На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Якимович cтр.№ 59

Несмотря на такие неудачи, за два дня боев советским войскам удалось расширить прорыв, захватив все стратегические пункты в Теренттиля.

У Мустаоя противник был окончательно выдавлен за болото. В центре, на главном направлении удара, вдоль ведущей на север дороги, финны были отброшены как минимум метров на пятьсот. Правда, на правом фланге финны все еще удерживали свои 6-ю и 7-ю позиции, но повлиять на прорыв они оттуда никак не могли — ударить во фланг наступающим частям Красной армии им мешало то же самое поле, которое их и прикрывало.

В штабах обеих армий все взгляды были прикованы к крохотному пятачку суши, окаймленному рекой Тайпалеен-йоки. Первые успехи попеременно вгрызающихся в финскую оборону стрелковых полков 49-й и 150-й дивизий мало-помалу стали вырисовываться на карте в виде выступа, ограниченного с востока болотом Теренттилянсуо, а с запада — полем, простреливаемым с финских 6-й и 7-й опорных позиций.

Драматические события на востоке и на западе Карельского перешейка вызвали серьезные изменения в руководстве финских вооруженных сил. Командующий армией «Перешеек» генерал Остерманн подал рапорт об отставке. Полтора месяца командования действующей армией, напряжение последних дней, неутешительные сводки о резервах, известие о прорыве русских у Суммы и потере стратегических опорных пунктов на Тайпале вызвали окончательное разочарование в нем Маннергейма. Желание расстаться с главнокомандующим было обоюдным — после неудачной декабрьской попытки контратаки силами II армейского корпуса в центральной части Перешейка между маршалом и генералом все чаще возникали трения. Отнюдь не блестящее общее психологическое состояние командующего фронтовыми соединениями добило последнее известие: во время одного из авианалетов была серьезно ранена его жена.

Его официальный рапорт, в котором причиной отставки значилось пошатнувшееся здоровье, был подписан Маннергеймом 19 февраля 1940 года. Его место занял Хейнрикс — командующий III армейским корпусом, тем самым, подразделения которого уже третий месяц находились в неглубоких окопах Теренттиля и Кирвесмяки. В свою очередь, ответственность за финские войска от Тайпале до Вуоксы теперь легла на генерал-майора Пааво Талвела, недавнего победителя советских дивизий в Толваярви.

В тот же роковой день 19 февраля, когда Маннергейм предпринимал действия по реорганизации высшего руководства войсками, из его штаба в Миккели командиру 7-й пехотной дивизии Вихма была отправлена телеграмма: «Я восхищаюсь мужеством, жертвенностью и выносливостью, с которыми 7-я дивизия и все подразделения на Тайпале отразили атаку противника. Я надеюсь, что дивизия героически удержит позиции и отбросит противника в тех местах, где он смог прорваться» ^[75].

И Вихма, и начальник штаба Эрнроот в полной мере понимали, что, несмотря на ободряющие слова послания старого маршала, общий смысл его мыслей один — «стоять до конца, и помощи не ожидать». Неопределенность ситуации, когда все силы были брошены на попытку ликвидации прорыва в Теренттиля, усугубилась появившимся вакуумом в высшем руководстве. При наилучшем стечении обстоятельств новый командующий III корпусом мог действенно оценить ситуацию только дня через три. Вся ответственность за обстановку в эти тяжелые дни ложилась непосредственно на них.

Памятуя о тактике, которой постоянно придерживались все командиры линии Маннергейма, в измотанные батальоны вновь и вновь стали поступать приказы о возвращении потерянных позиций. Ротация подразделений ускорялась. Как уже говорилось, весьма кратковременный отдых в блиндажах прифронтовой полосы не был более безопасным, чем ночевка на передовой. В перерывах между атаками самолеты со звездами на крыльях осуществляли многочасовые бомбардировки остатков леса за Тайпалеен-йоки, а советская артиллерия довершала общую картину хаоса и разрушений.

И точность ударов артиллерии РККА росла с пугающей финнов скоростью. После усиленной разведки, производимой в течение целого месяца, многие из огневых точек противника были обнаружены. Кроме того, день изо дня повторяющиеся артиллерийские и бомбовые удары уничтожили лес и земляные насыпи, скрывавшие финские позиции в начале войны. Со стороны советских наблюдательных пунктов большая часть передовой неприятеля теперь просматривалась до самых тылов. Изменение ландшафта отразилось и в разведсводках 13-й армии: ориентир севернее финских 4-й и 5-й позиций в Теренттиля к концу января — началу февраля стал именоваться «рубленым лесом».

Спустя трое суток после «Черного дня Тайпале» артиллерийский бункер в Патониеми — защита всего западного фланга финнов, получил сразу два прямых попадания. Восьмидюймовые бетонобойные снаряды пробили его фронтальную стену и взорвались внутри, вызвав пожар масляных емкостей. К радости советских артиллеристов, черный дым пожара был хорошо виден с противоположного берега. Большая часть боеприпасов была уничтожена, два орудия были повреждены, но одно из них финны довольно быстро смогли привести в порядок. Почувствовав в начале обстрела, что огонь ведется именно по их укрытию, гарнизон ДОТа успел выскочить на открытый воздух, что спасло жизнь большинству людей из орудийных расчетов.

В конце февраля в Кирвесмяки одно из укрытий для личного состава получило сразу три прямых попадания, в результате которых погибло четырнадцать человек. Всего через день после этого похожая история случилась в Сеурахуоне — командном пункте, построенном еще в начале войны недалеко от 4-й позиции в Теренттиля. Первый снаряд угодил в заднюю часть блиндажа. По приказу офицера находившиеся в нем солдаты кинулись к выходу, но в этот момент еще один снаряд попал в ведущую к блиндажу траншею, в которой были складированы «касапанос». Несколько килограммов тола мгновенно сдетонировали, засыпав пытавшихся спастись финнов твердыми, как камень, осколками мерзлой земли и обломками окопной опалубки. Через несколько минут третий снаряд в щепки разнес остатки глубокого укрытия, прекратив доносившиеся из руин стоны.

Эти трагические случаи каждый в отдельности могли бы вызвать шок, если бы все эти события не происходили на фоне кровопролитного сражения на всем плацдарме. После каждой контратаки командиры финских рот вновь и вновь пересматривали списки личного состава, вычеркивая людей, пополнивших госпитали или отправленных в тыл на захоронение. Чем интенсивнее шли бои, тем чаще в списках стала попадаться отметка «пропал без вести». В мясорубке боя от многих солдат не оставалось практически ничего.

Безусловным являлся и тот факт, что по сравнению с потерями советской стороны у финнов их было значительно меньше. Но людские резервы не могли даже сравниваться, и сражающиеся полки 49-й и 150-й дивизии постоянно пополнялись личным составом, который опять пополнял списки убитых и раненых. Только один 222-й полк за семь дней боев с 8 по 15 февраля потерял сто шестьдесят солдат убитыми и более полутысячи ранеными, 756-й полк — тридцать пять командиров и более шестисот рядовых убитыми и ранеными.

Время от времени опорные позиции, за которые шел бой, оставались абсолютно пустыми, и когда это обнаруживалось, первые, кто их достиг, и становились хозяевами положения. Так, в один из февральских дней переходящая из рук в руки «четверка» полдня была «ничьей». Необстрелянное пополнение из 21-й дивизии очередной раз покинуло ее, не выдержав напряженного сидения в окопах под огнем советской артиллерии. Начавшие атаку красноармейские роты также не могли подступиться к ней из-за сильного артиллерийского огня, но уже с финской стороны. В конце концов финны оказались проворнее, и посланная на позицию ударная группа с радостью обнаружила, что сражаться не с кем. Впрочем, через некоторое время атака красноармейцев повторилась, и опять смерть собирала свою обильную жатву. Из-за больших потерь, вызвавших дефицит воюющих ресурсов, занимаемые подразделениями 15-го стрелкового полка с декабря месяца «лес Пярсинена» и «роща Народной школы» (в советских документах ставшие именоваться как «роща „Сапог“» и «Березовая») также в какой-то момент оказались абсолютно пустыми. Спохватившись, что финны скоро могут их занять и тем самым зайти в тыл наступающим войскам, комиссар полка Егоров сумел набрать группу всего из сорока человек из комендантского, химического и дегазационного взводов, которая стала вести боевое охранение восточного фланга 49-й дивизии.