Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Яковлев cтр.№ 80

Однако, как замечает Дж. Маршалл, в своих размышлениях на этот счет Локк ориентировался не на Франциска Меркурия ван Гельмонта, выстраивавшего последовательность: полнота язычников 1702 г., обращение евреев 1732 г., миллениум 1777 г., а на Исаака Ньютона, считавшего временем возвращения евреев в Иерусалим 1895–1896 гг., а последними днями – отрезок между 2000 и 2050 г. И поэтому, полагает Маршалл, хотя Локк и называл иудаизм «ложным» и «абсурдным», а христианство единственной истиной и единственным путем спасения, его практический толерационизм распространялся и на евреев, обращение которых он не считал стоящим, так сказать, на сегодняшней повестке дня, а отодвигал на несколько столетий в будущее [454] . К этому следует добавить, что в каком-то смысле весь локковский толерационизм – это на самом деле толерационистский конверсионизм, т. е. политика мягкой, толерантной, «уговаривающей» христианизации не только евреев, но также мусульман, язычников (перед мысленным взором Локка стояли прежде всего американские индейцы) и, наконец, главного врага – нетерпимых, жестоких, воинственных и антихристианских «папистов».

Как отмечает Янг в своем исследовании круга Гартлиба, члены которого придерживались в принципе тех же взглядов, это был не «филосемитизм», как принято говорить, а своего рода «интеллектуальный колониализм» [455] . За этими взглядами стояли вполне возвышенные представления: подобно тому как «все металлы стремились стать золотом, более того, им было предначертано стать золотом… евреям (и, с точки зрения некоторых людей, язычникам) было предначертано доразвиться до христиан. Колонисты, пансофисты и алхимики действовали всего лишь как катализаторы, помогая остальному Творению на провиденциально предопределенном пути» [456] .

Возвращаясь к характеристике голландского контекста, можно сказать, что на практике «Нидерланды были в религиозном смысле самым толерантным обществом в Западной Европе» [457] , несмотря на законодательство, ограничивавшее права католиков, антитринитариев, евреев, меннонитов, квакеров и лютеран. Это общество имело соответствующую репутацию, служило образцом и источником вдохновения для приверженцев толерационистских идей, большинство которых сформировалось во второй половине XVI – начале XVII в. в среде гонимых религий, конфессий и сект. В Нидерландах на протяжении XVII в. можно было наблюдать периодические вспышки нетерпимости, однако властям удавалось погашать такого рода конфликты.

Самой нетолерантной конфессией в 1680-1690-х гг. в Нидерландах, как и в Англии, стали французские кальвинисты, бежавшие от репрессий Людовика XIV, но продолжавшие считать толерантность губительной, а социнианство и другие секты опасными ересями. В 1690 г. синод валлонских церквей в Амстердаме призвал к «единообразию» и осудил тезис о том, что «магистрат не имеет права, пользуясь своею властью, подавлять идолопоклонство и препятствовать распространению ереси» [458] . «Подавлению» подлежали и «еретические» труды, пропагандировавшие толерантность.

К концу XVII в. одним из главных аргументов в пользу толерантности был торгово-экономический расцвет Голландской Республики. Это связывали с тем, что страна открывала широкие возможности для деятельности граждан, не предусматривавшие не только религиозных, но и иных ограничений, кроме, разумеется, моральных: кальвинистская реформатская церковь пристально следила за строгим соблюдением законов, запрещавших «либертинизм», связывая имморализм с атеизмом и проявляя, по словам одного современника, «двойное пуританство».

Нидерланды в XVII в. стали самым крупным центром издательской деятельности, здесь печаталось все, что было запрещено в других странах, например в Англии, где существовала цензура, а издатели иногда по нескольку лет сидели в тюрьмах за книги, напечатанные без разрешения. Тем не менее упоминание Локком в «Epistola de Tolerantia» социниан (т. е. антитринитариев) как конфессии, имеющей право на толерантность, было рискованным тезисом даже в голландском контексте и могло навлечь на автора, если бы стало известно, кто он, и будь на то воля властей, серьезные неприятности.

Правда, как и многие другие трактаты, в том числе принадлежавшие социнианам, «Epistola» была напечатана анонимно. Другим способом избежать требований цензуры была особая издательская практика – ставить на титулах вымышленные типографии и места изданий, что спасало от возможных, хотя и не обязательно неминуемых, штрафов и наказаний. В Нидерландах тоже существовала цензура, прежде всего направленная против антитринитариев, однако, как и повсюду в этой стране, она не обязательно влекла за собой репрессии.

Благодаря этому именно здесь возникла и воплотилась в реальность идея транснациональной, или, лучше сказать, вненациональной республики – «Republique des Lettres», с ее книгами и журналами, с обязанностями граждан по распространению информации о новых книгах и научных открытиях, с их равенством, не считающимся с положением в обществе. Это была интеллектуальная родина для людей, вынужденных оставить родные места, в чем, собственно, и состояла особенность воплощения идеи такой республики поколением 1680-х гг. (поскольку, разумеется, сама идея появилась еще в античности и с тех пор имела множество исторических воплощений).

Одной из центральных фигур интеллектуальной республики, созданной поколением 1680-х гг., был Жан Ле Клерк. Под угрозой преследований Ле Клерк бежал в начале 168o-x гг. из кальвинистской Женевы в Лондон, однако сумел найти для себя место лишь среди арминиан в Нидерландах. В 1683 г. Лимборх устроил его профессором Ремонстрантской семинарии в Амстердаме. Локк познакомился с Ле Клерком благодаря Лимборху зимой 1685–1686 гг.

Среди других участников «республики» можно назвать также гугенотских беженцев неортодоксального склада Шарля Ле Сена, Исаака Папена, Анри Баснажа де Боваля, Пьера Бейля, а также Ноэля Обера де Верее – неортодоксального французского католика, ставшего на какое-то время неортодоксальным протестантом. В 1689–1690 гг. Папен перешел в католицизм, а Обер вернулся в лоно католической церкви. По мнению некоторых историков, Папен мог быть французским шпионом, начавшим свою деятельность в Бордо, в доме приютившего его Уильяма Попля [459] . В 1680-х гг. все эти и многие другие диссиденты публиковались анонимно или под псевдонимами, опасаясь экстрадиции, похищения или даже убийства.

Нидерландская группа, включая Локка, была объединена одной целью – распространения идей всеобщей толерантности и отличалась высокой степенью сплоченности и взаимной поддержки. Члены ее периодически встречались для обсуждения как своих, так и чужих работ, касавшихся толерантности или научных исследований, предлагая, после чтения рукописей и перед их выходом в свет, исправления или дополнительные аргументы. В этом круге можно было найти помощь в издании и переводе собственных трудов. Связи, объединявшие этих и множество других заинтересованных в толерантности людей, например коммерсанта и квакера Бенджамина Ферли или унитария Томаса Фирмина, образовывали особую толерационистскую культуру.

Важную объединительную роль играли три журнала «республики», а именно «Nouvelles de la Republique des Lettres» (Бейля), «Bibliotheque Universelle et Historique» (Ле Клерка; выходил с 1686 по 1693 г. затем в виде «Bibliotheque Choisie», с 1703 по 1713 г., и «Bibliotheque Ancienne et Moderne», с 1714 по 1727 г.) и «Histoire des Ouvrages des Sçavans» (Баснажа де Боваля).