаких индивидуально идентичных общих реальных точек соприкосновения. Другими словами, «одиночество» имманентно как смысл. В подтверждение этому можно вспомнить Декарта, который писал, что наши переживания протекают спонтанно, не требуя от нас специальных усилий, «даны нам сами собой», а не берутся усилием акта сознания или рефлексии. Рассматривая одиночество, мы прослеживаем признаки «одиночества», причем те, которые действительно проявляют себя в этом восприятии. Однако воспринятое «одиночество», кроме этих признаков, имеет еще и многие другие, еще не схватываемые. Поэтому к ноэме «восприятие чувство одиночества» принадлежит горизонтальное сознание, указывающее на бесконечный избыток определений, на неувиденное, частично знакомое, частично не знакомое. Горизонтальное сознание указывает на дальнейшие, находящиеся вне опыта в собственном смысле, признаки одиночества. Отсюда следует вывод о том, что всеобъемлюще осветить признаки одиночества невозможно. Это объясняет описание физического состояния одинокого человека. Почему одиночество ощущается как «дыры или пустое пространство в груди»? Почему именно одинокий человек ощущает пустоту?

Пустотой можно объяснить дефицит социального окружения индивида, но почему же этот дефицит ощущается как «дыра» в самом «Я» индивида? Существуют четыре экзистенциальные возможности, создающие тот фундамент, на котором покоятся сугубо личные ожидания, надежды, важнейшие ценности: уникальность судьбы индивида, актуализация врожденного «Я» и его предельной многозначности; традиции и культура личности, которые дают ей многие ценности и идеи, и которые она использует для интерпретации своих переживаний и определения своего существования; социальное окружение индивида, формирующее поле организационных отношений с другими людьми и те сферы, где возникает понятие участия в группе и ролевой функции личности; восприятие других людей, с которыми человек может установить отношение «Я-Ты», которые могут развернуться в двойную реальность человеческого «Мы». Главной задачей экзистенциальной феноменологии является разъяснение природы этих возможностей, для того чтобы обозначить рамки, в пределах которых возникают переживания.

Исходя из «плюралистических» структурных представлений о жизненном мире личности, можно исследовать существенные черты различных типов образа жизни с точки зрения природы их направленности соответственно перечисленным возможностям и сравнивать основные аспекты жизненных ориентаций. Эти представления могут служить базисом для понимания личности, группы и культуры. Они полезны также для понимания личностного развития человека и значения всевозможных столкновений, достижений, конфликтов, разочарований личности. Данные структурные представления дают возможность внести ясность в проблему одиночества с точки зрения сферы его воздействия и внутренней композиции.

Тема одиночества становится логическим концом развития философии Субъекта и «отправной точкой» новой философии, онтологической философии Хайдеггера и Зиммеля. Сколько существует человеческая мысль, столько она вопрошает, что такое бытие. Причем не только бытие «другого», но в первую очередь, что же такое «свое» бытие. Это специфичное отношение человека к своему собственному бытию отличает его от других видов бытия. Самосознание «Я» является условием познания внешнего мира. Мыслить – значит встречаться с иным опытом бытия, чем наш собственный, поэтому человеческое существо рано или поздно сталкивается с рассогласованностью между своей самостью, «Я», и внешним миром, что является основной причиной возникновения одиночества. У животных нет одиночества, так как они «суть просто то, что суть» и пребывают в ощущении непосредственного совпадения с собой. Человеческое же существование имеет характер события, то есть по Хайдеггеру, «с-бытие», «сбывание», «о-собствливание», «обретение собственного содержания». Быть событием означает «Быть самим собой», «осуществиться», «состояться», «обрести свою собственную самость». С точки зрения Зиммеля, подойти к своей самости возможно посредством ограничения «Я» собственным объемом и отречения от стремления быть всеобъемлющим, тем самым высвобождая самость. Рассогласованность самости и внешнего мира разрешается через «впитывание» содержания бытия, где состояние одиночества является условием познания внешнего мира. Человек будучи субъективным, направленным на самого себя существом, не может из самого себя достигнуть объективной значимости, знания самого себя как элемента мира, поэтому он должен превратить себя «в сосуд мира, вбирающий и отдающий» ^[51]. Он должен проводить через себя бытие, чтобы стать причастным его объективности. Чем больше его субъективное «Я» наполняется материей мира, тем в большей степени он становится объектом, тем роднее, тем ближе становится собственному Бытию.

Само по себе одиночество представляет собой свой специфичный опыт (форму бытия). Это бытие встречи «Я» и «Другого». Одиноким может быть только не отъединенный – то есть не отделенный, не изолированный, не отрезанный от всех связей индивид. В одиноком недостаток совместного как раз и существует как обязательное отношение к нему. Говорит одиноко – то есть «сам» ^[52]. «Одинокий» и «сам» означает: остающийся тем же самым в единении взаимопринадлежных. Любая встреча или противостояние предполагает два процесса: встречный и обратный. Встречный процесс для индивида, пока он существует, – это тяга к Нечто как к целому. Это «в целом» есть мир. «Нас тянет» означает, что нас одновременно что-то тащит назад – это конечность – фундаментальный способ нашего бытия. Ее соблюдение представляет собой сокровеннейший процесс нашего конечного бытия. Конечность существует только в истинной обращенности к концу. В этой обращенности совершается, в конечном итоге, уединение человека до его неповторимого «присутствия» (Dasein) ^[53]. «В «присутствие» как в свое собственное существо человек уединяется потому, что оно отлично от Сущего, не есть вещь среди вещей» ^[54]. С другими человек сближается уже только через эту «отдельность». «Смысл уединения не в том, что человек упорствует в своем тщедушном и маленьком «Я», раздувающемся в замахе на ту или иную мнимость, которую считает миром. Такое уединение есть, наоборот, то одиночество, в котором каждый человек только и достигает близости к существу всех вещей, к миру. Что такое это одиночество, в котором человек всегда будет оказываться словно единственным?» ^[55]. Говоря феноменологически, «сущностное одиночество» – это разъясняющий интервал в бытии сознания, которое через постоянное отрицание актуализирует самость и субъект – объектные отношения. Предикаты этого сознания важны как сами по себе, так и в своей взаимозависимости, функционировании и протекании. Через отрицание бытия или изменения природы, которые есть работа и время, человек совершенствует себя и поэтому попадает в область свободы, называемой «Я есть». То, что делает индивида самим собой, есть не что иное, как его решение быть отдельным от бытия, не быть в долгу у Бытия. Порой это «принудительное» существование Самости, свободной от Бытия, предстает в жизненном мире как отделенность существ. Эта отделенность, несмотря на свою значимость на эмпирическом уровне, является понятием, скрывающим сущность. По этой причине «одиночество в мире» не есть одиночество на самом деле. Это скорее уединенность или темный аспект субъективности, вызванный процессами взаимодействия того или иного качества. Общая концепция одиночества связана с дихотомией: отделенности – соединенности; внутреннего – внешнего, которые разъясняются через механизм отрицания в сознании индивида. Потаенность (сокрытие сущего) в этих процессах взаимодействия порождает поверхностный опыт одиночества. Внутреннее в этом измерении не разрешается через свое многообразие соответствий внешнему. Внутреннее не становится цельным, так как оно не схватывает своего сущностного отличия. Отличие является основополагающим принципом; схожесть вторична, так как воспроизводима и функционирует как ось или принцип корреляции. Внутреннее становится цельным, отдельным от внешнего в том случае, когда последнее не принадлежит той же самой концепции, что и первое. До этого момента внутреннее не становится истинной отдельностью, а является только моментом соединенности.