Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II - читать онлайн книгу. Автор: Петр Романов cтр.№ 72

Вместе с тем особые симпатии к Горчакову всегда диктовались и еще одним существенным обстоятельством: в ту пору он был единственным русским, сумевшим подняться на самую вершину внешнеполитического ведомства Российской империи. Так уж получалось, что не вполне русские по крови российские монархи доверяли это важнейшее направление государственной деятельности, как правило, таким же не очень русским министрам. Немец граф Карл Нессельроде, возглавлявший российскую внешнюю политику сорок лет, даже не говорил по-русски. Трудно найти другую европейскую державу, где бы с подобным положением дел мирились, да еще столь долго.

Традиционно стратегический внешнеполитический курс Российской империи определяло первое лицо государства, но в ходе черновой дипломатической работы сама доктрина, одобренная высшим руководством, обычно подвергалась немалым изменениям, и роль министра иностранных дел, да и ключевых послов в западных странах, была очень велика. Именно поэтому к понятию «русская внешняя политика» во многом применимы те же самые оговорки, что и к понятию «русский царизм». Может быть, даже с еще большим основанием. Российские монархи (за исключением Петра III) в меру своего понимания и способностей старались все же отстаивать интересы своей империи, в то время как политика российских министров иностранных дел и отдельных послов была подвержена влиянию извне в значительно большей степени.

Поляк Адам Чарторыйский, одно время (в царствование Александра I) отвечавший за иностранные дела, не скрывая своих симпатий, отстаивал на посту русского министра преимущественно польские интересы. Характерно, что во время восстания 1830 года бывший глава российского МИДа занял пост президента мятежного польского сената и национального правительства Польши, а после поражения восставших уехал в эмиграцию.

Грек граф Иоанн Каподистрия, курировавший в МИДе отношения России с восточными странами, включая Турцию, в свою очередь делал все, чтобы с помощью русских защитить своих собратьев. Неудивительно поэтому, что именно Каподистрия позже стал президентом Греции.

Карл Нессельроде, принадлежавший к древнему германскому дворянскому роду, известен тем, что находился под огромным влиянием Меттерниха, полностью усвоив все его взгляды, симпатии и антипатии, что в немалой степени играло на руку Вене. Там лишь огорчались иногда нерешительности Нессельроде, который, будучи по должности в русском МИДе главным (он тогда отвечал за отношения с западными странами), не всегда мог в полной мере противостоять влиянию грека Каподистрии. На одном из международных конгрессов разочарованный Меттерних с горечью заметил: «Как жаль, что Нессельроде так стушевывается!»

Чтобы помочь своему протеже, австрийцы постоянно интриговали против Каподистрии и в конце концов в 1822 году все-таки добились его отставки. С этого момента Нессельроде действовал в русском МИДе, имея полную свободу рук.

Историк Сергей Татищев писал:

Александр Горчаков был не просто русским, но принадлежал к древнейшему на Руси княжескому роду Рюриковичей. К тому же учился в знаменитом элитарном Царскосельском лицее (закончил с золотой медалью), откуда вышло немало вольнодумцев, так что независимости его суждений и твердому характеру удивляться не приходится. Удивляет другое – что Горчаков сумел все-таки забраться по служебной лестнице так высоко.

Современник дипломата князь Иван Михайлович Долгоруков писал о Горчакове:

Карьера потомка Рюриковичей шла крайне неровно, поскольку на нее постоянно влияли две противоборствующие силы: с одной стороны, блестящие способности князя, а с другой – его нежелание гнуть спину перед начальством. Его то награждали, то понижали в должности. Подавал Горчаков неоднократно и в отставку, так что на вершину князь поднялся довольно извилистым путем.

Занимая уже высокий пост советника в Лондоне, Горчаков, выведенный из терпения бездеятельностью и ограниченностью посла России Ливена, имел неосторожность признаться одному из знакомых, насколько это невыносимо «быть живым привязанным к трупу». «Труп», узнав о подобной оценке, тут же ожил и, проявив немалую активность, добился отправки Горчакова в Рим с понижением в должности.

Широкую известность приобрела и размолвка Горчакова с шефом жандармов графом Бенкендорфом. Сам князь уже в старости так рассказывал эту историю:

Неудивительно, что в полицейском досье в течение многих лет содержалась такая замечательная характеристика на потомка Рюриковичей: «Князь Александр Горчаков не без способностей, но не любит России».

На самом деле Горчаков не любил Нессельроде, Бенкендорфа, Меттерниха, а из европейских стран лишь «вечную изменницу» Австрию, про которую презрительно говорил, что «это не государство, это только правительство». Но в те времена в российском МИДе и жандармском отделении это как раз и означало «не любить России».

Что же касается полицейской оценки талантов князя, то здесь III Отделение против истины не погрешило. Во всяком случае, знаменитый пруссак Отто фон Бисмарк, познакомившийся с Горчаковым в 1850 году во Франкфурте, где оба исполняли должности послов при только что воссозданном Германском союзе, называл русского дипломата своим учителем. А это недурная рекомендация.