Бывшие люди. Последние дни русской аристократии - читать онлайн книгу. Автор: Смит Дуглас cтр.№ 10

Примирение Павла Шереметева с монархическим государством во время революции отражало общее настроение дворянства: многие прежние критики самодержавия, напуганные революционными эксцессами, направленными уже против них и всей привилегированной России, теперь ощутили, что только власть защищает их от бескрайней враждебной стихии. Правда, это примирение не было ни всеобщим, ни продолжительным. И лишь немногим было ясно, что дворянство ожидает гораздо более жестокое будущее, нежели то, какое наметил Чехов в пьесе «Вишневый сад». Одним из таких провидцев был Иван Алексеевич Бунин, которого называли «последним великим дворянским писателем». Бунины – старинный и некогда богатый аристократический род, который ко времени рождения Ивана Бунина (1870) пришел в упадок. Отец Бунина, ветеран Крымской войны, спустил свое и женино состояние на вино, карты и охоту. Брат Бунина Юлий, видный журналист, был связан с «Народной волей». В 1884 году он был арестован, год провел в заключении, а затем освобожден под надзор полиции и жил в семейной усадьбе.

Иван Бунин приветствовал октябрьский манифест, однако его надежды на будущее потускнели после известий о еврейском погроме в Одессе. В 1906 году он наблюдал крестьянские волнения под Тулой и Орлом, а семья вынуждена была бежать из усадьбы, разгромленной крестьянам. Иллюзии относительно природной доброты народа улетучились; писатель решительно выступил против того, что считал фантазиями образованных классов относительно крестьянства: «Ни в какой стране нет такого разительного противоречия между культурной и некультурной массой, как у нас», – утверждал Бунин. С равным презрением относился он к элите, называя «столпов общества» «мусором», и не поддерживал славянофильские идеи относительно русской уникальности и особой миссии. Свое мрачное пророчество Бунин представил в 1911 году в повести «Суходол», которая посвящена истории старинной дворянской семьи, подобно бунинской, пришедшей в упадок. В конце повести последние следы дворянского рода стираются с лица земли. Семейные портреты, письма и, наконец, господский дом исчезают от небрежения, краж и пожара. Могилы зарастают сорняками, а надгробия, на которых нельзя разобрать надписей, уходят в землю. Критики заклеймили Бунина прозвищем «испуганный дворянин», однако время доказало его правоту.

В 1906 году волнения в деревне были подавлены вооруженной силой, но жестокость, с которой бунт был подавлен, лишь усиливала стремление крестьян отомстить. «Деревня и усадьба противостоят друг другу как два вражеских лагеря», – сообщала группа обеспокоенных дворян премьер-министру П. А. Столыпину.

Революционный террор усилился. С января 1908-го по май 1910 года было совершено 19 957 террористических актов и революционных «экспроприаций»; были убиты 732 правительственных чиновника и 3051 обыватель, еще 4000 ранены. В апреле 1902 года эсер, переодетый офицером, пятью выстрелами в упор убил министра внутренних дел Д. С. Сипягина, свояка графа Сергея Шереметева; в июле 1904 года министр внутренних дел В. К. Плеве погиб в результате взрыва бомбы, брошенной террористом в его карету; через год бомбу бросили в экипаж великого князя Сергея Александровича, от которого остались одни кровавые ошметки; а в 1911 году двойной агент застрелил в киевском оперном театре премьер-министра П. А. Столыпина.

Ощущение близости конца нависло над Россией. Тем временем аристократическое общество наслаждалось светской жизнью. 1914 год был последним и самым блестящим светским сезоном. Княгиня Мария Гагарина вспоминала его как бесконечную череду вечеринок: «Будто предвидя приближение катастрофы и стремясь подавить мрачные предчувствия, весь Петербург пустился в развлечения и увеселения». Это было время «небывалой роскоши и изысканности»: повсюду были шампанское и свежие розы, лилии и мимозы, привезенные из южной Франции. Гвоздем сезона был «черно-белый бал» в доме графини Бетси Шуваловой, где в парадной форме танцевали офицеры конной гвардии. Через полгода почти все эти молодые люди были убиты на полях Первой мировой. Яркое описание тех дней оставил великий князь Александр Михайлович: «Цыгане рыдали в кабинетах ресторанов, звенели стаканы, и румынские скрипачи, одетые в красные фраки, завлекали нетрезвых мужчин и женщин в сети распутства и порока. А над всем этим царила истерия».

28 июня (нов. ст.) 1914 года Гаврила Принцип застрелил в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, запустив цепочку событий, которые через месяц привели к началу мировой войны. Известие о войне было встречено в России патриотическим подъемом, в тот момент нация, казалось, сплотилась вокруг престола. Князь Андрей Лобанов-Ростовский описывает, как в Петербурге подвыпившие рабочие остановили проходившего мимо офицера и расцеловали его. Но очень скоро рабочие и солдаты будут душить офицеров в смертельных объятиях. Еще в феврале 1914 года член Государственного совета предостерегал, что если война пойдет неудачно, она приведет к анархии и революции, убеждая Николая II избегать ее любой ценой. Министр внутренних дел Н. А. Маклаков предчувствовал, что массы поведут войну скорее против собственных привилегированных классов, нежели против немецких солдат; сам он в 1918 году был расстрелян большевиками. Накануне граф Витте говорил, что если Россия совершит такую глупость и ввяжется в войну, это будет означать неминуемый крах. В августе «мэр» сделал в дневнике пророческую запись: «Каков бы ни был для нас исход войны, а нашему поганому режиму настал конец».

Ленин тоже был уверен, что война положит конец царизму. Он занял так называемую «пораженческую» позицию в надежде, что война приведет к крушению царской России и послужит прелюдией общеевропейской войны пролетариата против правящих классов.

Летом 1914 года Россия вступила в период беспримерного насилия и кровопролития, который продолжался до 1921 года, включая четыре года мировой войны, две революции и три года Гражданской войны и голода, унесших жизни более десяти миллионов человек. Ни одна другая страна не заплатила так дорого за безумие 1914 года, как Россия. Уже к концу осенней кампании более полутора миллионов человек были убиты, ранены или оказались в плену. В первых же сражениях огромные потери понес офицерский корпус, более чем наполовину состоявший из дворян.

В кабинете в Бучалках Голицыны повесили большую карту, на которой отмечали перемещение линии фронта. Князь Владимир Трубецкой, муж Эли, был на фронте вместе со своим лейб-гвардейским полком синих кирасир. За сражение под Гумбиненном в августе 1914 года он получил георгиевский крест. В 1915-м Трубецкой был прикомандирован к штабу командующего Юго-Западным фронтом генерала А. А. Брусилова, на которого произвел хорошее впечатление и был назначен командиром первого в истории русской армии отдельного автомобильного полка. Как-то Владимир со своими солдатами увидел молодого германского офицера, запутавшегося в колючей проволоке; один из солдат Трубецкого напал на него и забил до смерти. Воспоминание об этом убийстве преследовало Владимира до конца жизни. Михаил Голицын всю войну устраивал в Москве госпитали и надзирал за ними; его брат Александр инспектировал госпитали, внедрял новейшие методы врачебного ухода, с которыми познакомился в Лондоне и Париже. Семья открыла госпитали в усадьбах Бучалки и Зубатово, а также в своем московском доме.