Казачество в Великой Смуте. От Гришки Отрепьева до Михаила Романова - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 75

Царские послы объявили паше, что не поедут на том корабле, на котором был повешен «воровской мужик», на что паша ответил: «Здесь живут воры же вольные люди, такие же, что на Дону казаки, взяли они воровских казаков и повесили на корабле не по моему приказу, самовольством, а корабль я дам вам другой».

Наконец, донцы — атаман Смага Чертенский с товарищами — прислали в Азов троих атаманов, которые и заключили перемирие с азовцами, после чего царские послы отправились в Константинополь.

В Константинополе их ждал почетный прием: великий визирь сказал им: «Вы у нас гости добрые, приходите к нам с делом добрым и любительным, и государь наш велел вам почесть воздавать свыше всех послов великих государей и ставит себе государя вашего великим и неложным другом и приятелем». Но казаки незамедлили помешать делу: визирь прислал сказать послам, что донские казаки приступали к Азову двенадцать дней, на Миюсе много кораблей погромили и теперь на семидесяти стругах идут под город Кафу: «И вы, посланники, — велел сказать визирь, — пришли к государю нашему не для доброго дела, а с обманом» ^[121].

Послы вновь запели старую песню, что, мол, на Дону живут воры, беглые люди боярские, утекая из Московского государства от смертной казни, живут на Дону, переходя с места на место, разбойническим обычаем. На что посланец визиря возразил: «Вы говорите, что на Дону живут воры; а для чего же вы государь теперь с вами прислал к ним денежное жалованье, сукна, серу, свинец и запасы? Визирь велел вам сказать: если донские казаки какое дурно на море или над Кафою учинят, то вам здесь добра не будет, можно вас здесь за вашу неправду казнить смертью. Пишите к казакам, чтоб они от своего воровства отстали». Послы отвечали: «Присланы мы для общих больших добрых дел; когда мы будем у визиря и об этих больших делах переговорим, тогда и о донских казаках договоримся».

Но вскоре пришло известие, что проходили морем на многих стругах донские казаки, города Трапезунд и Синоп взяли, выжгли, людей многих побили и в плен побрали. Визирь долго не посылал за царскими послами, и те обратились к казначею, зятю визиря, подарили ему сорок соболей, чтобы он замолвил за них словечко визирю. Визирь прислал сказать послам, чтобы они не печалились, все их дела будут сделаны. И действительно, вскоре после этого послов повели к визирю.

Разговор начался неприятно для послов. Визирь сказал: «Не известить мне государю своему о казачьем воровстве нельзя, но как скоро я ему об этом объявлю, то вам добра не будет, говорю вам прямо. Да государь же наш велит в вашу землю послать татар войною, и государю вашему какая от этого прибыль будет?» Послы же твердили свое, — мол, «на Дону живут воры, которые и Московскому государству много зла наделали, первые к Гришке Отрепьеву и к польским людям пристали, а после многих воров назвали государскими детьми. Царское величество с Дону их сослать велит для дружбы к султану. То не диво, что воры беглые люди воруют; но азовские люди не казаки, живут в городе, а каждый год приходят на государя нашего украйны» ^[122].

В конце концов султан и великий визирь сменили гнев на милость и потребовали от московских послов гарантии, что во время предполагаемого похода султана на Речь Посполитую донские казаки не причинят никакого вреда турецким областям. Послы отказывались ручаться, ссылаясь на то, что у них в наказе об этом нет ни слова и что для окончательного договора султан должен отправить своего посланника в Москву. В конце концов припертый к стенке Мансуров выдал: «Хотя бы турецкие люди донских казаков до одного человека побили, то наш великий государь вашему за то не постоит: наш великий государь сам о том помышляет, чтоб казаков на Дону не было, и чтоб от их воровства между обоими государями дружбе помешки не было». На что визирь отвечал: «Вы называете донских казаков ворами и разбойниками. За что же ваш государь прислал к ним запасы многие? И они с этими запасами по морю ходят беспрестанно и нашему государю многие убытки делают». Мансуров отвертелся: «Государь наш послал донским казакам запасы, потому что они над ногайскими людьми поиск чинят, полон у них русский отбивают. Кроме того, донские казаки встретили с честью наших посланников Солового-Протасьева с товарищами и вашего посланника и всю зиму кормили. На Дону живут воры разбойническим обычаем, переходят с места на место, а вашего государя азовские люди живут в городе и на нашей украйне разбойничают!» Визирь отвечал, что султан повелит унять азовцев.

А в то время у визиря был польский посол Ян Кохановский, которого визирь посадил ниже московских послов. Кохановский уверял визиря, что на Черном море разбойничают не запорожские, а донские казаки. Московские послы говорили визирю: «Вам самим известно, что разбойничают черкасы».

И русские, и ляхи нагло врали — по Черному морю гуляли и донцы, и запорожцы, о чем господам послам было хорошо известно.

Еще во времена Гришки Отрепьева, пока одна часть запорожцев грабила Московское государство вместе с поляками, другая часть во главе с Петром Сагайдачным действовала против турок и татар. В 1605–1606 гг. казаки захватили города Аккерман и Килию, а также взяли штурмом самую сильную турецкую крепость на западном побережье Черного моря Варну.

В Варне запорожцы взяли добычи больше, чем на 180 тысяч золотых рублей ^[123]. Об этом в Малороссии была даже сложена песня:

В 1613 г. казаки дважды выходили в море и разорили несколько городов на юге Крымского полуострова. Турки выслали отряд гребных судов под Очаков — к входу в Днепро-Бугский лиман, надеясь там перехватить казаков при возвращении домой. Но запорожцы темной ночью скрытно подошли к турецким кораблям и атаковали турок. Несколько басурманских судов было сожжено, а шесть галер захвачено.

В начале весны 1614 г. казаки снова предприняли поход на Черное море, но на этот раз им не повезло. На море поднялась буря и разнесла их в разные стороны. Многие чайки (суда казаков. — А.Ш.) потонули, а остальных выбросило на берег, но там казаков изловили турки и всех перебили.

Несмотря на неудачу, летом того же года до двух тысяч казаков вновь вышли в Черное море. Их вели бывшие турецкие невольники, малороссы-потурнаки, принявшие ислам («потурчившиеся»), ради спасения своих жизней служившие ранее туркам, но сумевшие обмануть их и бежать к запорожцам. Они отлично знали все входы в прибрежные черноморские города и предложили казакам вести их флотилию. Казаки согласились и, выйдя в море, двинулись к берегам Малой Азии (Анатолии) и пристали к богатой, крепкой, людной и цветущей гавани Синопу, к тому времени славившейся по всему Востоку как богатством своих жителей, так и прекрасным местоположением с чудным климатом, и потому называемой «городом любовников».