Катарсис-1. Подноготная любви. Психоаналитическая эпопея - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Меняйлов cтр.№ 167

Итак, новый брак Сергея состоялся, но для В. (не для «В».!) облегчение наступило ещё до свадьбы — с начала встреч жениха и невесты, когда он «переключился» на другую женщину. (См. схему: в процессе переключения брата на другой организм важны три точки — начало встреч, переселение и промежуточная точка, после которой В. могла уже противостоять его давлению. Именно с этого времени начался распад гармоничного сосуществования с целителями.) На языке же рационализаций В. решила, что её счастье единственно в том, чтобы «помогать» другим людям, следовательно, она хорошая. Но рационализации — это не подсознательные причины поступков, и в реальной жизни никогда не совпадают у людей вообще и у «В». в частности.

Успех операции сватовства (второй раз в жизни В. стало легко!) для женского ассоциативного ума означал уже не просто проторённую дорогу, но глубокую колею, из которой выбраться трудно. Помните, она предлагала П. подобрать ему невесту, если он захочет её бросить? Странное предложение, правда? Да-да, это голос из той самой колеи.

В таком случае, как тут не вспомнить, что исход от «наездников» из Центра тоже произошёл в результате брака «дорогого экстрасенса»?! А может быть, этот брак тоже был спровоцирован самой В.? Вывод, надо сказать, вполне естественный. (Приём, с помощью которого В. удалось провернуть и это сватовство, мы подробно разберём в главе «А ведь это была победа!!!».)

Да, чтобы уйти, она, от «дорогого экстрасенса» в достаточной степени зависимая, вынуждена была женить и его. Удача в этом мероприятии окончательно утвердила её в том выводе, что для того, чтобы было легко, надо, чтобы оказавшийся рядом мужчина был способен на брак с любой другой женщиной, кроме неё самой. Только в таком случае у неё есть гарантия, что, когда станет совсем тяжело, у неё есть выход. Из подобного рода подсознательного вывода кроме всего прочего следует, что после своей успешной сватовской деятельности она сама в браке счастлива быть уже не может: в замужнем состоянии у неё не будет ощущения, что она в состоянии контролировать ситуацию. Рационализация: расставание затянется, давить, чтобы сохранилась семья, будут со всех сторон, всё это мучительно, ощущения безопасности нет, а будет ощущение, что она «в плену». Такого рода неизбежный вывод и проявился в её нежелании венчаться с П. Но с другой стороны, она не может быть счастлива и вне брака, всё по той же причине: страстного желания безопасности, вернее, ощущения безопасности. Всё закономерно — человек взял на себя роль Господа Бога, за что и поплатился иссушающим душу внутренним конфликтом. «Всё, что не по вере, то грех», — так сказано в Библии (Рим. 14:23), и это серьёзно. Воля Божья — соединение половинок, всё же остальное — грех. Пока она не изживёт последствия своей сватовской деятельности, ей бессмысленно вступать в брак — она будет несчастной. Впрочем, бессмысленно и не вступать — тоже будет несчастной. Но изживание греховных поступков прошлого невозможно без осознания, почему ей становилось легко, когда младший брат из её жизни удалялся. Осознание — большой труд; ведь это противостояние кодировкам матери на то, что брат — хороший. Такова структура её неврозов: мать — корень, брат — ствол, а экстрасенсы и прочие Зины и Костики — ветви и листья. Так что до тех пор, пока она позволяет «наезднику» из её тела мировоззрения управлять ею, как зашоренной лошадью, — счастья ей не видать.

Неверные в жизни поступки бесследно не проходят: меняя психику, они усложняют будущие взаимоотношения, как это произошло в случае В. и П., и выявить их для покаяния подчас сложно. Тем приятнее, когда они выплывают наружу.

Итак, возвращение брата домой, среди прочего, проявило некрофилическую жизненную установку «В». во всех её межличностных отношениях, — вожделение «победить» тех, кто её дома притеснял.

Выражая мысль иначе: подобная жизнь есть постоянное противостояние. Все окружающие люди существуют лишь постольку, поскольку они ассоциируются с тем или иным врагом детства. Не врагов попросту не замечают.

Четыре человека окружали В. в её семье — мать, отец, брат и дочь. Трое определили её характер от самого детства — отец, мать, брат. (Дочь — лишь продолжение взаимоотношений с ними.) Все трое сковывали её свободу — и со всеми она боролась. Побеждать она решила начать, разумеется, с самого слабого, беззащитного звена цепи — отца. (Не стоит отца идеализировать. Когда сын принёс домой чемодан денег, отец не сказал: «Сын, не делай того, что делаешь. Ты не только свою душу погубишь, но и души тех, кто окажется рядом. Одним только своим присутствием будешь портить воздух». Нет, этого он не сказал. Но он сказал другое: «Ух ты, как здорово! Давай пересчитаем, сколько здесь!») Первый муж «В». и был символом её отца, психологическим — безвольный, водимый и пьющий. От отца биоритмического в нём не было ничего, только садомазохистская надстройка. Победа над мужем была полной — он был смят и уничтожен. Разумеется, в финале она не преминула встать в позу «обижена-опозорена» и всё свалила на него. Разумеется, были и ещё «отцы» (рационализация: «мужчинам я нравилась», а ведь кто не знает, что без авансов мужчину не расшевелить?), их она «кидала» (с непременным видом «обижена-опозорена»), как того яблочного купчика, без труда и мало замечала. Делала это, кстати, достаточно жестоко. П. это почувствовал на себе: ведь после трансформации В. в «В». П. для неё стал не более чем аналогом отца, человеком, к которому в доме даже дочка «В». относится с хамским пренебрежением. Отсюда величайшее благословение биоэнергоритмического тождества с отцом В. (в её генитальной ипостаси) превратилось, при возвращении В. в анально-накопительское небытие, в кардинальную противоположность — величайшее проклятие. П. стал для неё как бы первым мужем, с тем, однако, отличием, что первый муж был более в её психике значим: мог дать в морду.

Затем для «В». настала очередь символических матерей. Вы обратили внимание, что абсолютное большинство травм у В. от женщин? А то, что «В». разогнала всех «подруг»? То-то! У нас нет данных, что среди этих женщин был некий биоритмический аналог матери — может быть, и был. Обычно для этого рожают ребёнка-девочку: она как бы несёт в себе часть бабушки, — и упражняются во властолюбии над ней, тем символически побеждая (убивая) мать. Это не освобождает от чувства подавленности, но утоляет на время чувство мести. И действительно, у дочки В. подозрительно много схожего с бабушкой — и за это девочку ругают, ругают, ругают. (Рационализация: надо воспитывать, чтобы была хорошим человеком.) А ведь схожие с бабушкой черты для того и воспитывают, чтобы был убедительный повод «воспитывать».

И вот когда «В». вполне натренировалась с «отцами» и с «матерями», она взялась за самого сложного противника — «брата». Психологические (липачи) и психосоматические аналоги — это целители вообще, и, как показала практика, с этой братией больших проблем не возникло, «кинуть» их, при безразличном к ним отношении, несложно. «Дорогой экстрасенс», в отличие от других экстрасенсов, был более значим, поскольку вызывал более прямые ассоциации с братом (тот же общий знак Зодиака), или, что то же самое, — боль и желание его уничтожить. Он был «интересен», соответственно, интересен был и его способ зарабатывания денег — целительство и экстрасенсорика. Обоюдная ненависть, как мы знаем, есть «любовь», и в новую стаю на убой «В». повела и свою дочку, и своего дядю, и прочих. Словом, противник оказался более сложный, и «кинуть» его так просто, как остальных экстрасенсов, не представлялось возможным. Но, в конце концов, она и этого «кинула». Пиррова, но победа.