Английские короли - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Эрлихман cтр.№ 36

Однако баронам не пришлось попользоваться обретенной властью. Против них выступил союз городов, церкви и мелких рыцарей — всех, кто боялся возвращения феодальной анархии и дорожил достигнутым за годы правления Плантагенетов относительным миром. Этот союз побудил короля издать в 1259 году новые Вестминстерские провизии, защищавшие интересы рыцарства и городов. Вскоре, однако, часть рыцарей и горожан выступила против короля в союзе с баронами. Началась десятилетняя «баронская война», вновь принесшая в Англию смерть и разорение. В конце ее Генрих уже фактически уступил своему наследнику Эдуарду власть, которая всегда была ему в тягость. В последние годы жизни король постоянно молился, носил власяницу и выходил из дворца только в церковь. Умер он 16 ноября 1272 года, завещав похоронить себя в гробу короля Эдуарда Исповедника. Возможно, это странное желание было продиктовано старческим слабоумием. Его правление было полно знаменательных событий, но участие в них самого Генриха было довольно незначительным. Совсем иным стало царствование его сына Эдуарда I, чья яркая, противоречивая личность отражалась буквально в каждом шаге королевской власти.

Сын Генриха III Эдуард имел три прозвища. Самым популярным и невыразительным из них было «Лонгшенкс» (Длинное Стремя) — король отличался высоким ростом. В его гробнице, вскрытой в 1774 году, нашли скелет высотой 182 сантиметра. Еще его называли «Цвет рыцарства», поскольку до самой старости никто не мог одолеть его ни на поле боя, ни на турнире. Сила ног его была такова, что он ни разу в жизни не вылетал из седла. Ему не было равных во владении мечом и копьем, в стрельбе из лука и в прочих воинских искусствах. Вся жизнь его прошла в захватнических войнах, о чем говорит третье прозвище Эдуарда — «Молот шотландцев». Завоевание Шотландии было самым славным и самым недолговечным предприятием короля.

С детства Эдуард отличался необычайной удачливостью. В девять лет он как-то беседовал с придворными во дворце и вдруг встал и вышел. Через минуту на то место, где он сидел, упал сверху тяжелый камень. В Париже молния ударила совсем рядом с королем, убив одного из слуг. При осаде Стирлинга шотландцы выстрелили в него из арбалета — тяжелая стрела угодила в седельную луку, не причинив Эдуарду никакого вреда. До самой смерти он ничем серьезно не болел и, участвуя в бесчисленных сражениях, ни разу не получил тяжелой раны. Ему, как и его предкам, были присущи приступы «анжуйского гнева», но он быстро отходил и прощал обидчиков. Не раз он щедрой рукой платил за лечение избитых в гневе придворных. Позже не раз отвешивал пощечины сыну, принцу Уэльскому Эдуарду, которого не без оснований считал неспособным к правлению. Как-то в ярости он швырнул в камин свою корону, и ее пришлось ремонтировать. В милостях Эдуард был так же неудержим, как в гневе. Он первым из английских королей начал наложением рук лечить подданных от золотухи и за тридцать лет излечил, по сомнительным подсчетам хронистов, до 20 тысяч человек.

Король был неприхотлив и в пище, и в одежде. Вместо пышных нарядов он всю жизнь носил простую куртку, отороченную мехом. Когда его спросили, почему он так скромно одевается, Эдуард ответил: «Ни разу не слышал, чтобы одежда сделала кого-нибудь лучше». Он был неплохо образован и отличался красноречием, несмотря на заикание. Уважал ученых, особенно юристов, а вот к представителям свободных искусств относился пренебрежительно. Из литературы любил только баллады о рыцарских подвигах. Не жаловал и церковников, хотя был истово религиозен. Его вера была верой воина, сознающего свою правоту и считающего своих врагов врагами Божьими. Вряд ли он раскаивался в своих многочисленных жестокостях, да и обман в интересах дела не считал большим грехом. Современник говорил о нем: «Когда он в затруднении, то пообещает все, что угодно, но после победы сразу забывает обещания». Власть была для Эдуарда превыше всего. Поразительная целеустремленность и сила воли позволили ему достичь более прочных и значительных результатов, чем Генриху II, с которым его часто сравнивали. Он впервые создал в Англии национальное государство, более прочное, чем лоскутная империя Генриха. Новые законы, завоевание Уэльса и Шотландии, перестройка армии — все это служило звеньями единого плана, в осуществлении которого Эдуард I преуспел больше всех других Плантагенетов.

Он родился 17 июня 1239 года в Вестминстере. Его появление на свет было радостным событием, поскольку королева Элеонора три года не могла произвести на свет наследника. В Лондоне и других городах были устроены праздники, и народу раздали столько подарков, что современники говорили: «Бог подарил нам этого младенца, но наш господин король выкупил его у нас». Через четыре дня после рождения младенец был крещен папским легатом Одо и получил имя в честь Эдуарда Исповедника — любимого персонажа своего рыцарственного и богомольного отца. Это подчеркнуло новые веяния: короли Англии все больше гордились английским прошлым и английской кровью. Окончательно исчезло отчуждение между англосаксами и потомками Завоевателя, и они постепенно слились в единый народ. Вскоре это вылилось во вспышки шовинизма, направленного против шотландцев, французов и всех врагов «доброй старой Англии».

Одним из восприемников Эдуарда стал его будущий враг Симон де Монфор, граф Лестерский, чья жена была теткой новорожденного. Принц воспитывался в Виндзоре под опекой Хью Джильярда, старого воина, который с четырех лет научил его владеть мечом. Наукам его учил капеллан Роберт Барнелл — став королем, Эдуард не раз пытался сделать его главой английской церкви. В пять лет мать, Элеонора Прованская, впервые вывезла сына в Европу, на открытие построенной ей по обету церкви в Болье. После морского путешествия Эдуард занемог и три недели пролежал больной; мать была вынуждена на это время поселиться в соседнем цистерцианском монастыре вместе со своими менестрелями и сокольничими. В Провансе дамы очень любили соколиную охоту, но в Англии это казалось диким. Элеонору вообще не любили в ее королевстве, считая легкомысленной и заносчивой чужестранкой; кстати, говорить по-английски она так и не выучилась. Принц не питал особой любви к матери, да и от отца был достаточно далек. Он рано осознал, что Генрих — слабый король, а сам он хотел быть сильным.

В 1247 году король попытался устроить брак Эдуарда с одной из дочерей брабантского герцога Генриха, но тот тянул время, справедливо указывая на болезненность принца. И в самом деле — в сентябре Эдуард опять слег, и король даже велел всем монахам Лондона и окрестностей молиться о его выздоровлении. После этого пять лет о принце ничего не было слышно. По-видимому, он продолжал постигать науки в Виндзоре и достиг кое-каких успехов. Во всяком случае, в 1252 году, когда Генрих назначил его графом Гаскони, перед новыми подданными предстал совсем не тот Эдуард, что прежде вечно болел и прятался за мамину юбку. Теперь это был настоящий Плантагенет — сильный, уверенный в себе, хорошо владеющий как мечом, там и словом. Воспитатели внушили принцу любовь к настоящим мужским занятиям и неприязнь к трубадурам и разряженным щеголям, которых было так много в свите матери. Эдуард питал почтение к наукам, но изящные искусства всегда были чужды ему — поэтому он после так гневался, обнаружив тягу к ним в своем сыне.