Польша против СССР 1939-1950 - читать онлайн книгу. Автор: Елена Яковлева cтр.№ 24

Впрочем, не будем забегать вперед. По заключенному в 1941 г. в Лондоне соглашению, вооружение для польской армии должна была поставлять Англия. Тем не менее время шло, а из туманного Альбиона ничего, кроме тумана, не поступало. В конце концов советское командование выдало из своих запасов вооружение на оснащение целой дивизии, чтобы, завершив формирование, она могла быть направлена на фронт. В течение нескольких месяцев в учебных лагерях в Бузулуке и Татищеве были сформированы сразу две дивизии, потом еще четыре, по 11 тысяч человек каждая. Планировалось также сформировать и 30-тысячный контингент вспомогательных и резервных частей. Но не стоит забывать, что это был самый тяжелый период войны, а потому снабжать, обучать и вооружать польские войска было весьма непросто и не все шло гладко и в срок. В результате только лишь в феврале 1942 г. наиболее укомплектованная 5-я дивизия стала достаточно боеспособной, и естественно, что советская сторона выдвинула требование об отправке ее на фронт. Чему воспротивился Андерс, выдвинувший в качестве аргумента тот, что данная дивизия не обладает всем вооружением, полагающимся по штату. Тем временем ситуация на фронтах, где в одиночку сражалась Красная армия, становилась все напряженнее.

В отличие от своих несговорчивых подчиненных премьер-министр эмиграционного правительства и главнокомандующий генерал Сикорский мыслил на перспективу и понимал, что означает участие польской армии в боях вместе с РККА. Хотя и он, вне всяких сомнений, не был другом СССР, но находил в себе мудрость преодолевать неприязнь ради главной цели. А потому создание и содержание в СССР сильной польской армии было с его точки зрения, необходимым, так как по окончании немецкой оккупации данный фактор сыграл бы несомненно важную роль в послевоенном государственном устройстве Польши. Увы, ни ослепленный ненавистью и к СССР и к России Андерс, ни большинство его офицеров этого шанса не разглядели. Именно в 1942 г. Сталин был как никогда заинтересован в военной помощи: немцы продвигались к Кавказу и Волге, а потому участие польских вооруженных сил в обороне юга СССР в создавшейся критической ситуации было бы оценено по достоинству. Но Андерсу было не до этого. А после уже и сам Сталин не склонен был к особым компромиссам. Что и понятно, война ведь мало-помалу разворачивалась в сторону Германии и без поляков, и без второго фронта.

А спустя каких-то девять месяцев уходящая в Иран «доблестная» польская армия уничтожала в Красноводском порту ненужное ей снаряжение, а польские офицеры с презрением швыряли в воды Каспия ставшие им ненужными «большевистские» рубли. Позднее этот «акт героизма» — не купишь, мол, нас большевистскими «деревянными» — даже воспел советский поэт Б. Слуцкий. Не ведал, наверное, сколь сильны были антисемитские настроения в андерсовской армии, как в лесах Белоруссии партизаны-поляки стреляли партизан-евреев. А знал бы, глядишь, не вдохновился. И хотя поэзия — штука тонкая, возвышенная и подвластная порывам, неплохо было б тому же Слуцкому и еще один факт учесть: тогда же, перед уходом в Иран, польские «романтики» из 5-й дивизии Андерса сдали оружие, которым они ни разу не воспользовались и которое получили от большевиков в дни битвы под Москвой, когда в нем, этом оружии, так нуждались и части Красной армии, и плохо вооруженные ополченцы.

Так может, настроения в среде военнослужащих армии Андерса не были известны советским органам до последнего? Вряд ли, потому что формирование армии из бывших врагов без надзора оставлено быть не могло. Так что на сей счет и раньше имелась информация, и теперь ее в различных публикациях более чем достаточно. Некий поручик Корабельский заявлял: «Мы, поляки, направим оружие на Советы... Мы вместе с Америкой используем слабость Красной Армии и будем господствовать на советской территории» ^[49] и пр.)

То что это были не просто слова или бравада отдельных антисоветски настроенных офицеров, говорят и поздние исследования немецкого историка М. Фёдровица. По его данным, начиная с октября 1942 г. между подразделением безопасности Делегатуры эмигрантского правительства и спецподразделением гестапо проводились постоянные тайные консультации, которые наряду со снятием местных проблем, вроде перевода гестаповцев, отличившихся особой жестокостью, и т.п., привели к раскручиванию истории с захоронениями в Катыни ^[50]. Британские правительственные круги опасались в этой связи, что польское движение сопротивления может пойти на военный союз с немцами. Как, впрочем, и советские. И опасения эти покажутся отнюдь не безосновательными, если вспомнить, что Сталин знал о попытках поляков еще в 1935 г. сколотить союз с немцами, чтобы вместе воевать против СССР. Советский резидент доносил в 1935 г. о переговорах между поляками и гитлеровцами: «Конкретные цели состоят в следующем: предрешено вооруженное столкновение с СССР. Вероятным плацдармом его считается: ...на северо-западе (район действия германской армии) — Нарва, Псков, Полоцк, Лепель; район действия польской армии — Лепель — Минск, Олевск — Залещики...» ^[51].

В данном случае особую активность проявлял Абвер, который в глазах поляков не был столь одиозной организацией, как СД или гестапо. Таким образом, подразделения абвера при поддержке польской стороны смогли разработать план, согласно которому польская армия под командованием Андерса в 1942 г. должна была ударить в спину Красной армии. Немудрено, что результаты подобных исследований сегодня начисто опровергаются и польскими историками, и ветеранами польского некоммунистического Сопротивления, объявляющими их авторов клеветниками, льющими воду на мельницы КГБ и Моссад, при финансовой поддержке евреев. Вот если б они еще потрудились столь же складно объяснить один маленький эпизод. Весной 1944 г., когда большой знаток географии генерал Андерс определил наконец самый короткий путь из России на родину, проходящий почему-то через монастырь Монте Кассино, последние подразделения 2-го польского корпуса высаживались в Италии. Там-то американскому генералу Паттону и довелось свидеться со своим польским коллегой и непринужденно перекинуться с ним парой фраз, впоследствии запечатленных в воспоминаниях: «...улыбаясь он (Андерс. — Прим. авт.) сказал мне, что если его корпус попадет между немецкой и русской армиями, то ему будет трудновато определиться, с какой из них ему больше хотелось бы сражаться» ^[52].

Ну, что ж, по крайней мере, в чем генералу Андерсу не откажешь, так это в постоянстве его ненависти к России. Допустим, у него имелись для этого основания — репрессии и прочее, о чем мы уже неоднократно говорили. Больше того, вполне вероятно, что подобные же чувства обуревали многих из его армии, поскольку значительное время они провели в лагерях, тюрьмах и в спецпоселениях, недоедали, страдали от болезней и принудительного труда. И все же не следует упускать из вида и то обстоятельство, что подавляющее число этих людей изначально, еще в межвоенной Польше, росло и воспитывалось в атмосфере антирусских настроений, как в с семье, так и школе, о чем свидетельствуют, к примеру, откровенные высказывания бывшего президента Польши Войцеха Ярузельского: «Моя семья по происхождению с востока Польши; наш настрой всегда был антирусским и позднее антисоветским» ^[53]. И, как теперь видится еще более ясно, этого своего отношения к СССР/России они, за редким исключением, не изменили и изменять не собирались, несмотря даже на общего врага. Характерно в этом смысле донесение начальника политуправления Западного фронта о настроениях поляков, мобилизованных в РККА и служивших в ней в 1941 г.: «Красноармейцы 232 стрелковой дивизии Козловский, Колнацкий, Тревуловский (все поляки) восхваляли Гитлера» ^[54].