Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Юрчак cтр.№ 115

Страница

В своих рассуждениях в этом письме Александр напрямую связал эстетические символы и формы, считавшиеся «буржуазными» и бескультурными, с официальными достижениями советского социализма (покорением космоса, успехами в ядерной физике) и советским каноном русской, советской и мировой культуры (Бах, Вивальди, Чайковский, Рахманинов, Щедрин). То, что он поддерживал коммунистические идеалы и использовал для этого стандартные идеологические высказывания, не мешало ему не соглашаться с тем, как эти идеалы интерпретировались консервативными, с его точки зрения, партийными чиновниками и преподавателями. Сравнивая их негибкое понимание коммунистической эстетики с религиозной догмой, Александр настаивал на необходимости переосмыслить коммунизм в новых терминах — недогматичных, экспериментальных, эстетически гибких. Если наиболее косные партийные чиновники видели в зарубежной рок-музыке в первую очередь разлагающее буржуазное влияние, Александр видел в ней особую ориентированность на будущее, которую он также видел и в лучших примерах классической музыки, математических теорий, космических исследований и трудах Маркса и Ленина. Для него ценность этих научных, эстетических и этических областей знания была неотрывно связана с верой в важность работы по построению коммунистического общества.

Ориентация на будущее стала центральным организующим моментом всего, о чем Александр думал и писал в это время. В письме от 8 сентября 1977 года, вслед за приведенными выше мыслями о рок-музыке, он продолжил другую дискуссию с Николаем, начатую несколькими письмами раньше. Друзья полемизировали о важности тех или иных теоретических наук — в частности, о значении математической теории колец, в которой Александр начал специализироваться в институте. На замечание Николая о том, что теория колец слишком абстрактна и не имеет прямого практического применения, Александр ответил, что думать следует не о сегодняшнем дне, а о будущем:

Теория колец и теоретическая наука важны, настаивал Александр, потому что они работают на будущее — причем не сиюминутное, а дальнее, воображаемое и поэтому не менее важное для нас сегодня. Искусство и музыка важны, на его взгляд, по той же причине. В своей реакции на критические высказывания преподавательницы эстетики, приведенные в предыдущем письме, Александр обвинял ее в том, что она не знает молодого поколения, так как сидит в яме, из которой ничего нового не видно. Она не способна выбраться за рамки стереотипов авторитетного дискурса, не способна размышлять творчески и думать о будущем. Хотя юношеская вера Александра в коммунизм может показаться наивной, провинциальной и не связанной с интересами большинства его сверстников, которые существовали в различных отношениях вненаходимости с советской системой, в действительности между Александром и этими людьми было много общего. Подобно им, Александру было важно и интересно участвовать в создании новых, непредсказуемых, недогматичных смыслов, наполнявших его жизнь. И, подобно им, он знал из личного опыта, что заниматься этим можно было при условии, что ты также участвуешь в воспроизводстве стандартных форм авторитетного дискурса.

Именно ощущение того, что значительная часть западной рок-музыки ориентирована в будущее и при этом позволяет человеку переосмыслить это будущее в своих собственных терминах, делало рок-музыку столь привлекательной для Александра не только в эстетическом, но и идеологическом смысле. Не все западные группы 1970-х годов завладели воображением советской молодежи того времени в одинаковой степени. В эстетике групп, чьи альбомы легче других пересекали политическую и культурную границу Советского Союза и расходились по нему в сотнях тысяч магнитофонных копий, было что-то общее. Многие из них (хотя и не все), как мы уже отмечали, принадлежали к той или иной разновидности арт-рока, прогрессив-рока или хард-рока; их музыка не отличалась легкостью и мелодичностью; их композиции состояли из многих частей, были насыщены богатыми инструментальными аранжировками, сложным и подчас почти оперным вокалом, импровизационными вставками, частой сменой тональностей, подчеркнутыми гитарными рифами, искаженным звучанием и другими звуковыми эффектами, создающими общую атмосферу ухода от реализма, простой мелодичности, на место которых вставал эксперимент и даже чувство потусторонности. Эти свойства делали большую часть английского рока 1970-х годов столь подходящим материалом для формирования воображаемых миров вненаходимости ^[260].

Музыка этих групп резонировала в позднесоветском контексте с чем-то, о чем большинство этих групп, скорее всего, не слишком задумывалось, — с авангардно-экспериментальной, направленной в будущее эстетикой, которая когда-то была важной частью революционной культуры и во многом оставалась важной в позднесоветский период ^[261]. Желание Александра думать о далеком будущем и его тяга к экспериментированию с нестандартными формами в эстетике и науке были напрямую связаны с давней экспериментальной эстетикой революционных лет. Для Александра критическое противопоставление между «лучшими примерами рок-музыки» и советскими эстрадными коллективами, исполняющими приятные и поверхностные мелодии, не являлось противопоставлением между буржуазной и коммунистической культурами. Для него оба этих вида музыки относились к двум противоположным тенденциям, обе из которых присутствовали в самой советской системе — одна тенденция была направлена в прошлое, была основана на застывших формах авторитетного дискурса и негибкой догматичной эстетики, другая тенденция была направлена в будущее, и в ней приветствовались новаторство и эксперимент.

Страница