История Древней Греции в биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Вильгельм Штоль cтр.№ 96

* По Диодору Сицилийскому, у Тимолеона было 12000 человек.

** Кримиз, или Кримис (у Корнелия Непота Кривис), берет начало выше Панорма (Палермо) и изливается к югу, близ Селинунта в Африканое море. Теперь он называется С. Бартоломео.

В начале лета 343 года, незадолго до самого длинного дня в году, Тимолеон, приготовившись к сражению, явился с войском на возвышении, вблизи неприятеля. Густой туман, поднявшийся от реки в ранний час утра, застилал мглой окрестность и совершенно скрыл неприятельское войско; только глухой, неопределенный гул слышался издали от движения на вершину горы такого значительного войска. Когда коринфяне остановились, сложили щиты свои на землю и расположились на отдых, туманные пары поднялись вслед за восходящим солнцем, сгущенный воздух окружил горы и, обратившись в облако, затмил вершины их, между тем как вся лежащая внизу окрестность озарилась светом, — заблистали воды Кримиза и было явственно видно, как неприятель переправлялся через реку: впереди боевые колесницы, за ними 10000 тяжеловооруженной пехоты с белыми щитами. Это были карфагеняне, как можно было заключить по блеску их оружия, по медленности и стройности их движения. Пока другие войска следовали за ними и, толпясь в беспорядке, спешили совершить переправу, Тимолеон послал свою конницу против перешедших уже реку, чтобы расстроить их, прежде чем они успеют привести в порядок ряды свои. Но так как при движении взад и вперед колесниц, предшествовавших войску, всадники не могли схватиться с карфагенянами, то он поднял кверху щит свой и велел пехоте следовать за собой. Всадники отступили, чтоб напасть с фланга на неприятеля, а пехота, сомкнув щит со щитом, при звуке труб, бросилась на карфагенян. Последние храбро выдержали первый натиск; но когда дело дошло до рукопашного боя, с гор внезапно послышались ужасные громовые удары и засверкали молнии. Темная туча спустилась с гор, с дождем, бурей и градом, который бил по лицу карфагенян, между тем как беспрерывная молния ослепляла им глаза. При шуме бури не слышна была команда предводителей войск; тяжелое вооружение и неудобная одежда так затрудняли карфагенян во время сражения, что они легко были сбиваемы с ног, а когда уже лежали на земле, не могли более подняться из грязи, в которую падали. Кримиз вышел из берегов от сильного, продолжительного дождя; вся поверхность земли на большое расстояние кругом была перерезана неправильно разлившимися ручьями, которые сильным стремлением своим задерживали карфагенян и много вредили им. Наконец, когда первая линия их, числом в 400 человек, пала под мечами греков, остальная масса обратилась в бегство. Многие были настигнуты на равнине и убиты, многие потонули в реке, еще большее число их истреблено преследовавшими их легкими войсками, в то время как они хотели спастись, взбираясь на высоты. Десять тысяч человек лишились жизни; из них 3000 карфагенских граждан и многие из богатых, известных домов.

Греки по добыче узнали важное общественное положение убитых. При грабеже на медь и железо едва обращалось внимание — так много было на них золота и серебра, тем более что весь лагерь с обозом достался в руки грекам, когда они перешли через реку. Большую часть пленных воины тайно присвоили себе, однако же 5000 пленных были показаны официально. Двести боевых колесниц находилось также в числе добычи. Великолепный и блистательнейший вид представлял собой шатер Тимолеона, окруженный добычей всякого рода, между которой были 1000 панцирей превосходной работы и 10000 щитов. При таком малом числе победителей и при такой богатой добыче едва на третий день после сражения был сооружен победный трофей. Тимолеон отправил в Коринф лучшие образцы из забранного у неприятеля оружия.

Вскоре после этого кровопролитного поражения карфагеняне предложили мир. Они удержали западную часть острова до реки Лика (Галик) и отказались от союза с тиранами. Эти последние еще раз напрягли все свои силы, чтобы спастись, но не могли противостоять оружию Тимолеона, так что остров освободился от всех насильственно господствовавших там владык. Икет, его сын и предводитель его конницы были казнены Тимолеоном; жены и дочери из семейства Икета были умерщвлены сиракузянами, с разрешения Тимолеона, — одно из немногих пятен, которые неприятно поражают в чистой жизни этого человека. Сиракузяне хотели, вероятно, отмстить за Диона, которого сестра, дочь и малолетний сын заживо утоплены были в море Икетом. Когда мир водворен был на всем острове, Тимолеон стал заботиться о населении его вновь, о порядке и законах, о процветании земледелия, ремесел и искусств, так что Сицилия в короткое время достигла нового благосостояния. Агригент, Гела, Агириен, Камарина и другие города были, подобно Сиракузам, как бы созданы вновь.

После почти восьмилетних войн за свободу и счастье Сицилии Тимолеон удалился на покой с сознанием, что труд его не остался тщетным. Он жил в Сиракузах, в доме, полученном в дар от граждан за великие его заслуги, и вел тихую, спокойную жизнь с женой и детьми, чуждый гордости и самовосхваления. Все, что удалось ему, приписывал он счастью и милости богов и не хотел иметь никаких преимуществ перед своими согражданами. Однажды, когда один из демогогов принес на него жалобу и требовал, чтобы он представил за себя поручительство, народ поднял большой шум и хотел этому воспрепятствовать; но Тимолеон объявил, что для того именно он употреблял столько усилий и подвергал себя стольким опасностям, чтобы каждый сиракузянин мог пользоваться своими правами. Когда другой обвинял его перед народным собранием во многих ошибках, сделанных им в качестве полководца, он отвечал, что благодарит богов, услышавших его молитву и даровавших ему радость видеть сиракузян обладающими правом свободной речи.

В преклонной старости постигло Тимолеона несчастье: начавшееся во время последнего похода затмение глаз его превратилось в совершенную слепоту. Однако он переносил свою судьбу с большим терпением, и благодарные сиракузяне старались облегчить и усладить ее почтительным с ним обращением и всякого рода вниманием к нему и отличиями. Они доставляли ему беседу, посещая его часто и приводя к нему замечательных иностранцев. Во всех важных государственных делах они спрашивали его совета. Когда в народных собраниях возникали спорные вопросы, он приезжал в театр в своей запряженной двумя лошадьми колеснице; его встречали с почетом и хвалами; он с колесницы своей подавал совет и удалялся при восклицаниях и рукоплесканиях своих сограждан. Так прожил старец, почитаемый и любимый как отец, последние свои годы и умер почти 75 лет, в 337 году. Сиракузяне устроили ему великолепные похороны: избранные юноши несли великолепно украшенный гроб чрез развалины Дионисиева дворца к последнему жилищу; многие тысячи мужей и жен, с венками на головах, в белых одеяниях, следовали за погребальными носилками и сливали свои сетование и слезы с похвалами усопшему. Когда гроб опущен был в могилу, герольд прочел следующее объявление: «Сиракузский народ определяет в честь Тимолеона, сына Тимодимова, ежегодный сбор в 200 мин и устанавливает в честь и память его на все времена состязания в пении, ристании и гимнастических играх, за то, что он ниспроверг тиранов, победил варваров, вновь заселил большие опустошенные города и снова дал законы сицилийским эллинам». Пепел его выставили на торговой площади и впоследствии обвели кругом крытую колоннаду, выстроили подле нее школы гимнастики и все это передали, под названием Тимолеонтиона, юношам, как место для упражнения их физических сил.