История Древней Греции в биографиях - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Вильгельм Штоль cтр.№ 44

Аристид, Ватикан

После того как Аристид организовал союз, он предложил членам его произнести клятву верности союзу и сам принес присягу от имени Афин. После произнесения слов присяги в море брошены были куски металла, в знак того, что клятва потеряет свою силу разве тогда только, когда металл всплывет на поверхность воды.

Приведя в порядок дела союза и возвратившись и Афины, Аристид не участвовал уже более в военных предприятиях. Он предоставил главное начальство над флотом любимому и покровительствуемому им Кимону и доживал свои дни в покое, любимый и уважаемый всеми. В изгнании своего противника, Фемистокла, он не принимал никакого участия. Он умер в 467 году до P. X. и оставил, как говорят, такое ничтожное состояние, что им не могли быть покрыты издержки на погребение.

Его похоронили на государственный счет и воздвигли надгробный памятник в Фалерне. Благодарные сограждане назначали в приданое обеим его дочерям по 3000 драхм, а его сыну Лизимаху 100 мин серебра и 100 плефров, покрытых лесом, и столько же безлесной земли; кроме того, ему отпускалось ежедневно по 4 драхмы. Когда Лизимах после себя оставил дочь Поликриту, то по народному определению решено было содержать ее на общественный счет.

Аристид был первоначально не без состояния; по своему поземельному имуществу, как было уже замечено, он принадлежал к классу пентакосиомедимнов, но, исповедуя государственными делами, он тратил часто на государственные потребности Собственные деньги, так что по смерти его состояние оказалось значительно расстроенным. Думая только о службе отечеству, он презирал обладание земными благами, в которых не чувствовал нужды при своем простом образе жизни. Рассказывают, что однажды родственник Аристида, факельщик Каллий, обвинялся в тяжком преступлении, и истец, после изложения обвинительных пунктов, обратился к судьям со следующими словами: «Вы знаете, что Аристиду, сыну Лизимаха, удивляется вся Греция. Что вы думаете, как обстоит у него в доме, когда вы видите его являющимся общественные места в такой изношенной мантии? Не нужно ли предположить, что человек, мерзнущий на улице, голодает дома и нуждается в самом необходимом? И такого-то человека Каллий, его двоюродный брат, богатейший из афинян, оставляет терпеть нужду с женой и детьми, хотя сам часто пользуется им и извлекает для себя пользу из его влияния у вас». Каллий, вследствие такого обвинения больше всего раздраживший и восстановивший против себя судей, обратился к Аристиду и просил его засвидетельствовать перед судом, что он, Аристид, сколько раз и как сильно ни просил его Каллий, никогда ничего ни хотел взять, а всегда возражал, что он более имеет прав гордиться своею бедностью, чем Калистид своим богатством, и что только тот стыдится своей бедности, кто беден против желания. Аристид действительно показал это на суде. Каждый из присутствовавших ушел с чувством, что он скорее бы согласился быть бедным Аристидом, нежели богатым Каллием.

Павсаний был сын Клеомврота, из царского рода Агидов. По смерти своего отца в 479 году, он был регентом в Спарте, в качестве опекуна малолетнего Плистарха, Леонидова сына. Клесмврот же был младший брат Леонида. Павсаний был умный и способный человек, отличавшийся высокими стремлениями. Еще в том самом году, когда он принял регентство, ему представился удобный случай заслужить громкую известность. Он получил главное начальство над спартанским войском, посланным против Мардония, и над всеми военными силами греков, выставленными тогда против персов.

Мардоний после известия о выступлении спартанцев отступил из опустошенной им Аттики в Виотию и занял позицию на север от реки Азопа. Его армия заключала в себе 300000 человек персов, мидян, саков, бактриан и индийцев и около 50000 греческого вспомогательного войска, состоявшего из македонян, фессалийцев, виотийцев, малиян, фокеян и локрян. С фронта он был прикрыт рекой Азоп, расстилавшаяся перед ним равнина давала ему место развернуть кавалерию и бесчисленные массы пехоты. Лагерь имел такое протяжение, что его невозможно было окружить укреплениями; только позади лагеря, на одной возвышенности, большой четырехугольник, с четверть мили в длину и ширину, был укреплен грудами балок, деревянными башнями и палисадами для прикрытия обоза. Там находилась также тканная золотом палатка Мардония и палатки других высших начальников. Магазины приходились в тылу, в дружественных Фивах. В этом безопасном месте, откуда во всякое время открыто было отступление на север, армия ожидала неприятеля.

Спартанцы до того медлили своим выступлением, что только в сентябре явились в Виотию.

Их армия состояла из 10000 гоплитов и около 40000 илотов, служивших пращниками и оруженосцами. К ним присоединились 20000 гоплитов из остальных городов Пелопоннеса и некоторых других государств, далее 8000 гоплитов и 800 стрелков из Афин под начальством Аристида, 600 гоплитов из Платеи и 1800 не вполне вооруженных феспийцев. В целом, не считая легких отрядов, получалась, таким образом, армия более чем в 40000 гоплитов. Павсаний расположился со всем своим войском против персидского лагеря, между Исиями и Эриерами, на склонах Киферона, где он был безопасен от нападения персидской кавалерии, а с тылу прикрыт горой.

Между греками и неприятелем расстилалась широкая равнина и протекала река Аюп.

Мардоний, видя, что эллины не намерены сходить с высот, чтобы дать сражение на равнине, выслал против них всю свою конницу под начальством Масистия, человека, пользовавшегося уважением между персами, который теперь красовался перед своими эскадронами на великолепном нисейском коне в золотой узде. Греческое войско, по причине ущелий и оврагов на склонах Киферона, разделилось на несколько отдельных отрядов. Против них персы устремились также отдельными эскадронами, осыпая их стрелами и называя женщинами. Случилось, что отряд мегарян занимал наиболее доступную позицию. Вследствие этого они были в крайне стесненном положении и послали сказать Павсанию: «В нашей позиции мы одни не в силах стоять против персидской конницы. Правда, до настоящей минуты мы стойко и мужественно держались, но теперь слишком стеснены, если вы не пошлете кого-либо на смену нам, то знайте, что мы покинем свой пост». Вместо того чтобы самому со своими спартанцами пойти на помощь, Павсаний послал спросить у всех частей, кто из них готов идти на смену мегарян. Аристид послал от себя отборный отряд в 300 гоплитов со стрелками, под начальством Олимпиодора, Лампонова сына. Во время атаки поэскадронно персидской конницей афинского отряда была ранена в пах лошадь Масистия, мчавшаяся впереди всех.

Животное взвилось на дыбы от боли и сбросило всадника. В ту же минуту афиняне кинулись на него, схватили его лошадь и начали рубить и бить его самого. Оказалось, что на персе был золотой панцирь, а сверху он носил пурпурную одежду; панцирь выдерживал удар копий, так что с ним ничего нельзя было сделать, пока один афинянин не ударил его концом копья в глаз и таким образом не порешил с ним. Персы сначала не заметили несчастья, которое постигло их предводителя; но лишь только они узнали, что он пал, вся конница бросилась вперед и начала горячую борьбу за его труп. Афинское войско выдерживало нападение, пока к нему на помощь не подоспел соседний эллинский отряд и персы были отброшены с большой потерей. Они возвратились в лагерь без своего предводителя, между тем как афиняне на колеснице возили между греческими отрядами труп Масистия. Гоплиты выходили везде из рядов, чтобы видеть Масистия, потому что труп по своей величине и красоте заслуживал того, чтобы посмотреть на него. Конница и все персидское войско оплакивали смерть Масистия со всеми азиатскими эксцентричностями: все остригли себе волосы, остригли своих лошадей и вьючный скот и подняли ужасающий плач и вопль, доносившийся до лагеря греков.