Виктор Лягин. Подвиг разведчика - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бондаренко cтр.№ 53

* * *

Положение на фронте становилось все хуже… Впрочем, не стоит думать, что это был сплошной «драп», как утверждают некоторые сегодняшние как бы историки — хотя не только сегодняшние, ибо активно фальсифицировать историю Великой Отечественной войны начали еще в присно-памятные хрущевские времена. Да, советские войска отступали, но всем известно, что в глубоком немецком тылу, в сплошном окружении, более месяца сражался героический гарнизон Брестской крепости, оттянув на себя с фронта целую немецкую дивизию. Гораздо менее известно, что с 23 по 29 июня, в течение недели, в районе Дубно, Луцка и Ровно проходило танковое сражение, которое хотя и закончилось в конечном итоге победой противника, но серьезно задержало немцев, заставив их ввести в действие незапланированные резервы и несколько изменить свои планы. Можно еще долго приводить примеры упорного сопротивления советских войск, периодически даже переходивших в контрнаступление, — но скажем о главном: стратегия «блицкрига», казалось бы, отработанная гитлеровцами на полях Польши, Франции, Бельгии, в России им явно не удавалась. Несколько забегая вперед можно уточнить, ссылаясь на работы историков:

«Противнику не удавалось вести наступление в запланированных темпах. Если первые три недели войны немецкие войска продвигались в среднем по 20–30 км в сутки, то с середины июля — начала августа лишь по 3–8,5 км. В конце августа командование вермахта вынуждено было признать, что попытка разгромить СССР в 1941 г., вероятно, не увенчается успехом и “войну на Востоке” придется продолжать в 1942 г.» .

И все-таки обстановка была очень тяжелой — воевать по-современному мы пока еще не умели. 24 июня советские войска оставили Вильнюс, столицу Литвы, 28-го — Минск, столицу Белоруссии; 1 июля гитлеровцы вошли в Ригу, столицу Латвии; 9 июля были сданы древние города Псков и Житомир; 10 июля началось двухмесячное Смоленское сражение, 11-го — оборона Киева; 12 июля рвущиеся к Ленинграду немецкие войска были остановлены на Лужском рубеже…

Можно понять те чувства, которые испытывал тогда Виктор Лягин, но ясно и то, что, в отличие от многих, он уже не писал рапортов с просьбой направить его на фронт и не теребил начальство нетерпеливыми вопросами о том, когда же, наконец… Виктор прекрасно понимал, что идет та самая подготовка, без которой легализоваться и начать работу в Николаеве его группе было невозможно. А потому оставалось напряженно готовиться и терпеливо ждать своего часа.

Но вот, наконец, поступила команда — собираться и выезжать в Киев.

Перед отъездом Лягин успел написать два письма — маме и жене. Начинаем со второго, копию которого нам передали:

«Дорогая Зиночка!

Сегодня 14 июля, как будто бы, я выезжаю. Настроение очень хорошее. Все мысли направлены к тому, чтобы как можно лучше выполнить поставленную цель. Не волнуйся, по всем признакам должно быть неплохо.

Помни все, о чем я тебя просил:

1/ Обязательно береги и расти сына.

2/ Помогай Татке ^[58]

3/ Примирись со всеми неудобствами военного времени, не будь чрезмерно требовательна к товарищам.

4/ Целуй Витика от моего имени каждый день

5/ Не волнуйся, если по отчаянию потеряем возможность переписываться

6/ Помни о семье, обо мне.

Итак, дорогая, крепенько тебя целую. Как вы добрались, я уже не спрашиваю. Знаю, знаю, что очень неважно, знаю, что пришлось измучиться, знаю, что устроились не совсем хорошо, но ничего не поделаешь — время такое. Помни, что многим нашим товарищам будет жить значительно хуже, а может быть некоторым уже и живется. Большую надежду возлагаю на Матильду Андреевну ^[59]. Очень благодарен ей за согласие поехать с тобой и взять на свои руки Виктора. Виктора не балуйте, с пеленок приучайте его к физическим недомоганиям. Суровая зима должна его закалить. Одним словом, ты знаешь мое здоровье, мою выносливость. Пускай он будет таким, но физически сильнее.

Таточка пускай останется с Аней, а когда и Матильда Андреевна сдаст в ее силах, отдай Витьку Ане. Поверь, дорогая, что это тебя от Виктора не оторвет, он всегда будет твой, но ты можешь быть вполне спокойна, что он получит нужное воспитание. Тебя это предложение может несколько обидеть, но если ты знала бы, как Аня любила и любит меня, ты бы простила мне за мою дерзость.

Где наши ленинградцы, я еще не знаю. Тов. Крепчеву ^[60] оставляю письмо на их имя, но когда дойдет до них, не знаю.

Помогай им деньгами. Как я уже тебе говорил, зар. плату за июль месяц я уже получил и передал Матильде Андреевне. Прошу тебя оформить.

В последующие месяцы ты будешь полностью получать мою зарплату 1900. 1000 рублей переводи им, я полагаю, хватит 900 + 900 твоих.

Вот и все, дорогая Зинуша.

Прости за некоторые вопросы моего письма, но сама понимаешь. Может быть я зря навожу панику, но попросить тебя об этом я должен.

Крепко, крепко тебя целую. До скорого свидания.

Твой Витя.

Крепко поцелуй Викторчика. Называй его своим именем.

Крепко целуй Матильду Андреевну. Спишись с Соней — он ^[61] рядом. Передавай мой привет и поцелуй всем Косухиным.

Ириша осталась в Москве, работает в особом отделе.

Виктор».

Оригинал второго письма нам, к сожалению, найти не удалось — приходится пользоваться текстом, помещенным в книге «Право на бессмертие»:

«Мои дорогие мама, Аня и Татка!

С большой горечью я сознаю невозможность нашей встречи после долгой разлуки, тем более, что нас ждет новая, столь же продолжительная… Знаю, как вам хотелось увидеть меня, поверьте, и у меня болит душа. Но сейчас, когда советскую землю оскверняют фашистские варвары, я не могу быть в стороне от великой войны, на которую поднялся весь народ. Сегодня я выезжаю на фронт. Бесконечно счастлив, что буду лично участвовать в священной борьбе за честь и свободу нашей Советской Родины. Тысячи проклятий Гитлеру! Отольются ему наши слезы, сторицей заплатит он за кровь и страдания народа…»

Слово «приходится» мы использовали не от какого-то ущемленного авторского самолюбия — мол, кто-то до нас уже его опубликовал, но потому, что тексты писем в книге «Право на бессмертие» не совсем соответствуют оригиналу. Подчас видна редактура — и довольно-таки основательная. Мы ранее говорили об этом, но вот еще один свежий, так сказать, пример. Письмо Лягина жене, приведенное нами выше, в книге начинается так:

«Дорогая Зиночка!

Сегодня я выезжаю. Настроение приподнятое, все мои помыслы только об одном — как лучше выполнить порученное мне задание…»