Искажение - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Панов cтр.№ 56

– Но такие отражения существуют, – заметил слушатель.

– Потому что он – мир, он многогранен. И закон в том, что мы не в состоянии победить Тьму. Но если перестанем сражаться – проиграем.

– То есть Тьма сильнее Света?

– Тебе знакомо понятие «жестокость», брат-полуночник? – выдержав короткую паузу, спросил Амон. – Она способна творить чудеса. И помогает Тьме.

– Почему не ответить тем же?

– Потому что Свет и Тьма – не одно и то же, брат-полуночник. И если Свет вытащит чёрный клинок – мир окончательно потускнеет.

– Извини, – помолчав, ответил слушатель. – Я согласен с тем, что тебе виднее, брат Кирилл, ты сражался, тебе довелось убить монстра…

– Не думаю, что это войдет в привычку, – неожиданно для себя перебил собеседника Амон.

– Было трудно?

– Неприятно.

– Наверное, это означает, что ты нормальный и… Можно ещё вопрос?

Амон давно понял, что слишком затянул разговор, но решил пойти навстречу слушателю:

– Да.

Вопрос оказался интересным.

– Скажи, брат Кирилл, в Москве много монстров?

– Не знаю, брат-полуночник, – честно ответил Амон. – Но не сомневаюсь, что по ночам в нашем городе происходят весьма интересные вещи…

* * *

Вереница одинаковых фургонов, едущих глубокой ночью по центру города, наверняка привлекла бы внимание блюстителей порядка, если бы не «бонус» от высокопоставленных театралов московского Отражения: они похлопотали о предоставлении сопровождения, и впереди колонны Татум двигался белоснежный полицейский автомобиль с включённой «люстрой». Всего один автомобиль, но этого было достаточно.

Театр Отражений много гастролировал, но Зур давно отказалась от больших, многоосных грузовиков – узкие улочки старинных городов становились для них непреодолимым препятствием. Или не улочки, а место выступления. В Москве, например, театр традиционно играл в древних соляных подвалах, проехать в которые гигантские машины попросту не могли. А вот фургоны – с лёгкостью. Колонна поднялась по безлюдному Яузскому бульвару, свернула налево, в Подколокольный, спустилась к Хитровской площади – там полицейский автомобиль остановился, перекрыв дорогу в сторону Солянки, а фургоны по очереди отправились в распахнутые железные ворота с красной буквой «М» и исчезли внутри простенького здания, из которого давным-давно был проложен грузовой въезд в замысловатую подземную «систему» старой Москвы. В огромный, выложенный кирпичом лабиринт высотой в несколько метров и с такими широкими «улицами», что на них могли разъехаться два «УАЗа».

Официально считалось, что некогда этот гигантский подземный город предназначался для хранения соли. И возможно, часть его действительно использовалась для этой цели, но только часть, потому что расположенный в глубине лабиринта амфитеатр вряд ли можно было отнести к складам. Даже с натяжкой.

– Мы подготовили должное количество помещений, Татум баал, – с почтением произнёс Шварц, помогая женщине выйти из фургона. – Грузчики ждут.

Шварц – правая рука Гаапа, исполнитель воли первого из Первородных Москвы, никогда не занимался делами лёгкими или неважными. Его присутствие демонстрировало уважение. Зур это обстоятельство отметила и оценила.

– Я знала, что на вас можно положиться, – прошелестела она из-под капюшона. И прикоснулась к руке грешника. – Ни в одном другом городе Отражения я не чувствую себя столь комфортно.

– Гастроли Театра Отражений – праздник для нас, Татум баал, – склонил голову Шварц. – Мы восхищаемся вашим искусством.

Зур знала, что, в отличие от Гаапа – подлинного ценителя тёмной сцены, Шварц был неимоверно далёк от восприятия прекрасного, но знание не мешало ей принимать лесть.

– Благодарю.

Её прикосновение подарило грешнику «укол удовлетворения» – короткий, но с долгим послевкусием. Шварц неприятно улыбнулся – его портили мелкие, словно сточенные напильником, зубы – и негромко произнёс:

– Мы ожидаем на первом представлении особого гостя, Татум баал. Он явится после начала и останется в ложе баала Гаапа. Не нужно привлекать к нему внимание.

– Никакого внимания, – кивнула Зур.

– Но мы надеемся на какой-нибудь особенный подарок после постановки, – закончил Шварц. – Баал Гаап хочет произвести на гостя впечатление.

– Баал Гаап останется доволен, – пообещала Татум.

Тёмное искусство Театра Отражений являлось табу для высших органиков, но с каждым годом им становилось всё труднее и труднее противиться соблазну запретного. В последнее время Зур часто встречала обитателей Дня на своих постановках, а предосторожности, которые принимал гость Гаапа, намекали на то, что очередной обращенный принадлежит к высшим кругам. Возможно, входит в Первую Свиту. И если так, то грешники одержали в Москве большую победу.

* * *

«Ночью мир отражается в тёмной воде и пьёт украденный у Солнца свет. Ложный свет, не дающий тепла, зато порождающий тени. Слабые тени, умирающие от дуновения ветра, и сильные, обретающие плоть в испуганных глазах. Но глаз мало. Вода слишком темна, и ночью мир отражается в наших душах, сплетается с собой и показывает то, каким мы его сделали. В действительности мир остаётся прежним, но мы получаем способность видеть его иным. Не настоящим, а тем, который незаметен днём…»

Так он говорил.

Так он думал.

И не просто думал: он знал, что так есть.

– Увидимся! – улыбнулся охранник.

– Увидимся, – согласился Кирилл, выводя за ворота мотоцикл – спокойный, как ядерная ракета, и такой же внушительный «чоппер». Без лишних, броских украшений, но тюнингованный вручную.

Московский климат не особенно благоволит всадникам, поэтому сначала Кирилл хотел научиться водить машину, но, увидев на улице мотоциклиста, понял, что начнёт с двух колёс. И стал обладателем классного «чоппера», на котором так хорошо мчаться по ночной Москве, сливаясь с дорогой и полностью отдав себя во власть инстинктов. Ведь мотоцикл не даёт иллюзию безопасности – в отличие от железной коробки автомобиля, – и всадник чувствует мир таким, какой он есть. И видит его настоящим.

Выйдя из студии на Октябрьском Поле, Кирилл рванул до Ленинградского проспекта, повернул направо и резко помчался в сторону центра. Повезло – полицейских не оказалось, – однако на Тверскую Амон выезжать не рискнул, свернул на Большую Грузинскую, быстро, но без превышения, добрался до набережной Шевченко, немного порезвился на ней, потом подъехал к парапету и вот уже десять минут просто сидел в седле, разглядывая башни Сити и их отражения в чёрной речной воде.

Не думая ни о чём. Просто отдыхая.

И уже хотел уезжать, когда услышал за спиной шаги и нахальное замечание:

– Хороший мопед.

И улыбнулся в ответ на наивную реплику. Но не обернулся.