Взлет и падение ДОДО - читать онлайн книгу. Автор: Нил Стивенсон, Николь Галланд cтр.№ 5

– Моя теневая правительственная структура собирает подобного рода документы уже много лет.

– Каким образом? – выпалила я. Меня поразило и возмутило, что хорошо финансируемая тайная военная организация соревнуется в таком вопросе с учеными. Это, безусловно, кое-что объясняло.

– Основная часть собрания, как ты заметила, получена из частной коллекции в Италии.

– ЧИП.

– Что-что?

– Чокнутый итальянский придурок, – ответила я.

– Да. Мы приобрели ее некоторое время назад. – Тристан дернул щекой и отвел взгляд. – Неправда. Мы ее украли. Пока этого не успели сделать другие. Долгая история. Так или иначе, она дала нам много наводок, благодаря которым мы сумели заполучить и другие материалы. Всеми правдами и неправдами. Теперь мы считаем, что набрали критическую массу, которая после перевода даст возможность понять, что такое «магия», как она работала и почему упоминания о ней не встречаются позже середины девятнадцатого века.

– И эта информация нужна вам для каких-то военных целей, – настаивала я.

– Мы хотим, чтобы все переводы выполнил один человек, – гнул свое Тристан, упорно не отвечая на мой вопрос. – По трем причинам. Во-первых, бюджет. Во-вторых, чем меньше глаз, тем спокойнее. В-третьих и в-главных, если один человек проработает все материалы, выше шансы уловить мелкие совпадения и закономерности.

– И почему эти совпадения и закономерности вас интересуют?

– Нынешняя гипотеза, – продолжал Тристан, по-прежнему не отвечая на вопрос прямо, – состоит в том, что магию уничтожила всемирная эпидемия вируса, поражающего только ведьм. Я в это не верю, но мне нужно больше данных, прежде чем я решусь предложить альтернативную гипотезу. Впрочем, у меня есть подозрения.

– И они засекречены?

– Засекречен сам факт, засекречены ли они.

Документов было много, но в основном короткие; часто просто обрывки. За три недели, работая в одиночестве у себя за журнальным столиком, я вчерне перевела первую партию. За это время я также написала заявление, извинилась перед студентами, что бросаю их еще до того, как мы успели познакомиться, забрала вещи из гарвардского кабинета и сумела убедить родителей, что по-прежнему работаю, не сказав толком, чем занимаюсь. Тристан поддерживал со мной связь по меньшей мере дважды в день – обычно приезжал лично, иногда звонил и разговаривал в самых обтекаемых выражениях. Мы ни разу не обменялись мейлами или эсэмэсками; все общение было только на словах. Необходимость в такой конспирации приятно щекотала нервы, хоть и немного смущала. Я понятия не имела, что Тристан делает в остальное время. (Естественно, я спросила. Его ответ можете угадать сами.)

Ничего подобного со мной в жизни не было. Казалось, мы работали вместе всегда, и в то же время между нами ощущалась наэлектризованность, какая бывает только в самом начале отношений. Ни я, ни он не стали этого развивать – хотя если мне такое не свойственно по характеру, уж Тристан-то (при всей его правильности и самодисциплине) из тех, кто на подобное склонен отзываться сразу. Так что я отнесла все это волнение в крови на счет общего дела. Интеллектуальная близость между нами была гораздо лучше всех моих прошлых романов. Если Тристан с кем-нибудь встречался, я могла не завидовать его девушке – самое классное все равно доставалось мне.

Под конец этих трех недель, когда Тристан заехал ко мне забрать последние (как я тогда наивно думала) переводы, он огляделся и нашел глазами вешалку. Некоторое время он изучал ее, затем снял с крючка мой плащ. Был уже конец сентября, погода портилась.

– Вставай, сейчас поедем в офис, – сказал Тристан. – Я угощу тебя обедом.

– Так у теневой правительственной структуры все-таки есть офис? Я думала, ее штаб-квартира в твоей машине.

– Он неподалеку от Сентрал-сквер. На Карлтон-стрит, в пятнадцати минутах ходьбы от «Апостольского кафе». Что скажешь про еду по-китайски?

– На каком диалекте?

– Ха, – без улыбки произнес он. – Лингвистический юмор. Довольно натужно, Стоукс.

Он подал мне плащ, но не отдал, когда я за ним потянулась, а мотнул головой. Давая понять, что поможет мне его надеть – обычай, куда более распространенный в Лондоне 1851-го, нежели в том времени и месте. Последовала низкопробная комедийная сценка, покуда я, стоя к Тристану спиной, силилась попасть в рукава. Псих ненормальный.

Карлтон-стрит – бедная падчерица в обширном семействе улочек и проездов возле МТИ, где гнездятся десятки биотехнологических компаний. Почти весь район превратили в стильные офисные комплексы с ландшафтными парками, мини-кампусами, архитектурными излишествами на тему двойной спирали и абстрактными стальными скульптурами. Впрочем, здание Тристановой конторы реновация пока не затронула. Оно было совершенно безликое: длинная, на весь квартал, бетонная коробка середины двадцатого века, серого цвета, неожиданно и неприятно контрастирующего с тротуаром. Несколько граффити на фасаде; вертикальные виниловые шторы на одинаковых прямоугольных окнах запылились и висели криво. Ни списка жильцов, ни табличек с логотипами – вообще никаких указаний, что внутри.

Когда мы, нагруженные бутылками с пивом и пакетами с китайской едой, подошли к стеклянным входным дверям, уже смеркалось. В сумерках почти все здания обретают своеобразную красоту, но это было редким исключением. Тристан приложил бумажник к черной пластине в стене, дверной замок щелкнул и открылся. Мы двинулись в пространстве между гудящими люминесцентными лампами и ковровым покрытием по коридору мимо глухих дверей: деревянных, засаленных возле ручек, украшенных только названиями фирм – как я догадывалась, техностартапов. У некоторых были настоящие логотипы, у некоторых – лишь хитромудрые названия печатными буквами, у одной – просто доменное имя, накарябанное на клейком листочке. Мы прошли через все здание и очутились перед дверью рядом с лестницей. На этой двери не было даже названия, лишь приклеенное синей изолентой меню из китайского ресторана, оборотной стороной наружу. На листке кто-то – наверно, сам Тристан – цветным маркером изобразил птицу. Она была нарисована в профиль: комическая, большеногая и с огромным клювом.

– Додо? – спросила я.

Тристан не ответил. Он отпирал дверь.

– Значит, угадала. Если бы я назвала неправильно, ты бы меня высмеял.

Он обернулся через плечо и с обычным непроницаемым выражением поднял одну бровь, затем толкнул дверь и потянулся к выключателю.

– У тебя дар художника-карикатуриста, – сказала я, входя следом за ним.

– Добро пожаловать в ДОДО, – произнес он.

– Департамент особых… чего?

– Кое-чего засекреченного.

Помещение было от силы десять на пятнадцать футов. В противоположных углах стояло по столу, на каждом – плоскопанельный монитор и клавиатура. По стенам расположились разномастные икейские полки – подозреваю, что Тристан вытащил их из мусорных контейнеров несколько недель назад, – и два узких высоких сейфа, в каких обычно держат оружие. На одном из них теснились военного вида сувениры, вероятно, оставшиеся от прежней карьеры Тристана. Полки были заставлены уже знакомыми мне древними книгами и артефактами. Середину комнаты занимал длинный стол. Под ним я заметила свернутый коврик для йоги с засунутой внутрь подушкой, перевязанный резиновым жгутом.