Психология страха - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Ильин cтр.№ 35

В третьей группе наиболее значимыми были озабоченность болью и стрессом, а также осознание быстротечности времени. Для респондентов данной возрастной группы характерным было также увеличение влияния когнитивно-аффективного компонента по сравнению с предыдущей группой.

Таким образом, наиболее выраженными параметрами тревоги по поводу смерти на протяжении всего пожилого возраста являются осознание быстротечности времени и озабоченность болью и стрессом. Причем эти два параметра были более выражены у пожилых людей, переживавших одиночество.

T. A. Гаврилова [60] изучала с помощью той же Шкалы Д. Темплера выраженность боязни смерти у россиян мужского и женского пола в возрасте от тринадцати – шестнадцати лет и сравнила полученные данные с данными американских психологов для лиц в возрасте тринадцати – двадцати одного года (табл. 9.4).

Оказалось также, что у лиц женского пола более выражена аффективная сторона переживаний по поводу смерти. У лиц мужского пола страх смерти проявляется в более интеллектуализированной форме и имеет тенденцию быть связанным с самооценкой религиозности. Кстати, значимых различий в самооценках религиозности между лицами мужского и женского пола обнаружено не было.

Таблица 9.4. Средние значения уровней боязни смерти улиц мужского и женского пола в России и в США, баллов

В зарубежных исследованиях девушки тоже демонстрировали более высокий по сравнению с юношами уровень страха смерти [346, 428]. Выявлено также, что страх смерти чаще появляется у мужчин, чем у женщин [423].

По некоторым данным [384], у взрослых удовлетворенность жизнью позитивно коррелирует со страхом смерти. В исследовании Т. А. Гавриловой [60] подобная тенденция обнаружилась только у девушек. Девушки, удовлетворенные жизнью, больше страшатся неожиданно умереть и реже размышляют по поводу смерти.

По данным Т. А. Гавриловой, средний балл по DAS у юношей слабо позитивно коррелирует с самооценкой религиозности. У девушек не выявилось значимых корреляций среднего балла по DAS ни с одним из выделенных параметров (самооценки состояния здоровья, религиозности, удовлетворенности жизнью).

Отношение к смерти как в теоретическом, так и в эмпирическом плане довольно широко исследовано в западной психологической науке. Начиная с 70-х годов прошлого века получено огромное количество разнообразного по методологическим основаниям эмпирического материала о возрастных, социально-психологических и личностных особенностях страха смерти.

Одну из наиболее влиятельных концепций страха смерти сформулировал 3. Фрейд. Для него страх смерти является поверхностным выражением других, более глубоких страхов – страха кастрации и страха отделения. Логика 3. Фрейда состояла в том, что, во-первых, бессознательное не знает смерти, так как оно ничего не знает об отрицании. Во-вторых, в опыте человека не может быть ни собственной смерти, ни того, что можно было бы уподобить опыту смерти, поэтому собственную смерть невозможно понять. В-третьих, отмечал он, невозможно вообразить себе собственную смерть, потому что когда мы стараемся это делать, все равно мы сохраняем себя как некоего наблюдателя, видящего себя мертвым. Человеку, по 3. Фрейду, присущ инстинкт смерти (Танатос), противоположный инстинкту жизни (Эросу). Широко известна фраза 3. Фрейда: «Целью всякой жизни является смерть». Можно сказать, что он исключал из спектра танатических чувств страх, настаивая на его вторичной природе. Первичным чувством по отношению к смерти для него было амбивалентное чувство притяжения и отталкивания.

Точка зрения 3. Фрейда неоднократно оспаривалась и его последователями (М. Клайн), и – в наибольшей степени – экзистенциалистски ориентированными учеными [343], которые доказывали, что страх смерти является наиболее базисной движущей силой активности индивида и общества.

Это положение применительно к онтогенезу развивал И. Ялом, который вслед за М. Клайн, О. Ранком, А. Адлером и другими был поражен странной инверсией «первичностей» у 3. Фрейда. Ялом обнаружил теоретические и личностные причины такой инверсии; обобщая свои клинические наблюдения и немногочисленные работы других исследователей, он пришел к заключению, что дети глубоко озабочены смертью, и эта озабоченность возникает в гораздо более раннем возрасте, чем принято думать. Более того, И. Ялом утверждал, что переживания детей по поводу смерти оказывают далеко идущее воздействие на их развитие – гораздо большее, чем переживания по поводу сексуальных проблем.

Следующий подход основан на эмпирическихданных, он развивается в рамках теории социального научения [415]. В соответствии с этим подходом, страх смерти является результатом научения и его следует рассматривать в контексте общей стратегии совладания индивида сугрозами разного рода. Р. Кастенбаум предполагает, что трудности в совладании с проблемой смерти проистекают не только из темы смерти самой по себе, но и из тех сложностей, которые возникали у индивида по ходу его возрастного научения. Являясь одним из наиболее авторитетныхтанатопсихологов, Р. Кастенбаум критически относится к фрейдистски и экзистенциально ориентированным концепциям, как к недостаточно эмпирически обоснованным.

Упрек в эмпирической необоснованности фрейдистской и экзистенциалистской концепций достаточно традиционен. Обобщение клинических случаев и саморефлексии вряд ли может претендовать на репрезентативность и надежность заключений. Вместе с тем систематическое исследование каких бы то ни было страхов, – а тем более тревог по поводу смертности, – всегда сопряжено с целым рядом трудностей. Наиболее серьезной из них является этическая проблема.

Как можно спрашивать о тревожных переживаниях испытуемого, особенно детского и подросткового возраста, без создания у него состояния эмоционального дискомфорта? Нельзя не согласиться с мнением X. Вэсс [509], что исследователи страха смерти удетей и подростков должны больше ориентироваться на косвенные методы получения информации, например на анализ взрослыми своих детских переживаний или систематические повседневные наблюдения. А в тех случаях, когда применяются методы прямого опроса, они должны проходить в условиях «сочувствующего внимания», с контролем за состояниями детей на всем протяжении ситуации исследования. При этом не стоит забывать тот факт, что обсуждение тревог может оказывать иногда не столько психотравмирующее, сколько психотерапевтирующее влияние. В свое время Г. Фейфель, изучая установки безнадежно больных людей на близость смерти, был удивлен тем, что большинство пациентов не продемонстрировали реакции избегания интервьюирования и охотно говорили о своих мыслях и чувствах по отношению к смерти. «Некоторые из них, – пишет он, – даже благодарили людей, проводивших исследование, за то, что получили возможность высказать свои мысли о смерти» [279, с. 56].

Роль боязни смерти. Страх смерти может приобретать различные деструктивные или как минимум неконструктивные формы. Борьба человека со страхом смерти ценой ее отрицания порождает неопределенную тревогу и самоотчуждение. Проявлением страха смерти является отвержение пожилых и старых людей, хронических и смертельно больных как напоминающих о смерти. Безнадежно больные и умирающие часто испытывают вину, так как считают, что их болезнь является заслуженным наказанием за совершенный ими проступок; в результате болезни они оказываются в зависимом положении и причиняют окружающим неудобства; чувствуют, что заставили живущих столкнуться лицом к лицу с неизбежностью смерти; смутно сознают, что завидуют тем, кто остается жить, и желают (это желание редко осознается), чтобы супруг, родитель, ребенок или друг умерли бы вместо них [278, 279].