Призрак Великой Смуты - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников, Александр Михайловский cтр.№ 59

Но слеплен этот красный легион был добротно, несмотря на не вполне годный для того материал. Его батальоны уже несколько раз били войска буржуазного мусаватистского правительства, засевшего в Елизаветполе. Командующий бакинской Красной гвардией Рагуленко пользовался непререкаемым авторитетом как у своих бойцов, так и у местного населения, причем и у армян, и у азербайджанцев. Пользуясь этим авторитетом, Рагуленко при полном одобрении центра сначала повывел в Баку кадетов, октябристов, правых эсеров, меньшевиков и тех же засевших в бакинском Совете мусаватистов, которые с чего-то вдруг возомнили, что они «левые», а потому имеют право на свою долю советской власти.

Потом очередь дошла и до дашнаков, вооруженные отряды которых были разоружены в ночь на 21 марта 1918 года, после получения информации о готовящихся провокациях против местного мусульманского населения. Замысел у вождей дашнаков был прост, как мычание: сперва спровоцировать армяно-азербайджанскую резню, а затем, для обеспечения безопасности мирного населения, пригласить в Баку британский экспедиционный корпус генерала Денстервиля, находившегося в персидском порту Энзели. Но утром двадцать первого числа дашнаки были разоружены, а вечером Баку облетела новость о разгроме турецких войск на Кавказском фронте, военном перевороте в Стамбуле и выходе Оттоманской империи из войны с Советской Россией, которая теперь могла беспрепятственно укрепляться на Кавказе.

Тихая паника, охватившая все антибольшевистские и антисталинские силы в Баку, к двадцать четвертому числу, когда в город вошла следовавшая в Персию бригада Красной гвардии Михаила Романова, закончилась повальным бегством. Вместо того чтобы пригласить к себе британцев, несостоявшиеся вожди контрреволюционного переворота сами сбежали к ним под крылышко.

25 марта началось планомерное наступление частей Красной гвардии в Закавказье. Бригада Михаила Романова поначалу наступала на Зубовку ^[6], а потом на Ленкорань. Одновременно бакинская бригада Рагуленко нанесла удар на Шемахы – Гейчай – Елизаветполь и к 5 апреля, после десяти дней боев, овладела городом, после чего товарищ Киров объявил о ликвидации незаконного буржуазного правительства Азербайджанской республики. Одновременно встречный удар от Тифлиса на Елизаветполь осуществила офицерская бригада полковника Дроздовского, своей брутальностью успевшего привести в состояние шока всю русофобскую интеллигенцию города Тифлиса.

Происходи дело в другой реальности, после разгрома мусаватистского правительства наступила бы неизбежная кровавая схватка между победителями. Но тут все было совершенно по-иному. Установив сквозное движение по Закавказской железной дороге, бригада Дроздовского стала грузиться в эшелоны, чтобы отбыть в район Ленкорани на помощь генерал-лейтенанту Михаилу Романову. Пора уже было попросить засидевшихся англичан из Энзели, да и из самой Персии тоже.

Равновесие сместилось в пользу большевиков-сталинцев, и в Закавказье на какое-то время установилось затишье, время от времени прерываемое недовольным ворчанием бывших «борцов за свободу» и сообщениями о действиях средних и мелких банд. Никаких крупных выступлений пока не предвиделось, потому что корпус Красной гвардии с Бережным и Фрунзе во главе все еще оставался на Кавказском фронте. А это сила, способная разом подавить любой мятеж, не оставив после себя камня на камне. Тифлису, например, и одной дроздовской бригады хватило с лихвой. Направление, в котором этот корпус Красной гвардии выступит после того, как с Турцией будет заключен мир, пока оставалось тайной. Но никто из недругов Советской России не пожелал бы оказаться на его пути.

Тем временем в Баку продолжался советский эксперимент. В первую очередь были национализированы все предприятия с участием иностранного капитала, а подданные враждебных Советской России стран подверглись интернированию. Кроме того, в городе был восстановлен элементарный порядок. Под новой вывеской НКВД возобновилась работа полицейского управления, включая и уголовную сыскную полицию, которая стала уголовным розыском. На убыль пошел затопивший город вал тяжких уголовных преступлений: грабежей, краж, насилий и убийств. Под корень были выведены любители самочинных обысков по подложным ордерам.

Конечно, либеральная интеллигенция с увлечением критиковала действия красногвардейских патрулей, которые по приказу Рагуленко расстреливали застигнутых на месте преступления воров, насильников, грабителей и убийц и только потом доставляли их трупы в управление сыскной полиции или, по-новому, уголовного розыска, для оформления протокола и похорон. Но через полтора месяца такой практики, как писалось в древних трактатах о порядке, наведенном в результате жестких действий тезки Сергея Мироновича – Кира Великого, «девственница с мешком золота могла безбоязненно в одиночку обойти всю Персию, и с ней ничего бы не случилось».

Благодаря этим, пусть непопулярным и жестоким, но вызванным чрезвычайными обстоятельствами мерам, в городе возобновилась мелкая торговля, наладилась деятельность нефтедобывающих и рыбопромысловых предприятий. Оживающая после войны советская экономика каждый день требовала от Баку все больше нефти и рыбы. Но все же главным образом нужна была нефть, спрос на которую рос не по дням, а по часам.

Нефть везли на север по железной дороге, отправляли танкерами по Каспию и Волге, на нефти ходили паровозы на Закавказской железной дороге, суда и корабли Каспийского пароходства и Каспийской военной флотилии. Нефть была главным богатством Баку и главным ее проклятием. Из-за нее город утопал в липкой копоти и вязкой черной мазутной жиже, а нефтяные вышки стояли прямо в центре города.

Нефть была приманкой для иностранных государств, готовящих агрессию против Советской России. После того как со сцены сошли турки, обессиленные войной и голодом, место главного врага тут же заняли англичане, отношения которых с большевиками не сложились с самого начала. Но и англичанам в последнее время тоже не везло. Потерпев несколько крупных поражений, они уже не могли выделить против советского Закавказья сколько-нибудь значительные силы. Пришло время действий с помощью «мягкой силы», «пятой колонны», подкупа, шантажа, разжигания межнациональной розни – то есть всего того, на что горазды были англосаксы.

17 апреля 1918 года. Южная Персия, Ханекин. Штаб 1-го Кавказского экспедиционного корпуса генерала Баратова. Прапорщик Николай Гумилев

Долог и труден был путь нашей бригады от Баку до Ханекина – небольшого городка, расположенного в Месопотамии в ста пятидесяти верстах от Багдада. А от Энзели до Ханекина – тысяча верст. Но мы их прошли…

Легко смяв под Зубовкой слабые заслоны местных сепаратистов, конно-механизированная бригада под командованием генерал-лейтенанта Романова быстро взяла Зубовку и Ленкорань, а потом, перейдя государственную границу, заняла персидский порт Энзели, откуда перед этим спешно убрался британский экспедиционный корпус генерала Денстервиля, после чего начала свой долгий путь вглубь Персии. Я, как и обещал мне великий князь – ну не привык я еще именовать его по-новому «товарищ генерал», – принял команду конных разведчиков, состоящую из полусотни кубанских казаков. Все они оказались опытными кавалеристами, не первый год воюющими в этих диких местах. Мы шли впереди авангарда бригады, периодически вступая в стычки с местными племенами, которые веками жили грабежом караванов и разбоем.