Хроники безумной подстанции или доктор Данилов снова в "скорой" - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 6

Скандал из локального грозил превратиться в «международный», то есть рано или поздно кто-то из пациентов или кто-то из родственников пациентов должен был нажаловаться в департамент здравоохранения — нет, мол, условий, для нормального спокойного лечения, примите меры… Стремясь спасти положение и остановить Исход, больничная администрация приняла единственно верное в подобной ситуации решение — пригласила батюшку освятить «проклятое» отделение. Батюшка попался ответственный. Он не только совершил требу, но и обстоятельно поговорил с пациентами по душам. Успокоил всех и заверил, что никаких голосов больше не будет. Батюшка говорил убедительно и проникновенно, поэтому оставшийся в отделении народ успокоился. Пациентку вернули из коридора в палату, откуда она на следующий день выписалась по собственному желанию. Уходила с пафосом, высказала в последний раз всем сопричастным все, что она о них думала, а перед тем, как выйти из отделения смачно плюнула на пол и громко воскликнула: «Ноги моей больше здесь не будет!» Никто ее, собственно, и не приглашал возвращаться — баба с возу, всем хорошо. Проходившая мимо санитарка подтерла плевок и на этом затянувшийся инцидент был исперчен. То есть исчерпан. «Уф-ф-ф-ф-ф!» — дружно выдохнули врачи с медсестрами.

Постепенно произошедшее стало забываться, вытесняться другими событиями. В крупной больнице ведь каждый день что-то да случается и новое всегда интереснее старого хотя бы потому, что оно новое…

А вот старшая медсестра кардиологического отделения, та самая, в кабинете которой якобы стонали неупокоенные души, никак не могла успокоиться. То ли она была завзятой материалисткой, то ли интуитивно чувствовала, что дело здесь нечисто, а скорее всего, и то, и другое вместе…

Мотивы не важны, важен результат. Проведя расследование, которому позавидовали бы Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро и майор Пронин, старшая медсестра выяснила, как все было на самом деле.

Оказалось, что у одной из постовых медсестер, молодой и красивой женщины, случился роман с одним из пациентов — относительно молодым, относительно красивым и относительно богатым гипертоником. Бурный, страстный роман с претензией на нечто серьезное, поскольку гипертоник был разведен, причем не на словах, а официально — бери, ешь и наслаждайся. Медсестра и наслаждалась, на всю катушку. Во время дежурств. Совмещала, так сказать, полезное (то есть работу) с приятным.

Кабинет старшей медсестры был выбран ею для утех по четырем причинам. Во-первых, по ночам там было спокойно. Никто не стучал в дверь и вообще не мешал влюбленным любить друг друга… Во-вторых, кабинет находился в укромном уголке, за поворотом коридора, и туда можно было проникнуть незаметно, тихой мышкой. В-третьих, там был очень удобный (и совершенно не скрипучий) новенький диван… Ну и в-четвертых, запасной ключ от кабинета старшей медсестры хранился на посту. На всякий случай. Удобно — взяла, попользовалась, положила обратно в ящик.

Вторая дежурная медсестра стойко хранила тайну своей постоянной напарницы. Даже во время массового исхода пациентов не выдала ее — партизанка. Но припертая к стенке старшей медсестрой все же не выдержала и раскололась. Уволили с треском (то есть по статье) обеих дежурных медсестер. Одну за дело, другую — за потакание и недонесение. Впрочем, официальная формулировка была бюрократически-индифферентной: «За систематическое нарушение трудовой дисциплины».

Старшая медсестра сильно нервничала во время Исхода, потому что была пенсионеркой, которую уволить — раз плюнуть. Вроде бы и не за что увольнять, ведь она потусторонними голосами не заведует, но дойди скандал до департамента, крайними бы оказалось отделенческое начальство — заведующая и старшая медсестра. Кроме того, старшей медсестре было больно и обидно сознавать, что ее, заслуженного работника здравоохранения, долгое время обманывали две профурсетки, которым она имела неосторожность доверять. Да и заведующая отделением, узнав, как было дело, укорила многозначительно: «Распустила ты, дорогуша, своих девок!» Обидно же. Поэтому всякий раз, когда из других медицинских учреждений наводили справки об уволенных медсестрах — что за причина увольнения, девушка вроде бы на первый взгляд нормальная? — старшая сестра рассказывала такое, что у собеседников кровь стыла в жилах и начинали дрожать руки. Короче говоря, с трудоустройством у обеих девушек были проблемы, и крупные. Одна, изрядно намыкавшись, устроилась на работу в противотуберкулезный диспансер, куда брали всех подряд, без разборов и уточнений, а другую (главную виновницу) взяли в приемное отделение психиатрической больницы. Тоже не сахар, отнюдь.

Чем закончился роман медсестры с пациентом, я не знаю. Но мне хочется верить, что закончился он хорошо. Должно же быть хоть что-то хорошее в этой истории…

Когда я на почте служил ямщиком, точнее говоря, разъезжал по бескрайним столичным просторам на машине с красным крестом, то наш директор региона ^[5] был геем. И не скрывал этого, что для московской «Скорой» конца 90-х было… Вот не знаю, какое слово подобрать: «смело», «революционно», «прогрессивно», «необычно»… Вставьте сами то, какое вам больше нравится. Да, иные времена, иные нравы.

Директор региона был одновременно заведующим соседней подстанцией, на которой у него было два любовника — старший фельдшер и старший фельдшер по аптечному хозяйству. На крупных подстанциях «Скорой помощи», если кто не в курсе, два старших фельдшера — один организационную работу ведет и графики составляет, а другой занимается аптекой — пополняет бригадные запасы, следит за тем, чтобы на подстанции было бы все необходимое для работы и т. п. А еще у директора региона был третий любовник — выездной фельдшер нашей подстанции Вадик Донцов.

Любвеобильный начальник щедро одаривал своим вниманием всю троицу, но не поровну. В фаворитах у него всегда ходил кто-то один. То один, то другой, то третий… Все они были разными, абсолютно непохожими друг на друга). «Конан» (так, в честь Конана-варвара, сыгранного Арнольдом Шварценеггером, прозвали просто старшего фельдшера) был высоким, широкоплечим и с хорошо развитой мускулатурой. Отличие от Конана у него имелось только одно — голову он брил наголо. Характер соответствовал внешности — Конан был брутален и суров. Собственно говоря, вся головная подстанция держалась именно на нем, а не на заведующем-директоре, который любил руководить масштабно и глобально, а в рутинную текучку вникать не любил — скучно.

Старший фельдшер по аптечному хозяйству, прозванный Аптекарем, был невысок, полноват, круглолиц и носил бородку а-ля Чехов, которая шла ему примерно так же, как очки свинье. В правом ухе Аптекарь носил огромную серебряную серьгу в виде витого кольца. Любитель ночных развлечений, он пребывал в состоянии вечного недосыпа и часто в рабочее время засыпал в своем кабинетике. Любимым развлечением подстанционных шутников было прократься в кабинетик и навесить на серьгу при помощи крючка, изготовленного из обычной канцелярской скрепки, какую-нибудь лаконичную записку издевательского содержания (ну, вы понимаете какого). Проснувшись так же внезапно, как и заснул, Аптекарь мог впопыхах не сразу заметить «подвеску» и ходить с ней по подстанции на потеху публике. Однажды он вышел с «подвеской», на которой была обозначена его сексуальная ориентация, навстречу линейному контролеру Департамента здравоохранения, в результате чего произошел скандал… Сотрудники все видели, но останавливать Аптекаря не стали. Аптекарь был подлым и вредным, обожал делать пакости как по поводу, так и без. Из всех сотрудников подстанции любил его только заведующий-директор, да и то в сугубо физиологическом смысле. Кроме физиологической пользы была от Аптекаря начальству и другая — он помогал увольнять неугодных сотрудников, искусно устраивая поводы для увольнения.