Виктор Лягин. Подвиг разведчика - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бондаренко cтр.№ 20

Виктор Лягин, однако, туда не попал — возможно, по причине недостаточного знания языков. «В совершенстве иностранными языками не владею», — писал он в автобиографии, датированной 7 апреля 1938 года. Впрочем, пробел этот в своем образовании он сумеет исправить достаточно скоро. К тому же первоначально считалось, что ШОН будет заниматься «подготовкой разведчиков для работы в капиталистических странах с нелегальных позиций».

Стоит отметить, что высшее руководство страны обращало в то время на разведку особое внимание. «В 1938 году… было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) “Об улучшении работы Иностранного отдела”. <…> Одно из важнейших указаний Политбюро касалось кадров для работы в разведке. Потребовав тщательного отбора будущих разведчиков, проверки их через ОГПУ и парторганизации, Политбюро, констатировав важность особого внимания к социальному происхождению сотрудников разведки, ориентировало учитывать их национальность, иметь в виду, что националистические настроения могут стать источником измены и предательства» .

Но пока еще, как можно понять, ни о какой разведке разговора не шло. Вот что впоследствии рассказывал про учебу тот же генерал-лейтенант Виталий Павлов:

«В столице все прибывшие из провинции собирались в Большом Кисельном переулке, где помещались Центральная школа (ЦШ) НКВД и общежитие слушателей. Поначалу нас тщательно обследовала медицинская комиссия. <…> После освидетельствования нам выдали обмундирование, пропуска в Центральную школу и клуб НКВД на Большой Лубянке, зачислили в учебные группы и определили в общежитие…

В основном “новобранцами” были молодые люди моих лет или года на три-четыре старше. Были, однако, и представители более зрелого возраста…

Все мы были новичками в разведке и пока познавали ее суть только из лекций и бесед на семинарах. Лекторами и преподавателями в основном были практические работники различных подразделений НКВД, в том числе и внешней разведки.

Учебный процесс набирал обороты, мы охотно втягивались в него, но плавный ход учебы стал все чаще прерываться внезапными исчезновениями преподавателей и лекторов. Вчера мы еще с большим интересом слушали лекцию кого-либо из руководящих работников контрразведки или внешней разведки, а сегодня обещанного продолжения не состоялось, так как этот человек оказался “врагом народа”, “шпионом” или кем-то вроде этого. Такие случаи, естественно, вызывали у нас недоуменные мысли: как могло быть, что в органы государственной безопасности, которые призваны разоблачать шпионов и диверсантов, проникло так много вражеских агентов? Вразумительного ответа мы не получали.

Среди лекторов были и сотрудники внешней разведки, которые, как мы впоследствии убедились, не только учили нас “уму-разуму”, но и очень внимательно присматривались к каждому слушателю. Особенно дотошным был, я бы сказал, исполняющий обязанности начальника ИНО ГУГБ НКВД СССР Сергей Михайлович Шпигельглас ^[16]. К сожалению, и он был репрессирован в 1939 году» .

О том же самом писал в своих воспоминаниях и другой бывший слушатель ЦШ НКВД СССР Елисей Синицын ^[17], также обучавшийся в ней одновременно с Виктором Лягиным:

«Я явился по адресу в Центральную школу (ЦШ), где приемная комиссия без лишних формальностей зачислила меня в слушатели. В школе преподавали старые, опытные работники контрразведки, уцелевшие от массовых репрессий. Правда, позднее, в 1938 году, все они были расстреляны как враги народа. Целью обучения были основы видения контрразведки, вербовка агентуры во враждебной социальной среде, методы и способы наружного наблюдения, задержание и арест шпиона» .

Хотя 25 ноября того же самого 1938 года наркомом внутренних дел был назначен Лаврентий Павлович Берия, до этого бывший первым заместителем наркома и руководителем Главного управления госбезопасности, и, как считается, волна репрессий резко пошла на убыль, аресты и расстрелы, в том числе и сотрудников органов НКВД, продолжались. Конечно, костоломов-палачей — как времен Гражданской войны, так и ягодо-ежовского призыва — не жалко. Но жертвами произвола нередко становились и совершенно невинные люди, которые к тому же могли бы еще принести Советской стране немалую пользу. Но такова, к сожалению, была государственная политика всеобщего устрашения… Подтверждением тому — эпизод из воспоминаний Павла Анатольевича Судоплатова ^[18]:

«В начале войны мы испытывали острую нехватку в квалифицированных кадрах. Я и Эйтингон ^[19] предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности…»

Обрываем цитату, чтобы напомнить, что в подавляющем своем большинстве эти сотрудники сидели по обвинению в шпионаже в пользу разведок самых различных стран: Великобритании, Польши, Японии, а также — обратим особое внимание! — Германии и Италии, то есть тех государств, с которыми СССР уже вел войну…

«Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:

— Вы уверены, что они нам нужны?

— Совершенно уверен, — ответил я.

— Тогда свяжитесь с Кобуловым ^[20], пусть освободит. И немедленно их используйте» .