Исповедь серийного убийцы - читать онлайн книгу. Автор: Иван Носов cтр.№ 24

Крамер вернулся к бару. В горле пересохло, и он надеялся найти для себя что-нибудь безалкогольное. Наконец, он наткнулся на бутылку колы и налил себе полный стакан. Леонид еще раз огляделся по сторонам. Ольги по-прежнему не было видно. Тогда его внимание снова переключилось на азербайджанку в центре гостиной. Лейла сидела на диване и с важным видом рассказывала о последних успехах своего бизнеса.

– Недавно у меня был клиент: бизнесмен из Москвы, дядя Миша. Позвонил мне и говорит: «Лейлочка, дорогая, хочу купить квартиру в Алании. Есть что-нибудь у тебя?». Я показала ему несколько вариантов. Он посмотрел, выбрал пентхаус в Обе за шестьсот тысяч евро.

– Да уж!..

– И дядя Миша спрашивает меня: «Лейлочка, сколько я должен тебе за услуги?» А я ему отвечаю: «Ничего, дядя Миша! Мне от тебя ничего не надо!» Сами понимаете: для меня главное – помочь хорошему человеку.

Слушатели одобряюще закивали.

– Брешет, – неожиданно раздалось у Крамера над ухом.

Он обернулся. Рядом с ним стоял Константин Солодовник. Подмигнув Леониду, он добавил шепотом:

– Все знают, что продавец платит минимум десять процентов комиссионных с любой сделки. А Лейлочка зачастую дерет все семнадцать. Значит, она получила с этой квартиры минимум девяносто тысяч. Такая она «бескорыстная» и «честная» дама.

Крамер рассмеялся:

– Очень циничное замечание.

– Судьба иммигрантов сама по себе цинична, – он плеснул в стакан Леонида немного «Jack Daniel’s» и протянул его Крамеру. – Проза жизни.

Тот нерешительно принял стакан, и, немного подумав, в два глотка выпил его содержимое.

Алкоголь приятно обжег горло. За одну секунду 546 дней воздержания превратились в ноль. Но Крамер не испытывал по этому поводу чувства жалости, ведь бывших алкоголиков не бывает, и рано или поздно у всех происходит срыв. В желудок будто бы ударило молнией. Огонь алкоголя окутал внутренности и через мгновение просочился в сознание.

Неожиданно в центр комнаты вышел плотный мужчина, одетый в шорты и хлопковую футболку. Слегка раскачиваясь, он жестом привлек к себе внимание окружающих, затем поднял бокал с красными вином и, выдержав паузу, заговорил с явным грузинским акцентом:

– Дорогие друзья! Мы собрались здесь сегодня, чтобы почтить память нашего близкого друга, человека с большой буквы, Максима Фролова. Его смерть – неоправданная, преждевременная, и такая нелепая, стала огромным ударом для всех нас. Максим был прекрасным человеком… Он был мне словно брат… Я никогда даже подумать не мог, что буду говорить о нем в прошедшем времени, друзья… И от лица собравшихся я хотел бы сказать, что все мы надеемся на скорейшую поимку преступника. Убийца Максима не должен остаться на свободе!

– Турецкие менты работать умеют! – выкрикнул кто-то. – Найдут!

– Будем надеяться.

Сверкнув бокалом в последний раз, грузин ушел на балкон.

В это время, из спальни снова показался Вадим. Он шел в обнимку с какой-то девушкой, и что-то активно нашептывал ей на ухо. Судя по выражению ее лица, она была не очень рада такому вниманию. Наконец, они остановились. Вадим закончил говорить и, отстранившись, выжидающе на нее уставился. «О’кей», – девушка закивала. Косыгин просиял, резко поцеловал ее в губы и, схватив за руку, потащил в сторону от толпы. Через несколько секунд они скрылись за дверью гостевого туалета апартаментов.

Крамер повернулся к Солодовнику и удивленно на него посмотрел.

– Я, конечно, понимаю, что все переживают смерть друга по-разному. Но чтобы так…

– Это Вадим. Тут ничего не поделаешь. Возможно, когда ты узнаешь его получше, он тебе даже понравится.

«Сомневаюсь!», – подумал Крамер.

– Он скорбел, когда узнал о смерти Максима и, возможно, первые сорок минут этой…

– Вечеринки?

– Не будь снобом, Леонид! В Турции, как и в Москве любое светское мероприятие, каким бы грустным не был повод, рано или поздно перерастает в банальную пьянку. Между прочим, Максим был и моим близким другом. Мы бок о бок работали несколько лет, – Константин замолчал. – Большинству людей здесь нет до него никакого дела. Они просто проводят время. Обзаводятся знакомствами. Хвастаются, в конце концов. Как я уже сказал, иммигранты – достаточно циничные люди.

– По-моему, в прошлый раз речь шла только об их судьбе…

Прежде, чем ответить, Солодовник снова наполнил стакан алкоголем. Сначала Крамеру, а потом себе. Не отрывая взгляда от бара, он сказал:

– Я из тех людей, чей стакан, как правило, наполовину пуст, нежели наполовину полон. Считай меня пессимистом, но я давно уже перестал видеть жизнь в Турции в ярких красках. Знаешь: все эти пальмы, море, песок, отличное настроение и sex on the beach ³⁰. То есть, когда ты приезжаешь сюда в первый раз, все выглядит именно так!.. Эти ребята, – он указал на собравшихся, – рисуют перед тобой картину крепкого иммигрантского братства, обещают помощь и поддержку во всех делах. Но на самом деле им нужно от тебя только одно – подпись под договором купли-продажи. Они покажут тебе много квартир, будут болтать без умолку о том, о сем, и как только ты распишешься в контракте, как только перечислишь деньги на их банковский счет – все! Считай о тебе забыли. Крутись, как можешь. Им не будет до тебя никакого дела… Вот, что я имел ввиду, когда говорил о цинизме. К сожалению, здесь это и судьба, и образ жизни одновременно.

Леонид не сразу нашел, что ответить. Похоже, Солодовник искренне переживал по поводу смерти Максима Фролова, и это вылилось вот в такой странный монолог.

– Вы дружили?

– Не особо близко, но – да. Насколько могут дружить коллеги по работе.

– А Вадим?

Константин ухмыльнулся.

– Одно время их объединяли общие интересы. Покер. Я знаю, по идее я не должен тебе этого говорить, но ведь ты – частный детектив, а, значит, скоро сам все узнаешь. Но в отличии от Максима, Вадим всегда знает, когда остановиться.

– Ты думаешь его убили из-за карточного долга?

– Честно? Не знаю. Я в принципе не вижу причин за что его можно было убить.

В этот момент дверь гостевого туалета приоткрылась, и Крамер увидел девушку. Она украдкой оглядела гостиную и, на ходу поправляя юбку, поспешила раствориться в толпе. Следом, показался Косыгин. На его лице застыла самодовольная ухмылка. Он наоборот двигался медленно, разглядывая окружающих, словно хотел убедиться, что они поняли, чем именно он занимался там последние пятнадцать минут.

– Такой Вадим человек… – проследив за взглядом Крамера, сказал Константин. – Не суди его строго… Он личность весьма специфическая.

– То есть?

Солодовник поморщился, подбирая слова: