Ртуть - читать онлайн книгу. Автор: Принцесса Кентская cтр.№ 4

* * *

Самый юный, но, наверное, самый сильный подмастерье Монетного двора, Жак благодушно позволяет остальным работникам подтрунивать над ним – точнее, над тем, как энергично он поддерживает свою атлетическую форму:

– Ну, и сколько раз ты обежал сегодня утром эту площадь, юный Кер? Да бегал-то небось опять с полными ведрами воды в руках? Признавайся, сколько? Раз пятьдесят? Или больше?

Жак улыбается – это уже традиционная шутка.

– Ну, по меньшей мере, раз пятьдесят. А, может, и больше, – отвечает он.

Присказку «В здоровом теле здоровый дух» он повторяет как мантру. И хотя задиры смеются, они явно восхищаются юношей. Вынужденный с малых лет таскать на себе кучи шкурок и кож, Жак вырос сильным и мускулистым. И хочет таким оставаться и впредь.

Жак всегда добродушен и учтив, но болтать попусту он не любит. В отличие от других работников Монетного двора, в подробностях обсуждающих свою личную жизнь, Жак слушает, улыбается, однако на слова скупится и откровенничать не спешит. Бывая в домах знати с отцом, он отлично усвоил его урок – внимать, подмечать и вникать, а затем предлагать людям именно то, что они жаждут получить, или в чем особенно нуждаются. Именно благодаря такому подходу Пьер Кер стяжал себе добрую репутацию и доверие клиентов. Жак сознает это, хотя и убедился довольно рано, что торговля отца могла быть более успешной. Как бы там ни было, но общими усилиями отец и сын весомо приумножают семейный доход, проявляя смекалку и находчивость в лавках менял. И к двадцатому дню рождения Жака Пьер Кер становится главным меховщиком в городе, а его семейство переезжает в больший по площади дом в более престижном районе Буржа.

Сводный брат старше Жака на три года, но они верные друзья. Дружен Жак и со своим младшим братом Николя.

За обеденным столом в семье Кер принято обсуждать новости. И благодаря этому Жак получает представление о политической ситуации во Франции, а также о жизни и последних событиях при французском дворе, в столице. Пьер, как типичный глава большинства местных домов, любит всё подробно растолковывать своим сыновьям.

– Наш добрый король Карл, – говорит он с печалью на лице, – всеми силами старается сохранить мир между двумя придворными группировками: своими приверженцами из Орлеанского дома и сторонниками кузена Жана, герцога Бургундского, прозванного Бесстрашным.

– А почему люди так окрестили этого Жана? – спрашивает отца еще по-детски непосредственный Николя. – Я слышал, он – просто чудовище!

– Быть может, так оно и есть, да не нам об этом судить – отвечает отец. – Только вот парижане поддерживают именно его и настроены против брата своего короля, герцога Людовика Орлеанского. А я имел честь встречаться с Людовиком Орлеанским у нашего герцога, здесь, в Бурже. И мне он показался прекрасным и благородным человеком, достойным всяческого восхищения. А парижане ополчились даже на нашего дорогого герцога Беррийского за лояльность племяннику. Они разграбили дом герцога в Париже – прекрасный Нельский отель, в котором мне довелось побывать однажды по его приглашению. И еще они разорили и сожгли его замок в парижском пригороде. Вы, ребятки, может, и не помните, но четыре года тому назад бургиньоны осаждали даже наш город Бурж!

– Как же, – подает голос Жак. – Я хорошо помню это. Только ты тогда, папа, говорил нам, что причиной всему было то, что наш добрый герцог не примкнул ни к одной из партий и вынужден был искать прибежище в монастыре Нотр-Дам. И только благодаря его умению вести переговоры наш город, его город, избежал разрушения, разве не так?

Пьер смотрит на сына со смешанным чувством удивления и восхищения.

– Да, все так. И жители Буржа никогда не забудут вмешательства герцога, спасшего им жизни и имущество.

Проходит год, и во время еще одной трапезы у домашнего очага Пьер, только что возвратившийся от Жана Беррийского, рассказывает своей жене Мари, каким болезненным и печальным он застал герцога. И заводит разговор о битве при Азенкуре, которая состоялась пару лет назад, в 1415 году, и в которой французы потерпели тяжелое поражение от англичан.

– Мне кажется, наш дорогой герцог – уже не жилец на этом свете. И я не могу передать словами, как меня это огорчает. Думаю, он так и не смог оправиться, потеряв столько родных и друзей в тот страшный день.

Пьер оборачивается к сыновьям:

– Жак, тебе тогда едва исполнилось пятнадцать. Ты еще не дорос до службы в армии, но наверняка уже был достаточно взрослым, чтобы осознать ужасные последствия того поражения французов от англичан.

Жак опускает голову, стыдливо припоминая события тех дней. Как бы он хотел вступить тогда вместе со старшим братом в армию, чтобы сражаться за свободу своей страны и оттеснить, наконец, этих ненавистных англичан до самого Кале! Брат служил не солдатом, а в обозе. Но то, что он вернулся домой живым и невредимым, было поистине чудом. Жак помнит, как все тогда верили в безоговорочную победу Франции. Ведь у французов был численный перевес пять к одному, если не больше. А многих из англичан к тому же подкосила дизентерия.

– В тот день полегли лучшие из молодых сынов Франции, – мрачно говорит Пьер. – И я благодарю Господа за то, что ты еще был слишком юн. Иначе и я бы тебя потерял. Как счастлива была ваша мать, когда вернулся наш первенец – мы восприняли это как чудо! Англичане захватили уйму пленных ради выкупа. Но когда наш враг, король Генрих Пятый, увидел, что у него не хватит людей для их охраны, он отдал страшный приказ: «Никаких пленных», – Пьер переходит на шепот. – И людям со связанными за спиной руками перерезали глотки, не щадя никого, даже отпрысков наших великих родов. Единственный аристократ, уцелевший на поле битвы в тот кошмарный день, – молодой герцог Карл Орлеанский.

– На него ведь упали двое убитых, так? – подает тоненький голосок Николя. – Англичане увидели, что он жив, только сняв с него мертвые тела! И тогда король Генрих повелел заточить его в лондонском Тауэре до конца жизни!

Выражение отцовского лица заставляет юношей осознать, что наговорили они предостаточно и пора приниматься за еду.

Пьер Кер понимает, как тяжело далась его любимому патрону гибель множества родных, подданных его герцогства и соотечественников по всей Франции. Их король безумен и не может бороться; его кузен, герцог Анжуйский, слишком болен; а его дядя, их дорогой герцог Жан, – слишком стар и немощен. Дети видят, что мыслями отец со своим покровителем.

– Увы, – вздыхает меховщик. – Мы потеряли всю золотую молодежь Франции в том сокрушительном поражении при Азенкуре и многих из тех, кого знал и любил наш дорогой герцог.

Чуть более месяца спустя Пьер Кер собирает своих домочадцев за обеденным столом и со слезами на глазах сообщает:

– Азенкур и его последствия оказались непомерными для нашего любимого герцога. То, чего я боялся, свершилось. Жан Беррийский, один из величайших гуманистов и знатоков своего времени, столь возвеличивший наш город и все свои суверенные земли, скончался, скорее всего, от горя.