Гитлеровская Европа против СССР. Неизвестная история второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шумейко cтр.№ 33

Тут я должен внести небольшое уточнение. Все повторяют: «Архитектор, архитектор...» И сам я в этой главе объединял Шпеера со строителем Тодтом, пытаясь вывести некую закономерность. НО, строго говоря, на момент, когда его приблизил фюрер, Шпеер не строил, не проектировал зданий. Оформление съездов, парадов, павильонов — это все же иная сфера, хотя и смежная. (У нас, в современной России, этим занимается знаменитый дизайнер Краснов.) И только много позже Шпеер получил от Гитлера и, собственно, архитектурные заказы. Получается, что случай Шпеера, как и беспрецедентный экспромт с покорителем Норвегии генералом Фалькенхорстом (фон Ястржембским), разобранный нами в 9-й главе, — это проявление определенной интуиции Гитлера.

«Он приблизил к себе способного архитектора, назначил его руководителем отдела Германского трудового фронта и ввел в штаб своего заместителя. В 1937 г. Шпеер стал главным инспектором рейха по архитектуре, получив задание «вновь сделать Берлин настоящей и истинной столицей Германского рейха». Воплощая грандиозные замыслы Гитлера, Шпеер неутомимо работал: проектировал государственные учреждения, стадионы, дворцы, монументы и целые сверхгорода для будущей Великой Германии. Шпеер открыто выражал восхищение идеями своего патрона, которые другие архитекторы называли «безумной сентиментальностью», годной для прошлого века (...)».

В 1941 году Шпеер был избран депутатом рейхстага. А с 1942 года он — министр вооружения и военной промышленности вместо погибшего в странной авиационной катастрофе Фрица Тодта. Шпеер был также членом центральной плановой комиссии, генеральным инспектором водных ресурсов и энергетики, директором организации Тодта, руководителем Национал-социалистического корпуса водителей и начальником главного партийного технологического управления. Некоторое время он считался вторым человеком в Третьем рейхе и безусловным диктатором германской военной промышленности. Он достигал необыкновенных производственных результатов, несмотря на противодействие со стороны других нацистских руководителей и невзирая на тяжелые потери от бомбежек союзников. В последние недели войны он оказал сопротивление приказам Гитлера проводить политику «выжженной земли».

В своих показаниях Шпеер утверждал, что его деятельность была «технологической и экономической», а не политической, что он был лишь архитектором, и все, что ему было известно о происходящем, это то, что он мог прочитать в газетах. Но он признавал, что отвергал жестокость (гитлеровской машины) не в силу гуманности, а с практической точки зрения, поскольку излишняя жестокость была бы помехой в его усилиях увеличить производство. Трибунал ограничился тем, что признал «соучастие» Шпеера в программе использования подневольного труда: «В качестве смягчающего обстоятельства было признано то, что... на заключительных этапах войны он был одним из немногих, кто имел смелость сказать Гитлеру, что война проиграна, и предотвратить бессмысленные разрушения промышленных предприятий». Шпеер был признан виновным по пункту 3 (военные преступления) и пункту 4 (преступления против человечности).

1 октября 1946 года он был приговорен к 20 годам заключения в берлинской тюрьме Шпандау. Освободился, как бы у нас сказали, «по звонку», в 1966 году. Тоже факт интересный, учитывая, что сотни немецких генералов освобождались через 3—5 лет.

Теперь вернемся к шпееровской книге «Внутри Третьего рейха»: «...самые выдающиеся политические мемуары всех времен. Книга демонстрирует, каким образом неограниченная власть Гитлера смогла сочетаться с новым механизмом, обеспеченным современной технологией». Но для целей нашего исследования из мемуаров Шпеера я выношу одно очень важное наблюдение и прошу вспомнить о нем в главе «А сколько было колонн». Как мне кажется, существует и будет все более развиваться в политкорректных работах ученых Объединенной Европы (брюссельской) мысль о том, что предыдущая «Объединенная Европа» (берлинская) была эдаким монолитом, кристаллом неограниченной воли Гитлера. За этот «монолит» и прячется ответственность и даже экономическая заинтересованность стран вроде Франции, Бельгии, Чехии, Голландии. Они пишут о «жестоких приказах фюрера», но были и «заказы» (и с предоплатой). Вот и Шпеер пишет, что «...Третий рейх на самом деле был весьма далек от монолитного тоталитарного государства, а был лишь раздробленным феодальным княжеством, контролируемым местными политиками. Каждый отстаивал собственные личные интересы и стремился к собственной выгоде, не заботясь о том, какой ценой дается война».

Шпееровский принцип «самоответственности промышленности», а главное, разработанная им новаторская система планирования (в значительной степени вошедшая и в современную теорию управления) стали одной из главных удач Германии в ту войну. Но и самые бесспорные успехи рейхсминистра вооружений не спасали его от интриг Геринга, Гиммлера и более всего — Бормана. Шпеер вспоминает, как однажды он принес Гитлеру номер английской газеты «Обсервер» за 9 апреля 1944 года. Гитлер надел очки и уселся читать:

— В известном смысле Шпеер для Германии сегодня важнее, чем Гитлер, Гиммлер, Геринг, Геббельс или даже генералы. Как-то так получилось, что они стали работать на подхвате у этого человека, который действительно обеспечивает работу гигантского двигателя и выжимает из него максимум возможного. Его пример — чистый образец революции менеджеров. Шпеер — не один из тех опереточно-живописных наци, которые всегда на виду. Вообще неясно, есть ли у него какие-либо иные, чем самые расхожие, политические убеждения. Он спокойно мог бы присоединиться к любой партии, которая обеспечила бы ему работу и карьеру. Это ярко выраженный тип преуспевающего среднего человека — хорошо одет, вежлив, непродажен. И по образу жизни семьи (жена и шестеро детей) — типично средний класс. В гораздо меньшей степени, чем кто-либо другой из немецких руководителей, он напоминает о чем-то немецком или типично национал-социалистском. Он, скорее всего, служит воплощением того типа, который во всевозрастающей мере начинает играть важную роль во всех воюющих странах, — чистого техника, не принадлежащего к какому-нибудь классу, блестящего человека без знатного происхождения, у которого нет иной цели, кроме как пробиться, опираясь на свои технические и организационные способности. Именно отсутствие психологического и духовного балласта и непринужденность, с которой он обращается с ужасным механизмом нашей эпохи, позволяют ему продвинуться столь далеко... От гитлеров и гиммлеров мы можем избавиться, но шпееры будут среди нас (...)

«Гитлер внимательно дочитал до конца, сложил листок вдвое и молча отдал его мне с каким-то почтением», — вспоминает Шпеер.

Почти такими же словами (поверьте — и мы просто сэкономим место в этой книге) и сам Шпеер описывает команду технократов ракетчика Вернера фон Брауна... О других производственных направлениях:

«У меня было намерение наладить во Франции, Бельгии, Голландии массовое производство потребительских товаров: одежды, обуви, текстиля, мебели, с тем чтобы предприятия аналогичного профиля в Германии переориентировать на военную продукцию... я пригласил французского коллегу в Берлин. Министр Бишелонн, профессор Сорбонны, имел репутацию чрезвычайно способного и энергичного человека. Не без некоторых пререканий с МИДом я добился, чтоб его принимали, как гостя немецкого правительства. 17 сентября я принял Бишелонна, с которым у меня сложились почти дружеские отношения. Мы оба были молоды, верили, что нам принадлежит будущее... Я был готов отменить территориальное обкрадывание Франции... тем более, по моим представлениям, не столь уж и важно, где проходят государственные границы в Европе, при связанности воедино совместным производством.