Рубикон - читать онлайн книгу. Автор: Александр Шапочкин, Алексей Широков cтр.№ 24

«Что? Какого еще любимого внука… – с трудом повернулась в голове мысль, в то время как тело, будто на автомате, все говорило и говорило, будто бы само собой. – Твою мать… У нее же действительно светятся глаза. Это же воинский боевой гипноз высшего ранга! Я должен…»

Естественно, что должен я был защититься. Закрыться или попытаться отстраниться, как учил наставник. Вот только я понимал, что уже опоздал и теперь едва-едва с трудом могу сопротивляться. Слишком уж я расслабился, потому как даже в страшном сне не мог себе представить, что мне здесь что-либо угрожает. Что эта, пусть и практически незнакомая мне женщина может так подло напасть на меня! Да вообще напасть! Именно напасть, потому как боевой гипноз – именно атакующая сознание способность…

– Кузенька, – видя мое состояние и мягко улыбаясь, проворковала женщина, не разрывая зрительный контакт, – ты же останешься со мной? Мы теперь будем жить вместе. Здесь в Германии, и у тебя будет все-все…

– Конечно же… – произнес я, уже совершенно не владея собой и как-то искренне, по-детски желая только одного, согласиться со своей любимой бабушкой, но в этот момент в глазах на секунду потемнело, а затем, когда свет вернулся, мои губы, искривившись в презрительной усмешке, сами собой произнесли: – Конечно же нет, Рыцарь Третьего Рейха. Нежели ты, Астра, стала настолько стара, что думала, будто со мной пройдет этот фокус?

Это… это говорил не я. Мой рот открывался по желанию кого-то другого. Мое тело мне больше не подчинялось, а сознание словно бы отдалилось, и пусть изнутри, но как-то отстраненно, словно бы через экран телевизора, наблюдало за происходящим. А что самое страшное, я слышал сейчас как свой собственный голос, так и другой. Вторящий ему, повторяющий те же самые слова, но в моей голове, и самое страшное, что он был мне знаком и, более того, я собственноручно бросал землю на могилу этого человека.

«Наставник?» – мысленно произнес я, не в силах сказать что-либо еще от охватившего меня удивления.

«А… ты еще тут? – раздраженно произнес мыслеголос Варяга и, словно бы вздохнув, добавил: – Жаль, парень. Но твое время вышло!»

После чего я словно бы провалился в темный колодец.

Казалось, что все это длилось целую вечность. Я давно потерял счет времени и, наверное, если бы не ощущение того, что я непрерывно падаю в какую-то бесконечную, непроглядную бездну, то давно бы уже растворился в окружающей меня первозданной тьме.

Впрочем, помимо этого бесконечного движения вниз, было еще кое-что, что не позволило мне бесследно исчезнуть, развеяться и окончательно потерять себя. Мой недавно окончательно обретенный аспект, пульсацию которого я чувствовал каждой клеточкой своего, казалось бы, несуществующего тела. Одинаково отрицающий как существование привычного мне реального мира, так и этого непонятного пространства, он словно бы оберегал меня от чего-то страшного, что давно уже должно было произойти со мной, окончательно стерев из всех граней бытия человека, называющего себя Кузьма Ефимов.

Не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже моргнуть, и видя перед глазами исключительно непроглядную черноту, я все же каким то непонятным образом чувствовал, что пока существует аспект – я не исчезну, но стоит мне только сдаться, разрешить окружающей меня пустоте поглотить то, что, наверное, можно было бы назвать душой, и материально-энергетическая сущность, придающая мне сил, оставит меня. Уйдет, позволив свершиться неизбежному.

Именно поэтому я боролся. Хотя… хрен его знает, как это, собственно говоря, происходило, потому как в том, что заменяло мне сейчас голову, не могло удержаться ни одной целостной мысли. Казалось, не существовало ни единого настоящего желания, а из ощущений полноценным оставалось только чувство бесконечного падения и что-то щемящее в груди, что не давало мне покоя.

Не знаю, сколько времени я находился в таком состоянии, но вот вокруг меня что-то изменилось. Тьма внезапно перестала быть пустой и безжизненной. Она наполнилась… словно бы потоками воды, невидимые струи которой омывали, слегка холодя, мое уже не падающее, а медленно тонущее тело.

Внезапно словно нахлынула подводная волна. До этого момента лежавшего на спине меня вдруг закрутило, завертело и понесло куда-то и вдруг выбросило в резанувший по глазам свет. В ушах противно зазвенело, затем что-то затарахтело, и я почувствовал какую-то вибрацию… затем ощутил тело, да и вообще поза, в которой я сейчас находился, показалась мне чем-то очень зна… внезапно, словно бы щелчком вернулось зрение.

– Твою мать! – рявкнул я, от неожиданности крутанув руль байка, на котором я каким-то непонятным образом оказался.

Естественно, тут же вылетел из седла резко взбрыкнувшей и перевернувшейся машины, оттолкнулся руками, чисто с перепугу, несмотря на оттягивающий спину сидор, крутанув высокое заднее сальто, чуть было не получив по зубам ствольной коробкой автомата, и, оказавшись на ногах, затравленно начал озираться по сторонам. Попытка с ходу понять, где я, собственно, оказался, успехом не увенчалась, так что я еще секунд пятнадцать топтался на месте, вертя головой и хлопая глазами.

– Что за е… – Последовавшая за этим тирада слов на двадцать, высказанная мною в полный голос и наполненная всей доступной мне болью русской души, явно не передавала весь спектр чувств и переживаний, испытанных мною в этот момент.

Я оказался в самом настоящем лете. В смысле, что я стоял на поляне, поросшей сочной, ярко-зеленой травой, среди которой пробивались какие-то желтенькие и оранжевенькие цветочки, типа наших лютиков. С неба припекало совсем не декабрьское солнышко, которое, как мне показалось, было даже чуть крупнее обычного, а вокруг раскинулся самый настоящий шумящий молодой листвой лес… или даже сельва. Причем явно не наш и, скорее всего, вообще не европейский. Потому как это все имело вид причудливо изогнутых стволов с поросшими у корней папоротниками, раскинувших в разные стороны лапами ветвей, накрепко переплетенных между собой, кроны деревьев были обвиты лианами, которые свисали с них петлями, словно пучки проводов у нерадивых монтажников.

В воздухе надо мной, видимо потревоженные еще моим появлением, чирикая и вереща на разные лады, метались тучи разноцветных птиц, создавая жуткий переполох. На одних только ассоциациях их почему-то очень хотелось назвать не иначе как «тропическими», тем более что некоторые из них очень напоминали попугаев, туканов и еще черт-те что, назвать породу которых мог бы, наверное, только профессиональный орнитолог. Крикам потревоженных пернатых вторили дикие вопли обитателей верхних ярусов леса, в основном обезьян, которые едва различимыми взгляду тенями метались с ветки на ветку и фигурки которых без труда выхватывал мой уже порядком натренированный «третий глаз».

Рядом, метрах в десяти от меня, гулко тарахтел, завалившись набок, внедорожный мотоцикл Yamaha MACROS-3 Mikoto-Duragune, выкрашенный под отечественную «цифру» цвета темного хаки. Старенькая боевая лошадка времен Первой Магической войны, на которой наши островные союзники планировали покорять восточное побережье Китая. Прекрасное средство передвижения по бездорожью и отвратительная попытка островитян претворить в жизнь свою розовую мечту о машине-трансформере.