Ртуть - читать онлайн книгу. Автор: Принцесса Кентская cтр.№ 56

Когда я получаю известия о показаниях лекаря, мой дух воспаряет! Наконец-то меня оправдают! Кошмар закончился. И хотя Марсэ уже не вернешь, но моя невиновность доказана и это нелепое обвинение в отравлении Агнессы с меня будет снято! Я верну благосклонность короля, мне возвратят мое имущество, и мое семейство снова обретет влияние.

И снова я совершенно неправильно расцениваю ситуацию. Я, который всегда считался самым проницательным и рассудительным человеком во всем королевстве – почему я не могу быть столь же прозорливым в отношении себя? Похоже, нет предела ядовитой злобе, направленной против меня. Судьям не требуется много времени, чтобы вынести свой вердикт: за недостаточностью доказательств и отсутствием ясных мотивов, я не отравлял Агнессу Сорель. Однако причина ее смерти остается судом неустановленной. Король обещал простить мне другие проступки, если меня признают невиновным в смерти его возлюбленной. Но я не оправдан – судейский вердикт оставляет дело открытым! Суд надо мной продолжается – и теперь меня обвиняют в финансовых преступлениях против Короны!

И слабым, но единственным утешением мне служит лишь то, что двое моих обвинителей осуждены за лжесвидетельство и сурово наказаны. И тот человек, который подбил их на клевету, не может или не спасет их от справедливого возмездия. Странно то, что никто из них больше не пытался никого обвинить, хотя оба приговорены к заточению в темнице. Возможно, их в частном порядке заверили в том, что они будут освобождены и щедро вознаграждены за понесенные лишения. Только им не стоит на это рассчитывать!

Начинается судебное расследование моих финансовых преступлений. Список проступков и нарушений, в которых меня обвиняют, огромен. Но, по сути, мне вменяется в вину смешение личных деловых интересов с таковыми Короны, к ущербу для короля. Хотя если уж на то пошло, то не я, а король получал более высокие прибыли от наших совместных сделок.

Мои надзиратели станут богачами, передавая мне записки. Но я благодарен им за возможность узнавать подробности судебного процесса. Судя по тому, что сообщают мне преданные друзья, судебное разбирательство превращается в настоящий фарс. Чтобы сохранить лицо, король повелевает, чтобы мое дело вел теперь специальный трибунал и при закрытых дверях! Трое моих судей – Чрезвычайные Уполномоченные, заклятые враги торговцев. Читая их имена, я понимаю, что они постараются засудить меня – все трое состоят у меня в должниках! И, как мне передают, они уже положили свой алчный глаз на мое имущество, рассчитывая на то, что их долги мне будут аннулированы в случае признания моей вины. Я хорошо знаю этих людей. Один из них – Гильом Гуфье, другой – Антуан де Шабанн, а третий – хранитель королевской сокровищницы Отто Кастелани, занявший мое место при дворе в качестве казначея. И я уже не сомневаюсь в том, что не буду оправдан. Я снова неправильно оценил свое положение. И с чего это я вообразил, что король допустит справедливый суд надо мной и позволит мне выйти на свободу?

Вот уже двадцать два месяца я прожил в ужасных условиях в пяти разных темницах – мрачных, сырых и холодных. Должно же быть какое-то объяснение этим бесконечным переводам меня из одной темницы в другую. Может быть, враги опасаются, что меня вызволят из заточения мои друзья? А то, что они знают, где я нахожусь, подтверждают всегда небольшие послабления в условиях моего содержания, случающиеся после каждого переезда на новое место. Моей последней темницей стал донжон Лузиньянского замка близ Пуату.

В моей памяти всплывает его изображение в «Великолепном часослове» герцога Беррийского… Как странно, что я могу думать о нем сейчас.

Список моих преступлений растет. Меня обвиняют в том, что я расплачивался за приобретаемые товары французским серебром (на что у меня имелось разрешение короля) и принимал золото в оплату за продаваемые мной товары (к нашей с королем взаимной выгоде). Мне вменяют в вину принудительный набор гребцов на галеры (опять же с письменного разрешения короля), «учинение ущерба королю» в результате финансовых махинаций в Лангедоке (что не совсем верно). И обличают в том, что я вернул беглого «христианского» раба, искавшего прибежища на одном из моих кораблей (хотя тот раб вовсе не был христианином, а его укрывательство грозило испортить мои отношения с мусульманскими торговцами). Мне припоминают даже «порчу денег» – сознательную чеканку монет с недостаточным содержанием драгоценных металлов – уже позабытый грешок юности, который король соизволил простить мне еще тогда!

Мне предъявляется еще множество подобных обвинений, самым серьезным из которых является торговля с неверными и, в частности, торговля оружием. Я действительно торговал с мусульманами, но только заручившись письменными разрешениями и короля, и папы. Были у меня и все необходимые письменные разрешения на торговлю оружием.

Вместе с известием о том, что судебное разбирательство моего дела будет проходить при закрытых дверях и мне дозволено на нем присутствовать, я удостаиваюсь позволения помыться и привести себя в порядок. Правда, сбривать бороду мне не велено. Волосы у меня теперь тоже длинные, а зрение ухудшилось после столь длительного пребывания в практически темном помещении. Мне вручают список моих преступлений – для ознакомления. Не значит ли это, что мне разрешат защищать себя на суде?

Трое моих судей встречают меня в своих обычных красных мантиях и черных шляпах. На их лицах блуждают ухмылки. Или мне это почудилось? Передо мною три человека, которым я в прежнее время оказал значительные услуги и которые на протяжении многих лет были моими друзьями – как выясняется, мнимыми. Теперь они с явным удовольствием заседают в малопривлекательном зале с побеленными стенами и узкими, высокими окнами и собираются вершить надо мной суд. Я был лишен возможности заручиться показаниями свидетелей в свою пользу, как и шанса получить и предъявить им свои бумаги – разрешения короля и папы на различные торговые операции, доказывающие мою невиновность. Но это уже не суть важно. Я обречен быть осужденным, даже будучи невиновным. Так что надобности в обеляющих меня свидетельствах нет никакой.

Мобилизовав всю свою волю и ум, я энергично защищаюсь, и даже без письменных подтверждений моя невиновность становится очевидной.

Но вердикт трибунала предопределен.

29 мая 1453 года в замке, принадлежавшем моему первому покровителю, покойному герцогу Беррийскому, оглашается мой приговор. Меня признают виновным и осудят на смертную казнь.

В тот самый момент, когда я уже думаю, что Он обо мне позабыл, Господь приходит ко мне на помощь. А может, это хранит меня Орлеанская дева? Или моя королева-покровительница Иоланда? Едва вести о моем приговоре достигают Рима, как папа Николай V обращается к королю с настоятельной просьбой: пощадить меня.

Бог даровал мне нескольких славных и благодарных друзей. Похоже, вмешательством папы я обязан благодарности Ватикана за то доброе деяние, которое я совершил, чтобы положить конец схизме, почти совершенно расколовшей наш Христианский мир. Своим посланием папа сообщил королю Франции, что именно мои «весомые доводы» убедили Феликса V отказаться от папского трона и принять взамен кардинальский сан.