Игра Люцифера. Как один человек раскрыл "глобальный заговор", вышел из тюрьмы и стал миллионером - читать онлайн книгу. Автор: Брэдли Биркенфельд cтр.№ 10

Мы должны были уделять огромное внимание деталям. Мы работали с десятью разными банками-контрагентами, и для каждого из них у нас были открыты кредитные линии примерно для сотни счетов корпоративных клиентов. Нам приходилось торговать практически всеми основными мировыми валютами — французскими франками, немецкими марками, итальянскими лирами, испанскими песетами, британскими фунтами, голландскими гульденами и так далее. А затем мы быстро расширили свою деятельность на валюты растущих рынков — индийские рупии, корейские воны, тайские баты, филиппинские песо и т. д. Мы должны были вносить в нашу субдепозитарную банковскую сеть детальные инструкции по работе с каждым банком — идея состояла в том, чтобы быть готовыми моментально продать или купить иностранные ценные бумаги в практически любой стране мира.

До того как в компании появился валютный отдел, все наши менеджеры счетов самостоятельно заключали свои валютные сделки. Теперь все эти действия были объединены, и одна-единственная группа занималась всеми рыночными исследованиями, покупкой, продажей валют и погашением задолженностей. Раньше пять разных менеджеров покупали французские франки в разное время и по разной цене, теперь мы делали это в рамках одной сделки, аккумулируя все заявки и получая более выгодные условия. Кроме того, мы работали с департаментом информационных технологий над созданием продвинутой компьютерной системы. Мы сделали все для того, чтобы все процедуры были автоматизированы и работали в рамках сложной системы сдержек и противовесов. Все это позволило серьезно упростить процесс и сэкономить немало денег и для наших клиентов, и для банка благодаря снижению транзакционных издержек, уменьшению количества незаключенных по разным причинам сделок и улучшению качества реализации каждой из них.

Я работал с международными финансовыми менеджерами каждый день, и уже через год я занимался управлением валютными сделками типа «спот» и «форвард» для 90 институциональных счетов, имевших активов более чем на 30 миллиардов долларов. Я наслаждался адреналиновой лихорадкой и заключал хорошие сделки, зарабатывая при этом для себя около 40 000 долларов в год. В конце 1980-х, особенно после краха 1987 года, это были неплохие деньги, но мне было мало.

Вспомнив о своем бизнесе с видеомагнитофонами в Норвиче, я начал искать возможности подзаработать. Я обитал в жилом комплексе в Веймуте, штат Массачусетс, представлявшем собой три красивых 12-этажных здания с видом на залив и панораму Бостона. Как-то в субботу, когда я стоял в холле здания и пролистывал утреннюю газету, ко мне обратилась приятная пожилая соседка:

— Доброе утро, молодой человек!

— И вам самого доброго утра, миссис Суонвик.

— Могли бы вы сделать мне одолжение, Брэдли? Вы такой высокий…

— И красивый? — подмигнул я.

— Ну да, конечно, — она покраснела и махнула на меня носовым платком.

Оказалось, миссис Суонвик никак не могла отмыть верхнюю часть окна своей квартиры. Я отправился за ведром, губчатой шваброй и скребком, после чего потратил около получаса, приводя ее окно в идеальное состояние. Когда я закончил, она ущипнула меня за щеку и вручила мне 50 долларов.

Как вы понимаете, совсем скоро я уже напечатал листовки с рекламой моего бизнеса по мойке окон и чистке ковров и распихал их под двери всех квартир дома.

Каждую субботу после этого я арендовал паровой пылесос в ближайшем магазине U-Haul, вооружался тряпкой и ведром и в течение пяти часов занимался уборкой, получая за это 100 долларов в час. Затем я занялся и укладкой покрытий на балконах, что дало возможность заработать еще больше денег. Мой побочный бизнес никак не лишал меня радостей жизни, поскольку я активно веселился вечерами в рабочие дни.

Работа в State Street Global Advisors была хорошей и стала еще интереснее, когда пришли 1990-е. Репутация банка и его активы росли, и Ник Лопардо был в своей лучшей форме. Мы искренне гордились тем, как он выступил перед довольно недружелюбной аудиторией на собрании профсоюза Teamsters в Бостоне. По сути, Лопардо сказал собравшимся, что они слабаки, которые просто не знают, как управляться со своими деньгами. После этого профсоюз попросил State Street заняться его пенсионным фондом. Лопардо, сумевший чудесным образом обратить ситуацию в свою пользу, назвал фонд именем «Джимми Хоффа» ^[13].

Мой менеджер в SSgA Джо Фостер был честным и искренним парнем, и мне было приятно работать с ним. Этот выпускник программы MBA Бостонского университета с квалификацией CFA был на 15 лет старше меня — яркий, стильный и профессиональный. Ничто не могло ускользнуть от его внимательных глаз, он всегда был открыт, и я научился от него тому, что даже крошечная ошибка может иметь серьезные последствия. Мы никогда не уходили с работы в конце дня, не перепроверив условия каждой сделки, зато после этого мы могли позволить себе накачиваться пивом и болтать о спорте.

У меня было много друзей в банке, однако лучшим из них был Рик Джеймс. И хотя у Рика были бизнес-образование и квалификация CFA, он никогда ими не кичился. Он гениально обращался с цифрами и интерпретировал постоянно менявшиеся котировки так же умело, как врач — кардиограмму. Я был высоким, шумным, при разговоре я постоянно размахивал руками, длинными, как у обезьяны. Рик же был ниже меня, плотно сбитым, мрачновато-красивым и тихим. У него была милая постоянная подружка. Всем было очевидно, что когда-нибудь она станет миссис Джеймс, что у них родится много детей и что они купят себе автомобиль Volvo. Я же несся с одного свидания на другое, как скоростной поезд. Мы с Риком любили пошутить о том, насколько разные у нас стили жизни, но мы всегда уважали выбор друг друга. Это было некое подобие «инь и ян», которое успешно работает и по сей день.

Что же касается банка, спустя примерно три года после начала моей работы в State Street сказка постепенно начала тускнеть. Чем активнее рос бизнес в области управления активами и услуг по глобальному хранению ценностей, тем больше людей нанималось на работу, и на нашу крепко спаянную группу начали влиять «негласные законы», которых мы не знали или которым не доверяли. Так, в работе валютного отдела мы с моим боссом Джо, опытным трейдером, смогли довести управление сделками и связанную с ними техническую работу до совершенства, однако высшее руководство решило нанять пару ковбоев из Нью-Йорка и назначить их начальниками Джо. Мне это показалось глупостью. Если что-то не сломано, зачем это чинить?

— На кой черт нам нужны эти парни? — спросил я у Джо, помрачневшего от этих новостей.

— Руководство говорит, что хочет расширить деятельность валютного отдела, — пробормотал он. — Они хотят предлагать его услуги в качестве отдельного продукта и продавать их так же, как инвестиционные стратегии.

Мне показалось, что это объяснение дурно пахнет, но я просто закатил глаза и пустился в бой. Если говорить мягко и коротко, эти два ковбоя из Нью-Йорка были высокомерными засранцами. Настоящими идиотами. Они тут же принялись заниматься крайне странными вещами. До сих пор наша деятельность на валютном рынке ограничивалась финансированием покупок акций и облигаций на международном рынке, а также тщательным управлением позициями для клиентов, желавших обезопасить себя от колебаний валютных курсов. Однако новые парни решили управлять валютными позициями для наших клиентов более агрессивно. Вместо того чтобы следовать принятым в компании моделям изучения недооцененных и переоцененных валют, они принялись стрелять от бедра, совершать агрессивные шаги, иногда меняя состав клиентских портфелей по нескольку раз на дню. Подобная деятельность противоречила нашей консервативной философии, основанной на покупке и долгосрочном сохранении инвестиций — именно этого ждали от нас клиенты, а, кроме того, у нас имелись определенные контрактные обязательства, которым мы должны были следовать.