Великая испанская революция - читать онлайн книгу. Автор: Александр Шубин cтр.№ 132

Не успели республиканцы добить окруженных в Теруэле франкистов (они сопротивлялись до 7 января ^[1431]), а Республика уже воспряла духом. Еще бы — вот она, наконец, долгожданная победа, свидетельство оправданности проводимых в Республике преобразований. Однако скоро выяснилось, что сражение только начинается. Но 21 декабря Рохо вывел из-под Теруэля 22, 18 и 20-й корпуса.

Как отмечал Р. Малиновский, учитывая моральный и международный эффект взятия города республиканцами, «не могло быть и речи, чтобы Франко смирился с падением Теруэля и начал где-то новую операцию» ^[1432].

Рохо и его сотрудники утверждали, что операция «уменьшила угрозу наступления Франко от Теруэля к морю для разделения территории республиканцев на две» ^[1433]. Р. Малиновский (советник Маневренной армии) возражал: «Эта оптимистическая оценка результатов, как показали события, была преждевременной и ввела в заблуждение наших руководящих товарищей в самом основном — в оценке потерь с обеих сторон; в вопросе истощения — изматывания своих сил и противника, и, наконец, в том, что эта операция уже окончена» ^[1434].

«Вырвав на пять минут инициативу из рук фашистов, оно испугалось своей решительности и добровольно от нее отказалось, приказав войскам храбро умирать под тоннами чугуна и стали в полной пассивности» ^[1435], — писал о республиканском командовании полковник Богданов.

Уже 26 декабря возобновились атаки противника. Командование приказало вернуть силы авиации, но сразу это нельзя было сделать из-за погодных условий.

Здесь важно отметить, что во всех операциях второй половины 1937 г. проблемы с авиацией возникали у республиканцев не из-за недостатка поставок из СССР. Именно под Теруэлем стал чувствоваться перелом в этом отношении, но только с января.

30—31 декабря противник нанес контрудар. «Уставшие части республиканцев не выдержали контрудара и начали отходить. На участках некоторых бригад возникла паника» ^[1436], — сообщалось в сводке боевых действий. Франкисты прорвали оборону левого фланга республиканцев и заняли Кампилья и Муэлья де Теруэль, подойдя вплотную к городу. Воспользовавшись тем, что республиканская авиация улетела, франкисты обрушили на республиканские позиции удар 50 «Хейнкелей» и 80 истребителей, «то есть всю авиацию, способную летать» ^[1437], на этом фронте. В январе 1938 г. республиканская авиация вернулась, и стало ясно, что время упущено — противник стянул сюда превосходящие воздушные силы. Как сообщал главный военный советник Г. Штерн, «авиация белых, в действительности, в период его 3-х контрнаступлений не давала жить нашим войскам, нанося очень большие потери, в то время как воздействие нашей авиации на войска белых было по крайней мере в пять раз более слабым. Командиры пехотных частей страшно ругают нашу авиацию; они, правда, не знают, насколько количественно она слабее авиации белых. Должен заметить, что сама наша авиация качественно стала работать хуже, чем раньше, что в основном объясняю некоторой подавленностью настроения летсостава, видящего количественное превосходство белой авиации» ^[1438].

На новый год пошел снег. По словам советника Троценко, «если бы не снежный буран, то Теруэль был бы взят фашистами еще 2.1.» ^[1439] «Под Теруэлем было холодно, нестерпимо холодно для испанцев; кажется, мороз доходил до двенадцати градусов при сильном ветре. Камни покрывались слоем льда, люди падали и ползли вверх на четвереньках» ^[1440], — рассказывал И. Эренбург.

Попытки республиканцев отбить высоты к западу от Теруэля не удались. Противник навис над городом. 15 января франкисты нанесли удар по правому флангу республиканцев на высоты Альто де лас Селадас и взяли их.

Под Теруэлем выяснилось, что «пехота республиканцев — неплохая пехота, она способна на любой героический поступок и способна к упорному и длительному бою. Но все дело в том, что руководители (офицеры) порой никудышные… Офицер во время боя как правило оставался в тылу или прятался в кусты. Пехота была предоставлена сама себе. А среди нее всегда были и будут отдельные паникеры, стоило им крикнуть: „Фашисты нас обходят!“, как начиналось бегство, которое потом стоило больших трудов остановить» ^[1441]. 5 февраля франкисты снова перешли в наступление и 23 февраля отбили Теруэль.

По мнению Р. Малиновского, несмотря на наличие технического превосходства у мятежников, «основными и решающими причинами теруэльской неудачи все же являются грубейшие, резко бросающиеся в глаза ошибки оперативного руководства» ^[1442]. «Тот, кто после этой операции еще продолжает думать и писать, что теруэльская операция есть единственно успешная операция республиканцев, что эта операция сорвала наступательный план фашистов под Гвадалахарой и спасла республиканцам Мадрид, тот или плохо усвоил уроки войны в Испании и не дал себе труда по-серьезному анализировать ход операции, или перепевает то, что дуэтом пели Прието и Рохо в свое оправдание» ^[1443], — заключает Богданов.

Инициатива была окончательно утеряна республиканцами. Министр обороны Прието пришел к выводу, что победа невозможна, и стал убеждать Негрина в необходимости примирения с Франко даже на тяжелых для республиканцев условиях.

* * *

Окрыленный первым успехом под Теруэлем, Рохо в январе 1938 г. вернулся к оставленной в мае-июне 1937 г. идее наступления в Эстремадуре. Эти полгода качественно изменили ситуацию и в отношении боевого духа, и в соотношении военных поставок франкистам и республиканцам. Но Рохо пребывал в эйфории и говорил Малиновскому: теперь у республики такая армия, что он «придет в Лиссабон во главе этой армии». Кандидат в Бонапарты присматривался и к политической власти. Рохо жалуется на «отсутствие власти в его руках» в условиях, когда «Прието твердости власти проявить не может» ^[1444]. Переоценивая военные силы республики, Рохо бросал их направо и налево, вместо того, чтобы закрепить успех под Теруэлем и качественно подготовить новую операцию. «Фактически же Теруэль перемолол все республиканские резервы, генерал Рохо прямо точно нарочно старался все измотать, что он не смог бросить в бой под Теруэлем, так он его бросил в бой на других фронтах» ^[1445], — писал Малиновский.