Бывшие люди. Последние дни русской аристократии - читать онлайн книгу. Автор: Смит Дуглас cтр.№ 15

Граф Александр Шереметев, сводный брат графа Сергея, по настоянию жены купил несколько десятин земли в Финляндии, на тот случай если положение дел в России станет еще хуже. Некогда решительный защитник старого порядка, отныне Александр изображал себя жертвой царизма. В апреле он направил А. И. Гучкову, военному министру Временного правительства письмо, в котором, в частности, говорилось: «Великое по своей духовной мощи Временное правительство мощным и не менее великим переворотом создало себе нерукотворный памятник». Александр предложил Временному правительству использовать его «авиационную дружину» для военных нужд и сожалел, что по возрасту (ему было 55 лет) и нездоровью не может сделать для новой власти большего. Он отказался от титулования «графом» и гордо именовал себя «русским гражданином».

Особенность Февральской революции состоит в том, что дворянство, люди, которые более всех теряли с падением самодержавия, приветствовали революцию или по крайней мере приняли ее. Дворянство сплотилось вокруг нового правительства ради объединения страны и решения главной национальной задачи – войны с Германией. В их глазах революция завершилась с падением самодержавия, и долг всякого русского состоял в солидарной защите родины от внешнего врага и внутреннего хаоса.

Более полувека граф Сергей и его семейство праздновали пасху в Фонтанном доме. В том году московские родственники уговаривали их оставить Петроград и присоединиться к ним, ибо жизнь в Москве была спокойнее. Граф Сергей отказывался нарушить обычай, поэтому в ночь на 1 апреля они отметили главный церковный праздник как в прежние годы. И только 10 апреля граф и графиня Шереметевы с семьей отправились из Фонтанного дома на Николаевский вокзал. Повсюду были толпы солдат с красными флагами. В половине девятого поезд тронулся. «Благодарение Богу! Покидаем смрадный, преступный Петроград», – записал граф Сергей в дневнике.

За неделю до отъезда Шереметевых из Стокгольма на Финляндский вокзал пришел поезд, на котором после шестнадцати лет эмиграции вернулся в Россию Ленин. В своих «Апрельских тезисах» он выступал за перерастание революции в социалистическую; превращение «империалистической» войны в «классовую» войну пролетариата против буржуазии; передачу всей власти советам; конфискацию и национализацию земель; ликвидацию полиции и армии, которая должна быть заменена «всеобщим вооружением народа»; создание единого национального банка под контролем советов, а также контроля советов за всеми средствами производства и распределением продуктов. Товарищи по партии и остальные левые нашли эти идеи нелепыми, сойдясь во мнении, что, проведя много лет в эмиграции, Ленин оторвался от российской реальности.

Временное правительство оказалось неспособным остановить сползание страны к беспорядку и беззаконию; неуважение к власти, пришедшей на смену самодержавию, продолжало расти. В первые дни мая Керенский сменил военного министра Гучкова. Стремясь переломить ситуацию на фронте, он вопрошал: «Неужели русское свободное государство есть государство взбунтовавшихся рабов? Наша армия при монархе совершала подвиги: неужели при республике она окажется стадом баранов?» Между тем генерал Брусилов утверждал, что «солдаты хотели только одного: мира, чтобы отправиться по домам, ограбить помещиков и зажить свободно, не платя никаких податей и не признавая никакой власти».

26 марта «Новое время» опубликовало письмо князя Евгения Трубецкого из Калуги: «Деревня существует без суда, без управления, милостью Николая Угодника. Говорят, что мы спасемся глубокими снегами да распутицей. Но долго ли это продержится? Скоро злые элементы поймут, какие выгоды можно извлечь из беспорядка».

17 марта газета «День» сообщила, что недалеко от Бежецка крестьяне заперли местного помещика и сожгли его в усадебном доме. Сообщения о погромах и беспорядках стали поступать из губерний одно за другим. 3 мая «Новое время» напечатало рассказ о мятеже, охватившем город Мценск Орловской губернии. В течение трех дней около пяти тысяч солдат и крестьян устраивали пьяные дебоши и сожгли несколько близлежащих усадеб. Буйство началось, когда группа солдат, искавшая оружие в поместье Шереметевых, нашла огромный винный погреб. Напившись, они разгромили барский дом, а когда слухи о происходящем распространились, к ним присоединились крестьяне и солдаты гарнизона. Войска и даже некоторые офицеры, присланные для прекращения беспорядков, примкнули к погромщикам. Городские обыватели не решались вечером выходить из дому, поскольку на улицах орали, пели и пьянствовали толпы людей, вооруженных винтовками и ножами.

Разоренная усадьба

«Еще летом 17 года… – писал позднее Иван Бунин, – сатана каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода». Черниговский крестьянин Антон Казаков утверждал, что свобода означает право «делать что хочешь». В июне помещик, живший близ деревни Буерак в Саратовской губернии, был застрелен в своей усадьбе, а его слуги задушены. Все вещи из дома были украдены. Через месяц восьмидесятилетний сын Ивана Киреевского, основателя славянофильства, был убит вместе с женой в своем имении группой дезертиров, собиравшихся завладеть его коллекцией книг и древностей. В Каменке, имении графини Эдиты Сологуб, взбунтовавшиеся солдаты растащили библиотеку на самокрутки.

Весной и летом провинция была полна «гастролеров», приезжих агитаторов-дезертиров. Даже советские историки признают их решающую роль в науськивании крестьян к нападению на помещиков.

В усадьбе Веселая «перемены были трудноуловимы, их было сложно описать, но они несомненно мрачно надвигались, – вспоминала Мария Кащенко. – Два старых кучера, целуя нам руки с обычной искренней почтительностью, испытывали неловкость и оглядывались по сторонам, как если бы опасались, что кто-то их увидит. В доме начали пропадать вещи – шарф, блузка, флакон одеколона; слуги стали перешептываться кучками и замолкали, когда кто-нибудь из нас приближался».

Алексей Татищев рассказывал, как в фамильное имение Ташан в Полтавской губернии пришла депутация крестьян поговорить с его теткой. Крестьяне ждали на открытой мраморной террасе, презрительно сплевывая на нее. А одна крестьянка, когда ее попросили не запускать коров в сад, взошла на террасу, задрала юбку и испражнилась прямо перед теткой Татищева, после чего велела хозяйке самой пасти своих коров.

Бунин уехал из Петрограда в родовое поместье Глотово в мае 1917 года. Однажды ночью в соседней усадьбе загорелся амбар, потом еще один. Крестьяне обвинили в поджоге помещика и нещадно его били. Бунин пошел за него заступиться, но толпа закричала, что Бунин защищает «старый режим», и не стала его слушать; одна женщина назвала Бунина и всю его породу «сукиными детьми», которых «следует бросить в огонь». Бунин испытывал глубокое чувство душевной связи с родовым имением, но к середине октября положение сделалось слишком опасным, и оставаться в деревне он уже не мог.